ГЛАВА 34

КЭТРИН

24 декабря, 13:30

Через несколько часов мы подъезжаем к дому детства Тома, где на заснеженной лужайке перед домом стоит весь клан Уолшей, неистово размахивая руками из-за надувных саней, которые, как я знаю, являются проклятием существования Боба и радостью Нэнси.

Я говорю себе не смотреть. Не обращать внимания. Но ничего не могу с собой поделать. Мой взгляд ищет блестящую белокурую головку в море темноволосых Уолшей.

Я не вижу ее. Пока не вижу. Но это ничуть не облегчает внезапную приливную волну боли, которая, кажется, поглощает меня из-за неизбежности встретиться лицом к лицу с женщиной, которую любит Том.

Не думаю, что смогу это сделать.

За последние двадцать четыре часа я пережила автомобильную аварию, сотрясение мозга, дюжину швов, еще одну аварию, брожение по снегу, грязный номер в мотеле, кражу всех вещей и двухчасовую сессию пения с веселым водителем грузовика.

Со всем этим я справилась.

Но это? Встреча с Лоло? Я не могу.

Но, конечно, я должна это сделать.

Грузовик — простите, Ребекка, — останавливается у скромного, ухоженного дома в пригороде. И Уолши, которым Том пару минут назад отправил смс с телефона Горби о нашем скором прибытии, подходят к грузовику, переговариваясь между собой.

Любимый сын — это, конечно, повод для радости. А вот его бывшая?

Я делаю глубокий вдох и тянусь к дверной ручке. Она заедает. Предзнаменование? Возможно. На мгновение трусиха во мне задумывается о том, чтобы умолять Горби отвезти меня прямо в аэропорт. Но искушение обнять бывших родственников еще сильнее, чем желание избежать Лоло.

И все же ручка не поддается.

— Горби, что за...

— Старушка Ребекка разыгрывает из себя скромницу, милая, — говорит Горби, откусывая последний кусочек от своего третьего бургера за последние часы. — Просто потяни медленно и слегка подтолкни ее плечом.

Том добавляет:

— Осторожно. Мы не хотим снова потревожить твою рану.

— А мне показалось, что с ней все в порядке, — радостно заявляет Горби. — Я хорошо рассмотрел ее, когда Том недавно проверял повязку.

— Замечательно. Рада, что ты все хорошо рассмотрел, — бормочу я, прислоняясь к двери по указанию Горби, как раз в тот момент, когда отец Тома открывает дверь, с другой стороны.

Я практически падаю на него, и Боб Уолш, ничуть не смущаясь, заключает меня в теплые объятия.

— Черт возьми, Кэти. Столько времени прошло. Как же приятно видеть тебя.

Долгое время я позволяю ему обнимать меня. Позволяю себе притвориться, что все по-другому. Что это все еще моя семья, что Том...

— Моя очередь, моя очередь, моя очередь, — говорит Нэнси, отталкивая мужа и заключая меня в свои теплые объятия. — Кэтрин, дорогая. Ну и денек у тебя был.

— А как же я? Мой денек? — добродушно говорит Том, обнимая своих брата и сестер.

Его мама отпускает меня и протягивает руку, чтобы ласково погладить его по щеке, ее глаза слезятся.

— У тебя тоже, Томми.

Боб кладет руку на плечо сына.

— Рад, что ты добрался, сынок.

— Спасибо, папа. — Том тянется к отцу и обнимает его, и у меня немного слезятся глаза, когда я вижу восхищенное удовольствие на лице Боба, прежде чем он обнимает сына в ответ.

— Сейчас, — говорит Боб, отстраняясь, прочищая горло и доставая бумажник. Он кивает в сторону грузовика. — Сколько мы должны этому прекрасному джентльмену за поездку?

Я улыбаюсь, услышав, что «джентльмен» относится к Горби, но затем меняю свои мысли, потому что если Горби не самый настоящий джентльмен, то я не знаю, кто он. Такой щедрый, добрый человек, который заставил меня переосмыслить... ну, вообще-то, все мои жизненные решения.

Чем я и занималась последние двадцать четыре часа.

— Я позабочусь об этом, — говорю я, принимая наличные, которые Боб щедро протягивает мне. — И я, конечно же, верну вам все до цента, как только разберусь с потерянным бумажником.

— Ты мне ничего не должна, — бросает мне вслед Боб.

Когда я возвращаюсь к грузовику, взгляд Тома встречается с моим, и, несмотря на то, что он широко улыбается своей семье, в его глазах читается противоречие, как и у меня, когда я чувствую, что мы действительно достигли конца этого путешествия.

Нашего путешествия.

И тут, позади себя, я слышу ее. Незнакомый женский голос, не принадлежащий ни маме, ни сестрам Тома.

— Том!

Его взгляд устремляется прочь от меня. В сторону Лоло.

— Извини, что меня не было здесь, чтобы поприветствовать тебя, — слышу я ее слова. Я общалась по FaceTime с братом, чтобы посмотреть рождественское выступление моей племянницы, и, о боже, я так рада, что ты здесь...

Я иду к грузовику, не дослушав до конца.

Осторожно, чтобы не испортить праздничное настроение разрывом швов, я забираюсь в кабину, где сидит Горби и со счастливой ухмылкой наблюдает за воссоединением Уолшей.

— Горби, — говорю я шокировано. — Ты плачешь?

— Ничего не могу с собой поделать. — Он вытирает глаза. — Мы с Бекки очень любим семью на Рождество.

