Глава 11

Тьяго

Я брожу по темным коридорам ее дома, этаж за этажом, проверяя каждую комнату и проходя мимо четырех охранников, стоящих на каждом уровне дома. Раньше Ноубл не содержал столько постоянной охраны в своей частной резиденции. Должно быть, он нанял их после нашего небольшого разговора в его офисе.

Я польщен.

Они не делают никаких попыток остановить меня, все они достаточно опытны, чтобы понимать, что это будет проигрышная битва.

Наконец-то я выследил Тесс. Она не съежилась в своей спальне, как я ожидал. На самом деле она вообще не скрывается. Она стоит в конце коридора на последнем пятом этаже и смотрит в иллюминатор на проливной дождь.

Двигаясь в тени, я тихо приближаюсь. Я знаю, что не издаю ни звука, но Тесс, должно быть, чувствует перемену в воздухе, потому что я вижу момент, когда она узнает, что я здесь. Ее плечи напрягаются, а шея выпрямляется.

Она резко разворачивается, ярость, предательство и душевная боль отпечатываются в каждой черте ее лица. Щеки у нее сухие, слез не видно. Она раскалена яростью, но полностью контролирует свои эмоции.

Я не планировал осквернять ее, пока она официально не стала моей женой, но ее разгневанное выражение лица заставляет меня усомниться во всех моих тщательно продуманных планах. Я хочу стереть усмешку с ее губ, засунув свой член ей в горло. Покончить с моим безбрачием путем ненависти к траху моей невесты — это именно то, что доктор прописал. Я чувствую, как мышцы моей шеи расслабляются, просто думая об этом.

— Держись от меня подальше, — шипит она. — Я имела в виду то, что сказала тогда. Я не выйду за тебя замуж, и ты не сможешь меня заставить.

Как мало она, кажется, знает о моем мире.

— Конечно могу. И я сделаю это. У меня нет проблем потащить тебя, пинающуюся и кричащую, к алтарю, если это то, что нужно. На самом деле, я мог бы просто предпочесть это. Мне всегда нравились бои.

Я подхожу к ней ближе, сохраняя поступательное движение, чтобы она не заметила моего приближения.

На этот раз ее голос дрожит.

— Зачем ты это делаешь?

Ее нижняя губа слегка дрожит, и мне хочется наклониться вперед и прикусить ее.

— Я говорил тебе; ты привлекла мое внимание.

Она смотрит на меня. — Итак, ты навязываешь нам брак?

Ее глаза следят за моим языком, который высовывается, чтобы увлажнить губы.

— Это был единственный способ заполучить тебя.

Тесс скрещивает руки на груди и поднимает подбородок ко мне. — Я лучше выброшусь из этого окна, чем выйду за тебя.

— Драматично, — шучу я.

Ее глаза сверкают гневом. — Ты думаешь, это смешно?

— Я считаю, что это совершенно не нужно. Ты тратишь свое дыхание и мое время, устраивая истерику, которую я на самом деле нахожу очень забавной. Тебе повезло, что у меня, кажется, развилось терпение и чувство юмора, когда дело касается тебя, amor , я не известен тем, что у меня есть либо то, либо другое. Но это кончается только одним концом, сколько бы ты ни боролся со мной — моим кольцом на твоем пальце, ты все равно согреваешь мою постель.

Ее глаза расширяются настолько, что я вижу, как расширяются ее зрачки. Как бы она ни хотела это отрицать, ее тело гораздо больше согласилось с моим предложением, чем ее разум.

— Ты мне противен.

— Итак, ты уже это говорила.

— У тебя нет ни морального кодекса, ни этики, — продолжает она, не испугавшись. — Ты разрушаешь жизни людей ради удовольствия. Твой мир — это не что иное, как боль и смерть, и ты наслаждаешься этим. Я видела это. Видела, как ты играешь с людьми только потому, что можешь.

Я смеюсь над этим мрачным звуком, который дребезжит у меня в горле, и подползаю еще ближе. Сейчас она находится менее чем в футе от меня, но так злится, что не замечает, что я запер ее в темном углу, из которой нет выхода.

Так близко, что я снова слышу запах ее духов. Это опьяняет. Аромат гораздо более капризный, чем она сама, с ее розовой одеждой, мягкими глазами и светлыми волосами. Все сложно. Многослойная. Пряная, как личность, которую она раскрывает, когда находится рядом со мной.

Я наблюдал за ней. Она хорошая девочка, когда меня нет рядом. Ходит на работу, делает то, что ей говорят, улыбается, когда ее унижают. И только когда она идет со мной лицом к лицу, появляется искра.

Ее поведение интригует и забавляет меня, поэтому я позволяю ей говорить со мной так, как она хочет.

Я бы давно перерезал горло любому другому.

Ее грудь вздымается от сердитого вздоха. Мне хочется кусать эти губы до крови. Возможно, я вытатуирую свою фамилию на ней, раз уж ей так противна сама мысль о том, чтобы носить ее.

— Отвлекись от своих SWOT-анализов и таблиц и погрузись в реальную жизнь, Тесс. В каждом городе мира ведется настоящая игра престолов, и я, как и вты, в ней участвую. На каждого белого рыцаря есть черный. Там, где есть добро, прямо под поверхностью скрывается зло. Это сдержки и противовесы человечества. Так устроен мир . Я посредник Подземного мира, а не его создатель. Эта тьма существует независимо от того, вовлечен я в нее или нет, просто мне удалось с ней справиться.

