Глава 15

Тьяго

Реальность

Я стучу в закрытую входную дверь, пока она не открывается, показывая Дагни Ханссен, лучшую подругу Тесс.

Ее рот отвисает, и она в ужасе делает шаг назад, когда Марко поднимает руку и направляет пистолет ей в лоб.

— Где она?— спокойно спрашиваю я. Смертельная нотка в моем голосе показывает, что я совсем не спокоен .

Веселье, которое я испытал, когда Тесс впервые исчезла, давно прошло. Какое бы терпение у меня ни было, оно недолговечно и легко сгорает от пламени бушующей внутри меня ярости.

Ее нет уже месяц, и с каждым днем я теряю все больше своего гребаного рассудка. Поначалу у меня было не так уж и много, и теперь мои резервы становятся опасно низкими. Меня мучают ее видения, я вижу ее там, где ее нет, меня мучают мысли о том, с кем она проводит время, меня мучают сны, в которых я снова хватаю руками ее изгибы и, наконец, беру то, что мое.

С тех пор, как я видел ее в последний раз, я находился в состоянии постоянного дискомфорта, мое настроение было черным как смоль, а член злился, твердел и пульсировал. На прошлой неделе Артуро привел ко мне в офис женщину, затолкал ее внутрь, захлопнул за ней дверь и исчез. Я думаю, он надеялся, что она выбьет из меня напряжение, и я снова стану обычным засранцем, на которого он привык работать, а не тираном, с которым ему пришлось иметь дело в прошлом месяце.

Когда я наконец оторвал взгляд от финансового отчета, который просматривал, и посмотрел на нее, женщина уронила пальто на пол, показав под ним свое совершенно обнаженное тело.

К моему большому разочарованию, мой член даже не дернулся, одержимый одним человеком и только одним человеком.

Моя губа скривилась от отвращения, и я зарычал на женщину. Она увидела в моем взгляде что-то такое, что заставило ее выбежать обнаженной из комнаты, даже не удосужившись поднять выброшенное пальто, не обращая внимания на свою наготу.

Поначалу у меня было плохое настроение, потому что финансовые отчеты не складывались, но ее появление только усугубило ситуацию.

Мне не хотелось смотреть ни на какие тела, кроме того, что принадлежало мне. Хотя я еще не видел Тесс обнаженной , я провел руками по ее изгибам достаточно, чтобы вызвать ее из памяти. Поэтому я закрыл глаза и использовал свое воображение, чтобы кончить, сердито накачивая свой член, пока не достиг необходимого, но неудовлетворительного финала.

Больше всего меня расстраивает то, насколько сильно я ее недооценил. Ее совершенно невозможно найти с тех пор, как она ушла. Ее телефон выключен, ее карты не используются, ее работа ведется через зашифрованный адрес и звонки. Она ни за что не сделала это сама, но мне не удалось выяснить, кто ей помогает.

Я официально достиг своего предела и сегодня добился хорошего результата. Тесс знала, с кем имеет дело и чем рисковала, убегая.

Она назвала меня невменяемым и психотическим – и была права.

Пришло время доказать ей это.

— Где она? — рычу я. — Не заставляй меня спрашивать тебя в третий раз, Дэгни.

Она медленно отступает, зарываясь глубже в свою квартиру и попадая в ловушку, из которой нет выхода. Страх искажает ее черты, хотя она не выглядит удивленной. По ее реакции она точно знает, кто я и почему я здесь.

Я следую за ней внутрь, преследуя ее и заставляя ее идти дальше в гостиную. Она слепо ударяется о свою мебель в отчаянии, пытаясь уйти от меня.

Позади себя я слышу, как Марко закрывает дверь.

Руки Дагни поднимаются вверх, яростно трясутся. — Понятия не имею, — клянется она. — Пожалуйста, я не знаю! Она не сказала мне, куда собиралась.

Глядя на нее, я позволил дискомфорту затянувшегося молчания заставить ее говорить.

— Я не вру, понятия не имею. Но если ты меня пристрелишь, она никогда не вернется, — пытается рассуждать она.

— Я не согласен. Если я убью тебя, я уверен, она не пропустит твои похороны.

Дагни тяжело сглатывает, ее глаза расширяются. Ее руки опускаются, и она защитно обхватывает ими себя.

— К сожалению, это отличный контраргумент, — признает она, покусывая нижнюю губу и каким-то образом находя в себе резервы сил, чтобы выразить юмор, когда на нее все еще направлен пистолет. — Конечно, не тот, который мне нравится, но, тем не менее, великолепный. Она поднимает подбородок и наклоняет его ко мне. — Она возненавидит тебя, если ты убьешь меня.

Зловещая ухмылка тронула мои губы, заставив ее вздрогнуть.

— Ты говоришь это так, будто мне не плевать. С ненавистью я могу работать, с отсутствием — не могу. Скажи мне, где она, Дагни, иначе Марко всадит тебе пулю в мозг.

— Не имею представления!

— Марко.

Без необходимости другого приказа Марко дважды стреляет в землю по обе стороны от босых ног Дагни. Она кричит и прыгает на цыпочках, чтобы ее не застрелили.

Он отличный стрелок. Если бы его намерением было ударить ее, а не напугать, он бы это сделал.

