– Это неразумно, – сказал Боклер хрипло, и Анна услышала акцент, не слишком отличающийся от акцента Брана, когда он злился. – Неразумно отдавать таким старым и могущественным как мы то, что им дорого. А я очень стар. – Он посмотрел на агентов ФБР. – Возможно, даже старше твоего отца. Мы не сравнивали возраст.

Выражение лица Лесли изменилось от мысли о том, что оборотень может быть старше бессмертного старого фейри. Голдштейн никак не отреагировал, просто выглядел более уставшим.

– Не поймите все неправильно, – сказала им Анна. – С момента обращения до полного превращения в оборотня может пройти около десяти лет.

– Восемь, – сказал Чарльз таким же усталым голосом, каким выглядел Голдштейн.

Анна знала, что ее данные в прошлом году были верны. Она протянула руку и коснулась его бедра, но он не посмотрел на нее. Чарльз не был полностью сосредоточен на встрече. Он продолжал поглядывать поверх дивана в окно. Анна нахмурилась, заметив, что за окном все еще темно, и в стекле отражалась комната. И он что-то увидел в отражении.

– Четверо из десяти наших детей-полукровок доживают до взрослой жизни, – ответил Боклер. – Если их не защищать то на них нападут другие фейри. Моей дочери исполнится двадцать три через две недели.

Анна взглянула на Чарльза. Казалось, он не слушал, и что бы он ни видел в отражении, из-за этого он становился все более отстраненным.

– Ваша дочь хорошо танцует? – внезапно спросила Анна. – Я видела пуанты, но также и бальные костюмы. – На самом деле она этого не видела, но братец волк видел и держал ее в курсе.

– Балет, – сказал отец Лиззи. – Балет и модерн. Один из ее друзей увлекается бальными танцами, и пару лет назад они были партнерами. Она сказала, что бальный зал – для веселья, а балет – для серьезного. – Боклер улыбнулась Анне. -Когда ей было шесть, она нарядилась на Хэллоуин сказочной принцессой с крыльями. Она танцевала по комнате, и я спросил ее, почему она не летает. Она остановилась и совершенно серьезно сказала мне, что ее крылья были ненастоящими. Только танцуя она могла представить как летает. И она любила летать.

Этого вопроса было недостаточно, чтобы вывести Чарльза из задумчивости.

Анна коснулась его лица и подождала, пока он отвернется от окна.

– Лиззи Боклер еще нет двадцати трех. Она любит танцевать. И она совсем одна с монстром, который будет пытать и убьет ее, если мы не найдем ее в ближайшее время. Ты – ее лучшая надежда. – Она не сказала вслух: «Так что смирись и сосредоточься», но знала, что он услышал это в ее голосе.

Чарльз наклонил голову, хотя выражение его лица было спокойным. По крайней мере, он больше не смотрел в окно.

– Помни это, – яростно сказала ему Анна, опуская его руку. – Ты не можешь изменить прошлое, но сейчас мы можем помочь.

– Теперь наша очередь, – сказал Боклер. – Что вы знаете такого, что могло бы помочь охоте?

Анна удерживала взгляд Чарльза, пока он не подался вперед и коротко не кивнул.

– Тела, которые находила полиция, были разрезаны. – Чарльз повернулся к агентам ФБР. – Я почувствовал запах черной магии крови от человека, который похитил Лиззи Боклер. Это наводит меня на мысль о ведьмах и о том, что порезы на жертвах могут иметь значение. Но фейри не используют магию крови.

– У нас это не работает, – рассеянно сказал Боклер. Он наблюдал за Чарльзом, но не смотрел ему в глаза.

Гольдштейн сказал:

– У меня есть более подробная информация по этому поводу. – Он открыл свой портфель и протянул Чарльзу толстую папку с фотографиями. – У большинства жертв на коже вырезаны символы, последние десять лет мы рассматриваем версию колдовства или вуду. Но ведьмы, с которыми мы разговаривали, сказали что они не узнаю символы. Это не вуду или колдовство. Это не руны. Это не иероглифы и не какой-либо другой язык, используемый ведьмами.

Чарльз открыл папку, а затем разложил фотографии на кофейном столике. В основном это были увеличенные снимки крупным планом, некоторые черно-белые, некоторые цветные. Имена, даты и цифры были написаны белой маркировочной ручкой в верхнем левом углу. На фотографиях запечатлены символы, неровные и темные по краям. Некоторые отметины были разрезаны посередине, другие были искажены потому что тело наполовину сгнило.

– Они солгали вам, – сказал Чарльз, наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть один из символов.

– Кто?

– Ведьмы, – сказал Боклер. Он вытащил одну из фотографий, затем быстро положил обратно. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, в них была ярость и ужас.

– Ведьмы используют символы своих семей, – сказал Боклер Гольдштейну вежливым, официальным тоном. – В отличии от нас, ведьмы должны были сказать вам из какой семейной линии эти символы. Что-то не так с тем, как они расположены или имеют форму… За свою очень долгую жизнь я многое повидал. Я не использую магию крови, но видела подобное очень часто.

Чарльз повернул одну из фотографий, чтобы посмотреть на нее под другим углом, и нахмурился. Он достал телефон из кармана и сделал крупный план одной из фотографий. Он нажал еще несколько кнопок и поднес телефон к уху.

– Чарльз, – сказал Бран.

