— А вы вообще собираетесь когда-нибудь завести пару таких? — спрашиваю я, искренне интересуясь, стоит ли мне ожидать новых племянников в ближайшем будущем. Я замечаю, как ее красивые глаза на мгновение затуманиваются отдаленными мыслями.

— Об этом весело говорить, но Лиам и я вряд ли заведем детей в ближайшее время, — признается она, возвращая взгляд ко мне. Один уголок ее губ поднимается в полусмехе. — Трудновато испытывать детскую лихорадку, когда ведешь такой образ жизни, как у нас, — она качает головой, будто отгоняя грустные мысли. — А ты как? — спрашивает она, поднося бокал к губам. — Хочешь детей?

Я хмурю бровь.

— Не знаю, — честно отвечаю я, никогда особо не задумываясь о детях. — Может, с правильным человеком, — пожимаю плечами, будто свинцовый ком не образовывается у меня в животе от этого разговора, который я глупо начала.

— А с Декланом? — спрашивает она напрямик.

Резко втянув воздух при упоминании его имени, я встаю и направляюсь обратно к дому, залпом осушая бокал. Раздражение и неуверенность направляют каждое мое движение, когда я толкаю стеклянную дверь и направляюсь к кухне. Тейтум догоняет меня, как только я подхожу к раковине.

— Я знаю, это был тупой вопрос. Это просто мой кривой способ спросить, собираешься ли ты уехать, — поспешно говорит она, пока я опираюсь на раковину, с трудом справляясь с переполняющими меня эмоциями. Гнев и грусть бурлят внутри меня, вызывая жар в глазах. Плечи поднимаются к ушам, когда мысль об отъезде проносится в моей голове.

Мысль о том, чтобы оставить Деклана.

Я сдерживаю желание начать задыхаться, осознавая, какой полной жопой стала моя жизнь. Я борюсь с решением: нужно ли уезжать не только из этого города, но и от единственного мужчины, в которого я влюбилась так сильно.

Может, тебе стоит простить его, как ты простила всех остальных.

Я трясу головой, обрывая поток мыслей, прежде чем они начнут звучать слишком убедительно. После того, как Лиам и Тейтум объяснили, как я оказалась в этой ситуации, я решила простить всех.

Ну, кроме Деклана. По какой-то причине их предательство не чувствовалось таким тяжелым, как его. Да, мой брат был инициатором всего этого, разработал план, чтобы держать меня в неведении и одновременно защитить от психопата. Но предательство Деклана — это нечто большее. Его ложь уничтожила меня на совершенно другом уровне.

Пытаясь подавить эмоции, которые подступают к горлу, я даю волю гневу и поворачиваюсь к женщине с фиолетовыми волосами, стоящей по ту сторону кухни. Громкий удар в живот — это чувство вины, когда я осознаю, что должна сказать ей что-то, иначе она не отстанет.

— У меня не так уж много вариантов, — говорю я, удивленная тем, что мой голос не дрожит.

Ее глаза расширяются от шока, но она быстро берет себя в руки. Кивнув, она ловит мой взгляд.

— Ох, дорогуша, это я тебя понимаю, как никто, — говорит она, ставя наполовину допитую маргариту на стойку, затем отмахивается и качает головой. — Перед тобой королева бегства, так что я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, — добавляет она, засунув руки в задние карманы и покачиваясь на пятках. Затем она щелкает языком и расплывается в широкой ухмылке.

Я хмурюсь, плотно сжав губы от раздражения.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, — сухо говорю я.

Она удивленно поднимает темную бровь, как будто подтверждает, что я обращаюсь к ней. Я закатываю глаза, отрываясь от раковины и направляясь в гостиную, с единственной мыслью — как сбежать.

— Я ничего не делаю, просто пытаюсь поддержать, — говорит она, бросившись за мной.

— Пфф, — фыркаю я, быстро шагая по длинному коридору, она идет прямо за мной. — Ты думаешь, что я совершаю ошибку, что я убегаю, и пытаешься меня остановить, — рычу я.

Мои слова заставляют ее замедлиться на секунду, но она тут же возвращает скорость. Я прибавляю шаг, стараясь увеличить расстояние между собой и одной из немногих подруг, что у меня есть.

— Ладно, может, ты и правда знаешь, что я пытаюсь сделать, — говорит Тейтум, заходя за мной в гостиную.

— Я не убегаю, — бурчу я.

— С моего места это выглядит совсем не так, — с сарказмом бросает она.

Мой гнев вспыхивает, и прежде чем я успеваю себя остановить, резко разворачиваюсь к ней. Она едва успевает затормозить, чуть не столкнувшись со мной.

— Правда? — огрызаюсь я, брови взлетают вверх, и я прижимаю язык к внутренней стороне щеки. — Ну раз уж ты у нас все знаешь, пожалуйста, объясни, как это выглядит для тебя, Тейтум. Потому что для меня это выглядит так, будто я ухожу из места, которое принесло мне только разбитое сердце, опыт почти смерти и разочарование.

Вспышка боли в ее глазах заставляет меня пожалеть, что я не прикусила язык. Я качаю головой, выпуская немного гнева.