Я оглядываюсь через плечо, радостно машу сестрам и брату Тома, которых мне еще предстоит как следует обнять, а потом заставляю себя посмотреть на нее.

Лоло...

Ну, не совсем то, что я ожидала. Она блондинка, но вместо того, чтобы быть крошечной, миниатюрной и гламурной, она кажется... очень настоящей. Очень милой, на самом деле. И нельзя отрицать, что ее улыбка, когда она взволнованно разговаривает с Томом, очень, очень настоящая.

Она любит его. Он любит ее. И я с удивлением понимаю, что...

Я счастлива за него.

И все же...

— Ты собираешься сказать ему? — спрашивает Горби.

Я оборачиваюсь и с удивлением обнаруживаю, что водитель грузовика изучает меня. Он все еще улыбается, но уже не так весело.

— Что? Кому?.. — Я вздыхаю, когда он просто бросает на меня взгляд, который говорит, что я лучше, чем дешевые отрицания. — Нет, Горби. Я не собираюсь ему ничего говорить.

Горби печально качает головой.

— Том заслуживает того, чтобы знать, дорогая.

— Он много чего заслуживает, — говорю я. Лучшего, чем я могу ему дать.

Я пытаюсь вручить Горби деньги, но он выглядит оскорбленным и отталкивает мою руку.

— Было весело провести несколько часов с вами, ребята. В приятной компании.

С запозданием я понимаю, что сегодня канун Рождества и что Горби проведет его в грузовике, один. Как бы ни были они близки, Ребекка не сможет спеть с ним «Детка, на улице холодно» так, как это могу сделать я.      

— Горби, не думаю, что... — Я показываю большим пальцем в сторону дома Уолшей. — Они с удовольствием примут тебя. Здесь всегда есть место для еще одного.

Мне ли не знать.

— О, боже, я ценю это, — говорит Горби, заводя двигатель. — Но мне нужно спешить. Эм убьет меня, если я не буду дома к тому времени, когда дети проснутся и придут за подарками Санты.

Я моргаю.

— Эм? Дети?

— Моя жена. У нас три мальчика и маленькая девочка на подходе.

— Я... Ты не упоминал о них.

— Конечно, нет, дорогая. Ребекка ревнует. — Он подмигивает.

С улыбкой я качаю головой, а потом, поддавшись импульсу, тянусь и целую его в щеку.

— Ты — сокровище, Горби. Я не совсем уверена, что у тебя нет пары крыльев под твоей фланелью из химчистки.

— Я никогда не признаюсь, — говорит он, дружески сжимая меня, а затем отмахивается от меня рукой. — А теперь иди. Иди и будь со своей семьей.

— О. Они не моя семья, — говорю я, собираясь уходить.

Горби улыбается.

— А я-то думал, что ты умная девочка. Счастливого Рождества, Кэтрин.

Я спрыгиваю вниз и улыбаюсь ему.

— Счастливого Рождества, Горби.

Я захлопываю дверь и отступаю назад. Затем мы вместе с семьей Уолш машем на прощание веселому, с большим сердцем водителю грузовика.

— Вы уверены, что он не Санта? — говорит сестра Тома Мередит, подходя, чтобы обнять меня. Затем оглядывает меня. — Черт, как я рада тебя видеть. И позволь мне сказать. Ты выглядишь ужасно.

Я смеюсь и обнимаю ее.

— Я скучала по тебе.

— А я по тебе. Но давай мы найдем для тебя смену одежды? Ты вся в крови.

Я опускаю взгляд на белую блузку, которую надела сегодня утром на рассвете.

— Кетчуп, вообще-то. Опасности, связанные с поездками на грузовиках.

— Все равно. Я принесу тебе одежду. И еще, народ! — Она поворачивается, обращаясь к своей семье. — Мы можем, пожалуйста, перенести вечеринку в дом и убраться со снега.

— Да, пойдемте, — говорит Нэнси. — И ты, Кэтрин.

— Но я не могу остаться. Я должна...

Мама Тома делает вид, что не слышит этого, и я тяжело вздыхаю. Вырваться из любящих объятий Уолшей может оказаться сложнее, чем я себе представляла.

— Кэтрин. — Голос Тома раздается у меня за спиной.

Я вдыхаю и поворачиваюсь лицом к неизбежному, но намеренно фокусирую свое внимание на Лоло, а не на своем бывшем.

— Привет. Ты должно быть Лоло.

— Да. — Лоло улыбается и протягивает руку, которую я пожимаю. — Приятно наконец-то познакомиться с тобой.

Я сужаю глаза и бросаю на нее подозрительный взгляд.

— Приятно или?..

— Интересно? — смеясь, уточняет она.

— Лучше, — говорю я, и с удивлением замечаю, что улыбаюсь в ответ. Я была готова возненавидеть ее, но она кажется... идеальной. Для него.

— Мне так жаль слышать о твоем несчастном случае. Как не вовремя, — говорит Лоло. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо! — говорю я таким высоким голосом, что краем глаза замечаю, как Том удивленно вздрагивает от непривычного тона.

— Очень хорошо! — бормочу я. — Головная боль прошла. Спина немного чешется в месте швов, но все хорошо. Просто отлично.

Том теперь выглядит совершенно встревоженным, но я старательно избегаю его взгляда.

Я же не врала. Моей голове действительно стало лучше. И спине тоже.

А вот сердце? Честно говоря, я все больше беспокоюсь, что никогда не смогу собрать его воедино.