– Нас слышат, – предупредил Чарльз, сказав отцу, что в комнате есть кто-то еще, кто может подслушать их телефонный разговор. – Я отправил тебе фотографию. По-моему, это похоже на колдовство. Что думаешь?

– Я тебе перезвоню, – сказал Бран и повесил трубку.

Гольдштейн устало потер лицо.

– Вообще-то мы скрываем это от общественности, – сказал он. – Я надеюсь, что эти фотографии не попадут в интернет или службу новостей?

– Они в безопасности, – заверила его Анна. – Мы попросили мнение эксперта.

Телефон зазвонил прежде, чем кто-либо успел что-либо сказать. Чарльз включил громкую связь, отвечая на звонок.

– Теперь тебя все слышат, – сказал он.

В трубке возникла небольшая пауза, но Бран все же сказал:

– Вам нужно попросить ведьму взглянуть на символ. Мне кажется, это что-то из ирландских кланов, но выглядит не совсем правильно. Некоторые из этих символов бессмысленны, а несколько других нарисованы неправильно. Будет лучше, если ведьма сможет из увидеть вживую, а не фотографиях. Для заклинания необходимо нечто большее, чем снимок.

– Спасибо, – сказал Чарльз и без лишних слова повесил трубку. – Итак, кто-нибудь знает местную ведьму, с которой мы могли бы поговорить?

– Я знаю ведьму, – сказала Лесли. – Но она во Флориде.

Чарльз покачал головой.

– Если мы собираемся привлечь ведьму, я знаю парочку надежных людей. У тебя есть знакомые ведьмы в Бостоне? – Он посмотрел на Боклера, который покачал головой.

– Я не знаю никого, кто бы помог.

– Если мы кого-нибудь найдем, – сказала Анна, – не могли бы мы пригласить ее взглянуть на одно из тел?

– Мы можем это устроить, – сказала Лесли.

– Хорошо, тогда давайте позвоним местному альфе и посмотрим, есть ли у него ведьма, которая согласится сотрудничать с нами.

Чарльз набрал номер, а затем дал Анне свой телефон.

– Ты ему нравишься больше. Поэтому ты спроси.

– Он боится меня, – самодовольно сказала Анна.

– Оуэнс.

– Айзек, это Анна, – сказала она. – Нам нужна ведьма.

Агенты ФБР уехали, чтобы договориться о визите ведьмы в морг, которая будет свободна только в десять утра. Боклер сказал им, что собирается поискать кого-нибудь, кто мог бы знать, оставил ли рогатый лорд, умерший в 1981 году, после себя детей-полукровок.

Анна подождала, пока Чарльз закроет дверь.

– Что ты видишь в отражении? – спросила она.

Он закрыл глаза и не повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Чарльз?

– Иногда все налаживается, если говорить о проблеме, – медленно произнес он. – А иногда, если вы говорите о проблеме, она становиться только больше. Сейчас второй вариант.

Анна на мгновение задумалась об этом, а затем подошла к нему. когда она коснулась его спины кончиками пальцев, он напрягся.

– Не похоже, что молчание о чем бы то ни было тоже помогло. – О чем именно он умалчивал? Зло, вспомнила она. – Это как в «Гарри Поттере»?

Он повернулся к ней.

– Что?

– Это как в «Гарри Поттере», – повторила она. – Не произноси имя Волан-де-Морта, потому что можно привлечь его внимание?

Он задумался на минуту.

– Ты имеешь в виду детскую книгу.

– Я должна заставить тебя смотреть больше фильмов, – сказала она. – Они бы тебе понравились. Да, я имею в виду детскую книгу.

Чарльз покачал головой.

– Все не совсем так. Если заметить некоторые вещи, то сделаешь их более реальными. Но они уже реальны для меня. Если ты их заметишь, они могут стать реальными и для тебя, а это было бы нехорошо.

Внезапно она все поняла. Чарльз однажды сказал ей, что не произносит имя своей матери из страха, что это привяжет ее к этому миру и не позволит перейти в следующий. Он сказал, что призраков нужно оплакать, а затем отпустить. Если вы держите их при себе, они становятся несчастными и злыми.

– Призраки, – сказала она, и он резко вздохнул и отошел от нее ближе к окну.

– Не надо, – резко сказал Чарльз. Она бы огрызнулась на него, если бы не вспомнила, что, когда он разорвал их связь, он беспокоился о ней.

– Хорошо, – медленно произнесла Анна. – Но ты чувствуешь себя лучше, чем до того, как мы приехали сюда. Верно?

Если ему становилось лучше, он справлялся с этим.

Он снова задумался, прежде чем ответить.

– Да. Не очень хорошо, но лучше.

Анна обняла его сзади за талию и вдохнула его запах.

– Я больше не буду говорить об этом, если ты пообещаешь мне кое-что.

– Что?

– Если снова станет хуже, ты скажешь мне или Брану.

– Я могу это сделать.

– Хорошо. – Она отряхнула его рубашку сзади, словно хотела расправить ткань, а не коснуться его. – Спать или завтракать? – спросила она. – У нас есть два часа, прежде чем ФБР отвезет нас в морг.

От маленького, накрытого простыней тела несло гниющей плотью, солью и рыбой. Но ничто не могло полностью заглушить стойкий запах ужаса. Судя по размеру трупа, Анна решила, что жертве около семи или восьми лет.