Она снова погладила его по бороде.

— Я знаю, милый.

И с этим было покончено.

Тоби наклонил голову и коснулся ее губ поцелуем.

Чуть отстранившись, он пробормотал:

— Смузи.

Она обхватила рукой его челюсть.

— Нам есть о чем поговорить.

— Пока ты пьешь смузи.

— Тоби, я понимаю, что это происходит.

О, да, это происходило.

— Это определенно происходит, — прорычал он, еще крепче сжимая ее в объятиях.

Адди чуть округлила глаза, затем в них отразилась нежность, и она растворилась в кольце его рук.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Раз это происходит, ты все еще хочешь уехать во Флориду?

— Ни хрена.

Ее глаза снова округлились, а потом она издала милый смешок, который он никак не ожидал от Аделины Форрестер, но он ему очень понравился.

— Хорошо, значит, ты придешь сегодня и останешься на ночь, и я абсолютно, чрезвычайно, возмутительно этому рада.

Он улыбнулся.

— Но, — продолжила она, — там будут все Подозрительные лица, и я не думаю, что нам следует скрывать это от них, потому что по Марго было понятно, что она слышала о нашей ссоре и теперь ей не терпится узнать подробности, Из и Джонни, разумеется, в курсе о нашей ссоры. И…

— Детка, мы ничего не будем скрывать.

Ее глаза снова округлились.

— Ты..?

— Они не станут возражать.

Свое сомнение она выразила одним словом:

— Джонни.

— Он не против.

— Ты уверен? — прозвучало не менее сомнительно.

— Да, а даже если и против, мне плевать. Речь о тебе, мне и Бруклине. Я тебе нравлюсь. Бруклин любит меня. Вчера мы с Джонни поговорили, и я перескажу наш разговор, но, — он сжал ее, — сделаю это, пока ты пьешь смузи.

На ее лице отразилось раздражение.

— Большинству мужчин нравятся худые девушки.

— Неправильно. Большинству мужчин нравится то, что им нравится, как и большинству женщин нравится то, что им нравится. Это бывает разных форм. И ты будешь нравиться мне худой, но только когда придешь в это состояние добровольно, а не тогда, когда ты истощена и у тебя нет достаточно денег или времени, чтобы нормально питаться.

Она еще раз с нежностью взглянула на него, прежде чем дерзко заявить:

— Тебе я тоже нравлюсь.

— Я полностью увлечен тобой, — честно признался он.

При этих словах она слегка дернулась от явного удивления.

Затем ее лицо приняло выражение, которого он никогда у нее не видел, но абсолютно ожидал от Аделины Форрестер.

Страстная, уверенная в себе и чертовски сексуальная.

Господи, если он немедленно не уведет ее из спальни, она снова окажется на коленях на краю его кровати.

Тоби переместил руки ей на талию и сжал.

— Сейчас я приготовлю тебе смузи.

Она положила руки ему на шею и крепко сжала, чтобы он не двигался.

— Самое приятное, — прошептала она, — это твои слова, и они не умаляют моего счастья от того, что мы, наконец, закончили томиться на медленном пламени, я только что испытала запредельное удовольствие, и чуть позже ты доставишь мне его еще больше, мой дом украшен рождественскими гирляндами и в нем есть куча еды, и сейчас я прикасаюсь к тебе, но самое приятное — это твои слова о том, что речь идет о тебе, мне и моем ребенке.

— Адди, — прошептал он в ответ, скользя руками от ее талии вверх по бокам.

Его руки замерли, когда в ее глазах отразилась ее душа.

Чего он тоже не ожидал от Аделины Форрестер.

И это было не чертовски горячо.

Это была самая великолепная вещь, которую он когда-либо видел в своей чертовой жизни.

— Самое лучшее, Тоби: сейчас касаться тебя.

Вот, черт.

Охренеть.

Он приготовит Адди смузи через минуту.

А сейчас снова ее поцелует.

И, как он и предполагал, их поцелуи переросли в обжимание.

Так что на то, чтобы отправиться готовить смузи, ему потребовалось около пятнадцати минут.

Но...

Пусть так.