«Если бы мы прыгнули туда, она бы закричала и упала в воду, – заверил его братец волк, потому что ему тоже не нравилось находиться в ее власти. – Или мы могли бы просто убить ее и избавить от необходимости тонуть».

Холли высыпала содержимое пакетика в маленький горшочек цвета слоновой кости в форме жабы с большими черными мультяшными глазами и размером с ее ладонь. Потом достала из сумки флакон, зубами вытащила пробку и налила жидкость в горшочек. По запаху Чарльз понял, что это бренди, а не хороший алкоголь. «Энни Грин Спрингс», «Эверклир» или спирт для растирания, вероятно, подошли бы ничуть не хуже.

Убрав пустой флакон обратно в рюкзак, она обеими руками подержала сосуд над пламенем средней свечи и продолжила свое мелодичное пение. Через несколько мгновений она убрала руки, и горшок повис над свечой. Она присела на корточки и подняла лицо так, чтобы луна ласкала ее бледно-английскую кожу и скользила по ее рукам, которые лихорадочно дрожали примерно в трех дюймах от горшочка. Таким театральным представлением она пыталась скрыть, какие моменты были важными, на случай если за нами наблюдала другая ведьма.

Чарльз начал отворачиваться от шоу, но краем глаза что-то заметил и замер. Тень, более густая, чем пар, выскользнула изо рта лягушки. Она опустилась на ковер и стала еще гуще и темнее, заполнив пространство между ведьмой и свечами. Он оглядел остальных присутствующих, но никто не выглядел обеспокоенным или взволнованным, поэтому он предположил, что только он и Боклер, который медленно поднимался на ноги, увидели тень.

В середине своей песни, в разгар танца, ведьма замерла и сказала:

– Тьма.

Свечи и все огни на лодке погасли.

Малкольм выругался, нырнул за консоль и начал лихорадочно нажимать на кнопки. Он поставил ногу на первую ступеньку трапа, скорее всего, чтобы подняться наверх и наказать ведьму за вмешательство в работу его лодки.

Малкольм был под защитой Чарльза, поэтому он протиснулся мимо Айзека, который уставился на ведьму, надеясь, что альфа не свалится за борт. Чарльз схватил Малкольма за плечо, когда тот поднялся на две ступеньки, и потянул его обратно на палубу. Прерывать ведьму было плохой идеей для любого, кто хотел выжить. Малкольм вырвался из его хватки и зарычал, но тут же замолчал, как только он понял, что его остановил.

На верхней части рыболовной платформы загорелся тусклый свет, отвлекая их обоих.

 Какого черта, подумал Чарльз, когда свет превратился в трехмерную фигуру восьмилетнего мальчика.

От запаха черной магии тошнота Чарльза от морской болезни только усилилась, и он отодвинулся как можно дальше от центра лодки. Анна взяла его за руку. Она дрожала, но не от страха. А от ярости.

– Скажи мне, что это было необходимо, – сказала она.

– Нет, – ответил Чарльз. Он знал, что Анна имела в виду не работу с ведьмой, а метод, выбранный ведьмой. Направленные заклинания были простыми. Он не делал их сам, но видел, как они накладываются. Призыв призрака в качестве компаса был серьезным заклинанием, но для показухи и совершенно ненужным.

– Скажи мне, что она не сможет оставить его у себя.

– Она не сможет оставить его у себя, – сказал ей Чарльз. Он не был ведьмой, но его кое-чему научил дедушка. Возможно, он не сможет избавиться от своих собственных призраков, потому что сначала ему нужно было как-то взять себя в руки, но он легко освободить Джейкоба Мотта от черной магии.

– Хорошо, – сказала Анна напряженным голосом, веря, что он сдержит свое слово.

– Джейкоб, я призываю тебя, – сказала ведьма, ее голос был подобен меду, текущего над ветром и плеском волн. – Джейкоб, я заклинаю тебя. Джейкоб, я называю тебя. Исполняй мою волю.

Фигура мальчика, освещенная серебристым лунным светом, стояла к ней спиной, его голова была опущена, он всем своим видом показывал, что не хочет здесь находиться. Но выражение его лица было пустым, а глаза были красными, как огонь.

– Где они убили тебя, Джейкоб Мотт? Где они принесли в жертву твое смертное тело?

Мальчик поднял голову, посмотрел на юго-восток и указал пальцем.

– Я не могу плыть без света, – сказал Малкольм. – Во-первых, это незаконно. Во-вторых, я не хочу, чтобы меня поймали со свечами, сделанными из человеческой крови. Я не возражаю против штрафов, но не собираюсь садиться в тюрьму.

– Моей магии нужна тьма, – сказала ведьма загробным голосом.

Боклер встал со своего места и взялся за поручни лодки. Огни снова зажглись, и ведьма повернулась к нему.

– Твоя магия – это тьма, – сдержанно сказал фейри. – Остальное – дешевая театральщина.

Ведьма проигнорировала его и положила руки на плечи мальчика, лаская его совсем не как мать.

– Спасибо, – сказал Айзек фейри.

Малкольм был напряжен, потому что ему пришлось стоять прямо под заклинанием черной магии, чтобы управлять лодкой. Он повернул «Дакиану» в указанном мальчиком направлении.

– Мы на правильном курсе, – сказал Айзек.