Я протягиваю руку и надеваю на палец прядь ее волос, по-прежнему не прикасаясь к ней. С каждой минутой я теряю остатки контроля над собой.

— Я преступник, злодей, монстр. Дьявол. Я горжусь этим. Это то, кем я являюсь, это у меня в крови, это чертова физическая жажда, которую я подпитываю каждый гребаный день. Власть, влияние и сокрушение любого, кто стоит на моем пути, — это единственное, что имеет для меня значение. Но теперь есть ты, — рычу я. — А ты отвлекаешь. Не знаю почему, я этого не понимаю, но мне и не нужно это понимать, чтобы взять тебя просто потому, что я могу. Просто потому, что я этого хочу. Так и есть. Мне плевать, что ты думаешь обо мне, и мне плевать, как сильно ты с этим борешься, потому что теперь ты моя . Хочешь ты быть таковой или нет. Тебе следует благодарить любого бога, в которого ты веришь, за то, что именно я хочу тебя, что я сделаю все, чтобы заполучить тебя, а не кто-то другой. Или ты предпочитаешь, чтобы я оставил тебя тому извращенцу, который лапал тебя на танцполе?

Глаза Тесс быстро бегают между моими, застигнутая врасплох моей обличительной речью. Ее голова запрокинута назад, чтобы посмотреть на меня. Я прижимаю ее к стене и опускаю лицо вниз, пока его от нее не отделяет всего несколько дюймов. Я замечаю, как у нее сбивается дыхание, как пульс подпрыгивает на шее. Отмечаю, как у меня трясутся руки от необходимости этого исправления.

— Единственное, что отличает меня от таких людей, как твой отец, это то, что я честен в своем стремлении к власти любой ценой. Вот и все, — говорю я ей, мой голос понижается на октаву. — Ты наивна, если думаешь , что ваша многомиллиардная компания, ваш идеальный дом и модные автомобили могут существовать без того, что делаю я. Белые элиты убедили себя в том, что они праведники просто потому, что их угнетение людей происходит в рамках законного бизнеса, а не открыто или на улицах. Но мы — две стороны одной медали, ты и я. Одно не может существовать без другого.

Тесс кладет обе ладони мне на грудь, чтобы подтолкнуть меня, но колеблется, как только прикасается ко мне. Я использую эту долю секунды, чтобы прижаться к ней, придавая своему телу форму ее изгибов.

— Можешь ли ты сказать, что под нетронутой внешностью твоей жизни твой мир чем-то отличается от моего? — бормочу я, наклоняясь до тех пор, пока мое лицо не оказывается прямо над изгибом ее шеи. — Твой отец бьет твою мать. Он продал тебя мне, чтобы покрыть свои игровые долги. Я бы сказал, что его мораль и та драгоценная этика, которой ты хочешь мной командовать, так же черны, как и моя. Ты можешь убедиться в том, что это правда, или продолжать прятать голову в песок, это зависит от тебя. Как я уже сказал, твое мнение обо мне здесь не имеет значения.

Я засовываю палец под высокий воротник ее свитера и медленно тяну его вниз и от ее кожи. Сердцебиение бешено колотится, безумно скача у горла.

— А теперь скажи мне, — мурлычу я, — ты всегда носишь розовое?

Это непреодолимое, даже неудержимое желание, чтобы я наконец прикоснулся к ней. Я ждал достаточно долго. Такое ощущение, что прошли годы, хотя прошли всего недели.

Итак, я, наконец, наконец , наклоняюсь и беру это.

Мой язык проходит мимо губ и касается теперь обнаженной кожи ее ключицы. Я громко стону, и она вздрагивает в ответ, заставляя мой твердый член пульсировать.

Я одергиваю ее воротник еще ниже, удовлетворенный звуком рвущейся ткани. А затем я провожу языком от ее ключицы вверх, медленно и восхитительно, пока не нахожу мягкое место за ее ухом. На меня нападают опасно безумные мысли и тяга к каннибализму, когда она поражает мои вкусовые рецепторы взрывом вкуса. Это похоже на первый опыт поп-рока — удивительный, сбивающий с толку, захватывающий, и вы сразу же захотите вернуться к чему-то большему.

Прежде чем я успеваю идти дальше, чья-то рука хватает меня за плечо и тянет назад. Я был так поглощен ею, что даже не почувствовал, как этот человек подкрался к нам. Она притупляет мои чувства, убивая мои отточенные навыки выживания одним лишь взглядом. Она чертовски опасна.

И я чертовски в ярости, что нас прервали.

— Убери руки от мисс Ноубл, — хрюкает на меня голос.

Я спиной к нападавшему, поэтому не вижу его. Кто бы он ни был, он мертвец. Его предплечье касается моего горла, а в другой руке он держит нож и направляет его прямо к моему лицу.

Любитель.

Я ныряю под его руку и закручиваю ее за спину, удерживая его распростертым. Это пятый охранник. Я должен был знать, что должен отчитаться за него, что на этом этаже будет один человек, как и все остальные, но я увидел Тесс и забыл обо всем остальном.

Он моложе остальных, бедный идиот. Вероятно, они поместили его сюда, потому что думали, что риск для него будет минимальным. Жаль, что ему придется умереть, его родители, вероятно, будут скучать по нему.