—Алло! — кричит она, гневно вспыхивая глазами, когда она видит дыры в своих деревянных досках. В конце концов, она поднимает глаза и раздраженно смотрит на него. — Я только что переделала эти полы. Это версальский паркет изрешечен пулевыми отверстиями, скотина. Они стоили мне огромного состояния, и это без учета эмоциональной стоимости моего здравомыслия, так что не могли бы вы сделать мне одолжение и в следующий раз просто выстрелить в стену или телевизор?

Рука Марко падает на бок, на его лице отражается смесь раздражения и недоверия. — В чем твоя неисправность, женщина? Почему ты не боишься?

Дагни упирается кулаками в бедра и пристально смотрит на него. — Я в ужасе, Марко , не так ли? — но мне не нужно тратить, возможно, свои последние минуты на земле, наблюдая, как ты пытаешь мою любимую квартиру, так что, если ты собираешься продолжать это делать, я бы предпочла, чтобы ты просто избавил меня от страданий, хорошо? Чистый выстрел между глаз должен помочь.

К моему раздражению, я понимаю, почему эта женщина — лучшая подруга Тесс. Она такая же отважная дурочка, как и моя невеста.

Марко смотрит на меня с растерянным выражением лица. Я думаю, что только второй раз в жизни он просто не находит слов.

— Итак… мне пристрелить ее, шеф ?

— Подожди, подожди, подожди, — умоляет Дагни, снова поднимая руки, все следы юмора исчезли с ее лица. — Я… я пошутил насчет всей этой истории со стрельбой в меня. Я шучу, когда нервничаю, и, ну, у тебя есть пистолет, — объясняет она. — Я действительно понятия не имею, где она, обещаю. Она взяла за правило не говорить мне об этом, потому что знала, что ты придешь сюда искать ее.

— Это была ее ошибка, — хладнокровно отвечаю я.

Всегда есть доля секунды, прежде чем человека застрелят, когда приходит осознание.

Это внезапное осознание того, что с ними вот-вот произойдет, становится видимым на их лицах, в расслаблении их черт и в жалком ужасе, который охватывает их взгляды. Это врожденное понимание того, что они вот-вот умрут, в тот момент, когда их жизнь проносится перед их глазами и их охватывает сожаление, когда они думают обо всех своих мечтах, которые они так и не воплотили в жизнь.

Мне чертовски нравится этот момент, его чистая человечность перед тем, как жизнь угасает навсегда. Это само определение власти. У меня напрягается от осознания того, что последнее, что видят люди перед тем, как просто перестать существовать, — это я ; что я был судьей, присяжными и палачом, их жизни в моих руках.

Что принять решение было проще, чем решить, в какую кружку налить кофе тем утром.

К несчастью для меня, но к счастью для Дагни, мне не удалось пережить этот момент сегодня, потому что ей удается вырвать свою жизнь из когтей смерти.

— Она никогда не сможет смириться с потерей меня, — шепчет Дагни, выдерживая мой взгляд. — Это опустошит ее и изменит навсегда. Ты никогда не вернешь ее старую версию.

Она не думает, что это действительно подействует на меня. Эмоции — последнее, что имеет вес, когда дело доходит до лишения чьей-то жизни.

И все еще.

Я собираюсь насмешливо рассмеяться, когда в моей голове мелькает образ Тесс, сломленной смертью ее лучшей подруги. Она рыдает, щеки мокрые от слез, глаза широко раскрыты и затравлены.

Это видение меня совершенно сбивает с толку. То, чего никогда раньше не случалось.

Это заставляет меня остановиться.

И это заставляет меня колебаться.

Мать вашу.

Я не могу принять решение, которое иначе принял бы в мгновение ока, потому что не хочу, чтобы моя невеста грустила. Какого черта на самом деле?

С каких это пор меня это волнует ?

Я не могу быть настолько неполноценным в своем положении — мою безжалостность не могут ухудшить мысли о том, как отреагирует одна голубоглазая женщина, кем бы она ни была.

Позже я прикажу Марко выбить из меня слабость кулаками. Надеюсь, это также вернет мне немного здравого смысла.

Внутренне проклиная себя, я меняю план сквозь гневно стиснутые зубы.

— Рука, — лаю я.

Марко стреляет. Если он и удивлен отсутствием убийственного выстрела, то не показывает этого.

Сила пули заставляет тело Дагни дернуться назад. Она пролетает пару футов и падает на пол, крича, когда слизняк впивается ей в правую руку.

Кровь беспорядочно льется из видимой дыры в ее теле. Беззвучные слезы текут по ее лицу, она продолжает кричать, а другая рука поднимается, чтобы схватить рану, чтобы остановить кровотечение.

Она использует свою оперативную руку, чтобы оттащить свое тело назад, уползая от моего приближающегося тела, насколько это возможно. Она скулит от боли, ее лицо разбито, когда я приседаю перед ней.

Конечно, она должна осознать, какую милость ей только что оказали. Несмертельное огнестрельное ранение — это великодушие, которое она бы не получила, не произнеся своих последних слов.

Я бросаю ей кухонное полотенце, и она ловит его, настороженно глядя на меня. Я продолжаю играть с ней, надеясь, что это возродит прежний интерес, который у меня был, когда я лишил ее жизни. Она бледнеет, теряя цвет лица, когда я вынимаю пистолет из-под ремня брюк и прижимаю его к открытой коже ее горла.