Малкольм занялся своими картами, а затем крикнул достаточно громко, чтобы люди, которые не были оборотнями или фейри, могли услышать его из-за шума двигателя и волн:

– Похоже, мы направляемся в Лонг, Джорджес или Гэллопс.

– Что думаете? – спросил Айзек всех. – Малькольм зарабатывает на жизнь, вытаскивая любого, кто заплатит ему, на рыбалку или исследования. Он занимается этим тридцать пять лет и знает гавань как свои пять пальцев.

– Я полагаю, это может быть любое из этих мест. У Джорджа днем много людей, и я бы на месте нашего парня нервничала, пытаясь удержать пленников незаметно. 

– А как насчет Лонг-Айленда? – спросила Лесли. – Туда тоже можно добраться на машине, верно?

– Правильно, – Малкольм помолчал. – На Лонг-Айленде есть государственные учреждения здравоохранения, и там живут и работают люди. Но есть много мест, куда никто не ходит. Там больше заброшенных мест чем в Джорджесе или Гэллопсе, где можно спрятать похищенных людей. Эти старые больничные здания связан туннелями. Есть несколько пустующих зданий – старый концертный зал, часовня и пара зданий, связанных со старой больницей. Форт Стронг разрушается и там полно хороших укрытий. Старый альфа поручил мне организовать там пару охот в полнолуние. Мы так же охотились на Галлопе, надо бы провести там еще пару охот, потому что кролики наносят большой урон. Главное, чтобы никто не заметил лодку. Там тихо, потому что последние десять лет зона закрыта на карантин. В Гэллопсе есть старые военные здания, полные асбеста, и у государства нет денег, чтобы их почистить.

– Наш субъект много знает о здешних краях, – отметила Анна.

– Мне тоже всегда так казалось, – согласился Гольдштейн, который встал и обошел лодку, чтобы получше рассмотреть мертвого мальчика, который руководил их путешествием. – В большинстве своих охотничьих угодий он ведет себя как местный, а не как турист.

Гольдштейн остановился и нахмурился, глядя на слегка светящегося мальчика.

– Он призрак? – спросил он.

Анна посмотрела на Чарльза, и все остальные последовали ее примеру.

Ведьма тоже посмотрела на него и улыбнулась.

Чарльз проигнорировал ее и постарался спокойно ответить. – Это не его душа. Она не могла к этому прикоснуться. – Он верил, что душу запятнать моет только тот, кому эта душа принадлежала, даже если его призраки смеялись на его слова.

«Ты запятнал нас, – сказали они ему. – Ты украл нашу жизнь и запятнал нас»

Он продолжил говорить, игнорируя голоса мертвых.

– Призрак – это маленькие оставшиеся кусочки, собранные вместе. Воспоминания хранятся в зданиях или вещах, а здесь – в плоти и волосах.

– На самом деле это не мальчик? – спросила Лесли Фишер, и, судя по тону ее голоса, если бы он сказал «да», она готова была пристрелить Холли.

– Нет. Это больше похоже на поношенный старый свитер, – сказал Чарльз. Он был почти уверен, что красные глаза у мальчика создала сама ведьма.

Лесли посмотрела на него, и он подумал, что под таким взглядом, любой ребенок будет слушаться мать. Затем она кивнула и прошла в заднюю часть лодки, сев рядом с Боклером вместо сидения за консолью. Она не хотела сидеть спиной к ведьме, и Чарльз не мог ее за это винить.

Через некоторое время Малкольм сказал:

– Мы идем не в Лонг-Айленд или Джорджес. Мы идем либо в Гэллопс, либо куда-нибудь вдоль побережья.

– Это не побережье, – сказала ведьма, поднимая лицо к ночному небу. – Разве вы этого не чувствуете? Это великолепно. Они, должно быть, любители, если оставили такое угощение. – Она улыбнулась ужасной, и самое ужасное было в том, что она выглядела милой и юной. Но улыбалась она из-за смерти Джейкоба Мотта и других до него.

– Очень жаль, что так много ведьм боятся воды, – сказала Холли Чарльзу. – Иначе мы бы узнали об этом давным-давно. Они использовали это не только в этом сезоне.

Чарльз вспомнил, что «Охотник» дважды убивал в Бостоне.

– Если бы сейчас была весна, у нас были бы проблемы с доступом в Гэллопс, – сказал Малкольм. – Как бы то ни было, есть несколько доков, которыми все еще можно пользоваться. Я проведу нас по окрестностям.

– Мы поняли направление. – сказал Чарльз ведьме. – Освободи мальчика.

– Я думала, он был просто коллекцией воспоминаний, – пробормотала она. – Просто старый свитер, выброшенный после смерти Джейкоба.

Чарльз запрыгнул на перила рыболовной платформы, удерживая равновесие при внезапном крене, вызванном силой его прыжка.

Он поймал взгляд ведьмы и, выпустил на поверхность братца волка и всю его силу.

– Отпусти его.

Холли подчинилась раньше, чем осознала, что сделала, но внезапная сила приказа вынудили ее подчиниться. Она прогнала призрака движением своей силы. Затем от возмущения распахнула рот и вокруг нее сгустилась магия.

– Не стоит, – сказал Чарльз, прежде чем она успела завершить любую пакость, пришедшую ей на ум. – Тебе не понравится то, что произойдет.