Никогда раньше я не был так рад увидеть наконец пару своих старых и поношенных ботинок Danner. Альтиметр показывает 4000 метров, и я уже вижу зеленую землю под ногами. Отстегиваю маску с одной стороны и наслаждаюсь свежим воздухом. Затем отпускаю ручки и спокойно опускаюсь на землю, на высоте 20 метров снова натянув их. Я падаю, как только касаюсь земли. Это не редкость в НАНО-прыжку, т. к. ноги из-за зажимов рюкзака и неудобной позы в салоне самолета немеют. Добавьте к этому вес вашего снаряжения и поймете, почему трудно удержать равновесие.

Поднимаюсь на ноги и начинаю осматривать маску, чтобы понять, что с ней случилось там, наверху. Оказалось, что резинка банально потеряла в упругости из-за "старости" и легко соскочила из-за динамического удара, когда раскрылся парашют. Черт, такая банальная вещь, а могла стоить жизни. Но полет позади, и я вижу грузовик, который едет за мной.

Вечером я сидел в кафе со своей командой и все с необычным ажиотажем обсуждали у кого какие проблемы были во время прыжка. Даже в самых смелых фантазиях я не мог представить, что прыжок будет включать в себя борьбу за свою жизнь. Но я сделал это и сейчас чувствую только удовлетворенное спокойствие и свои слегка подрагивающие руки…

Другой неприятный случай у меня был со спортивной моделью парашюта, когда я участвовал в прыжках национальной датской команды в Объединенных Арабских Эмиратах. Прыжок был с парашютом, специально разработанным для этих соревнований — более крупный купол, чем у военного, и значительно более чуткий и восприимчивый к давлению на рулевые ручки. Это нужно для того, чтобы приземлиться в круг диаметром с обычный тренировочный мат, при этом пяткой желательно попасть в центральную точку круга.

Примерно на высоте трех метров я понял, что лечу мимо круга и, так как проигрывать не в моих правилах, то резко дернул рулевые ручки вниз. Слишком сильно. Купол парашюта мгновенно сдувается как презерватив, и я падаю как будто его и нет. Сильный удар под копчик и тут же падаю на правую руку. Приземление со стороны выглядело настолько сильно, что другие егеря, которые видели посадку, были уверены, что я сломал позвоночник. Но к счастью этого не случилось, чего нельзя сказать про правую руку — она была сильно вывихнута.

Врач — большой и румяный немец — предложил мне два варианта. Либо вправляем без наркоза на месте (это почему-то лучше для быстрого выздоровления), либо сделаем это позже и под наркозом. Я выбрал первый вариант, и мой патрульный офицер Morten сильно сжимает меня в своих руках, пока немец берет за руку и начинает ее вправлять. От операции я чуть не падаю в обморок — боль полностью подчиняет меня себя. На какое-то момент время застывает и тянется нестерпимо тягуче медленно.

Morten, стоящий надо мной, громко заржал и сказал, что во время его работы санитаром в датских больницах он видел много мертвых людей, но никогда не видел такого белого лица как у меня.