Братец волк подбежал к изолированному участку земли, на который указала Лесли, а затем направился к ним, уткнувшись носом в землю.

К Лесли и Анне подбежал спортсмен и остановился.

– Ваша собака должна быть на поводке, – заявил он вежливо-неодобрительным тоном. – Таковы правила. Здесь много детей, и такая большая собака может кого-нибудь напугать.

– Это оборотень, – вежливо ответила Анна, просто чтобы посмотреть на его реакцию.

Мужчина в шоке посмотрел на нее, распахнув рот.

– Вот черт, – сказал он. – Ты шутишь.

– Это оборотень, – подтвердила Лесли.

– Он рыжий. Разве оборотни не должны быть черными или серыми?

– Оборотни могут быть любого цвета, – возразила Анна.

Мужчина наклонился, упираясь руками в колени, и сделал глубокий вдох.

– Замечательно. Эй, разве не там нашли того маленького мальчика? Я видел полицейскую ленту здесь пару дней назад. Вы из полиции?

– Из ФБР. – Лесли бросила на него острый взгляд. – Вы все время здесь бегаете?

– Когда не на дежурстве, – признался он. – Я пожарный. Но смотрю в оба.

– Вы многое здесь замечаете?

– Да, мэм. Многое. Каждый день что-то новое, но мы держим ухо в остро. Я знаю только об этом теле, но работаю здесь всего пару лет. – Он уставился на Чарльза, который, к счастью, не обращал на него никакого внимания. – ФБР. Вы заставили это искать улики.

– Его, – поправила Анна, устав от того, что их не считают людьми.

Бегуна не смутило ее исправление.

– Он работает на ФБР?

– Нет. Помогает добровольно, – сказала ему Анна.

– А он грозный, – одобрительно произнес он. – Вот я расскажу ребятам, что видел оборотня. Он не возражает, если я сделаю фото?

– Вовсе нет, – ответила Анна.

Мужчина достал телефон из чехла на поясе и сделал пару фотографий.

– Круто. Ребята мне не поверят. – Он посмотрел на фотографию и нахмурился. – Они скажут, что я сфотографировал большую собаку.

– Чарльз, – позвала Анна. – Можешь нам улыбнуться?

Чарльз повернулся и посмотрел на нее.

– Связи с общественностью, – сказала она.

Он перевел золотистые глаза на бегуна, а затем по-волчьи ухмыльнулся, обнажив клыки, слишком большие для любой собаки.

Мужчина с трудом сглотнул.

– Оборотень, – прошептал он, а затем, опомнившись, сделал еще одно фото. – Спасибо, чувак... Волк. Спасибо. Они не будут смеяться надо мной. – Он взглянул на Анну и Лесли и побежал дальше по тропинке. – Эй, удачи. Надеюсь, вы поймаете парня.

– Мы тоже, – заверила его Лесли.

Мужчина еще пару раз обернулся, но все же прибавил скорость и направился прочь.

– Занимаешься небольшим пиаром? – спросила Лесли.

– Это никогда не помешает, – рассеянно согласилась Анна. – Это своего рода моя работа. – Она наблюдала за бегуном, когда он миновал знакомую фигуру. Гольдштейн заметил, что она наблюдает за ним и помахал рукой.

– Я написала агенту Гольдштейну и сказала ему, где мы будем, – призналась Лесли.

Анна кивнула.

– Чарльз, похоже, ничего не нашел. Подозреваю, я только зря потратила ваше время.

– Большую часть времени именно этим я и занимаюсь, – заметила Лесли.

К ним неторопливо подошел агент Гольдштейн.

– Нашли что-нибудь?

– Нет, – сказала Анна. – Чарльз?

Чарльз подбежал и начал изменяться прямо у них на глазах. Прямо на глазах у всех, кто случайно мог оглянуться и увидеть, что он делает. Это на него не похоже.

– Что нам делать, миссис Смит? – совершенно спокойно спросил Гольдштейн.

– Стойте тихо и не прикасайтесь к нему, хорошо? Это действительно больно, и прикосновения делают еще хуже.

Анна огляделась по сторонам, но, похоже, никто больше не обращал на них особого внимания. Возможно, это чистое везение, а может, Чарльз как-то скрыл себя.

– Запомните, пожалуйста, не смотрите ему в глаза.

Послышался хруст костей, и Лесли поморщилась.

– Да. Это больно, – согласилась Анна. – Вот почему, если вы рядом с недавно изменившимся оборотнем, некоторое время стоит вести себя тихо. Боль делает лучших из нас довольно раздражительными.

– Это означает, что он что-то узнал? – спросила Лесли.

– Я не знаю, – ответила Анна. – Либо так, либо он решил, что это подходящий день, чтобы довести нескольких местных жителей до сердечного приступа.

– Все не так плохо, как в кино, – философски заметил Гольдштейн. – Во-первых, нет жидкости или прозрачного желеобразного осадка.

– Фу, – сказала Анна. – Хотя, если дернуться не вовремя, может пойти кровь.

Лесли отвернулась и сглотнула.

– Я просто шучу, – весело отозвалась Анна. – Почти.

– И все же, – продолжил Гольдштейн. – Я понимаю, почему никто не согласился измениться перед камерой.

– Когда мы изменяемся, то остаемся обнаженными, и большинству из нас неловко от этого, – объяснила Анна. Наблюдать за изменением было нелегко даже для нее. В основном, она сочувствовала. Не обязательно быть оборотнем, чтобы знать, как больно, когда ломаются суставы и кости. И потом, странно наблюдать, как то, что должно быть внутри тела, проявляется снаружи. – У вас должна быть кабельная сеть, такая как HBO. И мы пытаемся заставить людей забыть, что мы монстры.

– Я думал, это займет больше времени, – сказал Гольдштейн, когда Чарльз стал почти человеком.

Лесли была напугана, но держала себя в руках. Гольдштейн выглядел так, словно готов уснуть.

– Для большинства из нас это так, – согласилась Анна. – Но альфа-волки, как правило, изменяются быстрее, и могут делать это чаще. Чарльз изменяется быстрее большинства альф. Мы думаем, что по той же причине после изменения он не голый. В нем есть маги по обеим линия от родителей. – Им не нужно знать, что он единственный рожденный оборотень.

– Для скрытного оборотня, – заметил Гольдштейн, – вы с радостью все рассказываете.

– Неизвестность пугает. Нам приказали приехать сюда, помочь вам, чем сможем, и попытаться выставить оборотней в выгодном свете в глазах ФБР и общественности. Я сама решаю, как вести это дело. Трудно дружить с тем, кто тебя пугает.

– Твой муж страшный в любом обличье, – сказала Лесли.

Анна кивнула.

– Он должен быть таким. Но несмотря ни на что, Чарльз – один из хороших парней.

Чарльз полностью превратился в человека и был одет в джинсы, темные кожаные ботинки на шнурках и простую серую футболку. Он закрыл глаза и напряженно замер, пока по телу пробегали последние ужасные судороги превращения. Он пару раз согнул пальцы, затем посмотрел прямо на Анну.

– Позвони Айзеку. Скажи ему, что нам нужна лодка и его вторая ведьма, – хрипло попросил он.

– Хорошо.

Он посмотрел на Лесли.

– Позвони вашему судебно-медицинскому эксперту. Спроси, сможем ли мы получить немного волос Джейкоба. Кожа тоже подойдет, но с волосами остальным из нас было бы проще.

– Мне придется назвать причину, почему нам это необходимо.

Чарльз вызывающе приподнял бровь.

– Я скажу тебе почему, а ты постарайся придумать убедительную ложь. Один из водяных духов поведал мне, что мальчика увезли с острова и сбросили в гавань. Дух позаботился о том, чтобы тело прибило сюда, и нам это выгодно. Но думаю, он сделал это потому, что не хотел, чтобы черная магия задерживалась в воде. Такая магия может привлечь всякую гадость. Если в его теле все еще сохранилось достаточно магических остатков, чтобы привести в восторг ведьму Кейтлин, то на месте смерти мальчика все еще может быть достаточно магии, чтобы настоящая ведьма смогла ориентироваться.

– Водяные духи? – ошарашенно переспросила Лесли.

– Это его шаманское наследие, а не талант оборотня, – объяснила Анна. – Я их тоже не вижу.

– Я знаю одного капитана по работе в Бостоне несколько лет назад, – произнес Гольдштейн после минутного молчания. – Я поговорю с ним. Возможно, придется прибегнуть к шантажу. И мы сможем раздобыть лодку.

Чарльз покачал головой.

– Ни одна ведьма, которую я знаю, не взойдет на официальное судно ФБР. Это должен быть кто-то из людей Айзека.

– Я позвоню Айзеку, а потом Боклеру, – сказала Анна. – Если у нас есть шанс найти его дочь, он захочет поучаствовать.

– Ведьмы и фейри не ладят, – предупредил ее Чарльз.

– Если судьба его дочери окажется в руках ведьмы, Боклер принесет ей цветы и станет целовать ноги, – уверенно ответила Анна. – Кроме того, если мы столкнемся с этим рогатым лордом, возможно, было бы неплохо иметь на своей стороне большого злого фейри. И то, как себя ведет, означает, что он либо сумасшедший, либо действительно большой злой фейри.

Чарльз посмотрел на нее, затем наклонил голову.

– Я доверяю твоему суждению.

Анна перевела взгляд на Лесли.

– Но давайте оставим КНСО в стороне, хорошо? У нас будут оборотни, ведьмы и фейри, нам не нужен враждебный и напуганный человек, который с такой же вероятностью уничтожит союзников, как и врагов.

– Кроме того, Хойтер – придурок, – сказала Лесли. – Не знаю, как вы, но я не хочу застрять с ним на одной лодке.

– Вот и я об этом.

Чарльзу не нравился океан.

Ему еще меньше нравилось плыть на лодке, и он презирал то, что спасательный жилет ограничивал его движения. «Дачиана», тридцатифутовая лодка, на которой они плыли, могла быть предназначена для морской рыбалки, но рыболовные лодки с центральной консолью, подобные этой, никогда не выглядели так, словно могли сражаться с морской стихией.

Лодка едва вместила всех: Чарльза и Анну, двух агентов ФБР, капитана Малкольма, Айзека, который настоял на том, чтобы пойти с ними, Боклера и опаздывавшую ведьму Айзека. Если они найдут Лиззи, им, возможно, придется привязать ее к носу лодки или заставить плыть за ними. Единственное, что могло бы усугубить ситуацию, так это если бы лодкой управлял кто-то другой, а не волк. Потому что не только ведьма была бы против полицейского или федерального катера.

– Чарльз, – позвала Анна, подходя к нему сзади. Он стоял один на носу лодки, подальше от остальной компании.

Малкольм и Айзек беседовали и возились со снастями, сложенными под небольшой центральной палубой, которая была единственным защищенным местом на лодке. Все остальные предпочли подождать в доках, пока не прибудет ведьма.