— Прости, — выдыхаю я. — Я же сказала, что простила тебя, и я это имела в виду.

Я встречаюсь с ее взглядом и позволяю себе слабую улыбку.

Я действительно простила ее, после того как они буквально заставили меня сесть и все разложить по полочкам. И когда все их грехи лежали на столе перед нами, они оба извинились, и я приняла извинения. Хотя я никогда не одобрю их схему, заключавшуюся в том, чтобы держать меня в неведении об угрозе смерти, я понимаю их логику.

Мой мир только что перевернулся после потери дома. Если бы я узнала об угрозе для моей жизни в тот момент, то, без сомнений, обратилась бы к старшему брату за защитой. Он опытный детектив в своем регионе; он бы спрятал меня и решил бы проблему через правильные каналы закона. Но это привело бы к тому, что MC потеряли бы контроль над ситуацией.

Держать меня в неведении — это был единственный способ сделать так, чтобы опасность осталась локализована в Новом Орлеане и с ней можно было разобраться здесь, без посторонних жертв. Иными словами, если бы я поехала во Флориду и позволила Дэймону решить проблему, все это последовало бы за мной, подвергая опасности не только мою жизнь, но и жизни всех, кто связан с ним, — говорю я, начиная осознавать это полностью.

Возможно, то, что я столкнулась со смертью лицом к лицу, сделало меня такой прощающей. Или это было потому, что я видела безумие в глазах Ми–Маттео. Безумие, которое говорило, что он не остановится, пока его не уберут с игрового поля полностью. В любом случае, когда я сказала, что простила их, я говорила это искренне.

И, если быть совсем честной, я простила Тейтум еще в тот момент, когда она приняла пулю за меня в тот день на парковке.

— Мне просто нужен новый старт, — бормочу я, переминаясь с ноги на ногу.

Еще один новый старт, — насмешливо звучит мой внутренний голос.

— Ты спросила, что я думаю, — вдруг говорит Тейтум, хватая меня за руки и усаживая на диван рядом с ней. Сочувствие в ее глазах почти невыносимо, но я заставляю себя смотреть на нее.

— Ты выглядишь так же, как я почти пять лет назад, — она кивает в мою сторону. Я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит, но ее мягкая улыбка и то, как она придвигается ближе, заставляют меня не перебивать. — Ты выглядишь так же, как я, когда я убегала от своих проблем.

Я собираюсь возразить, но она сразу же поднимает руку, прерывая меня. Я раздраженно прищуриваюсь, кусая язык, чтобы не сказать что-то еще. Она продолжает, пользуясь моей тишиной.

— Ты можешь сколько угодно говорить себе, что тебе нужен новый старт, что все станет лучше, если ты просто уберешься из этой ситуации. Но поверь мне, Соф, бегство ничего не решает, — ее голос твердый, настойчивый, как будто она хочет донести до меня всю суть. — Поверь, проблемы не исчезают, если ты их игнорируешь. Наоборот, они становятся больше, пока не поглощают тебя полностью, и ты уже не можешь думать ни о чем другом, кроме того, от чего бежишь.

— Ты не можешь сравнивать свою ситуацию с моей, — отрезаю я, тяжело дыша. Мое сердце так сильно стучит в груди, что я удивлюсь, если она не слышит этот грохот. — Это не я во всем виновата. Это не я врала и использовала секс, чтобы подойти ко мне поближе и типа защитить меня, — рычу я, выплевывая это слово, которое оставляет мерзкий привкус во рту.

Тейтум хмурится.

— Ты правда думаешь, что он трахал тебя, чтобы защитить от убийцы? — спрашивает она. Мои губы уже готовы согласиться, но я почему-то лишаюсь дара речи.

Все, что я хочу, — это сказать "да". Да, я думаю, что Деклан использовал секс, чтобы подобраться ближе и за мной легче было следить. Но, по какой-то непонятной причине, я не могу заставить себя произнести это вслух. Тейтум сжимает мои руки и заглядывает мне в глаза.

— Если бы Деклан действительно хотел использовать тебя, чтобы получить преимущество над врагом, то почему же тогда он так долго сопротивлялся тебе? — ее вопрос снова лишает меня слов. Она понимающе кивает. — Ты не можешь ответить, потому что это не имеет смысла, — ее сочувственная улыбка делает мне больно, и мне трудно продолжать на нее смотреть. — Слушай, я не собираюсь делать вид, что понимаю, почему его извращенный мозг решил, что заставить тебя поверить, будто он ненавидит тебя все эти годы, было лучшим способом уберечь тебя от него. Особенно когда так очевидно, что он все это время был влюблен в тебя.

Ее слова заставляют меня задержать дыхание, а в памяти всплывают его глаза, затуманенные обожанием. В тот день, когда все произошло, когда вся ложь рухнула, он смотрел в то одностороннее зеркало и признался, что никогда не хотел влюбляться в меня. Я не смогла тогда услышать эти слова, слишком боялась, что тут же прощу его, чувствуя его честность каждой клеткой своего существа.

Это был тот момент, когда я вылезла через окно и попала в руки сумасшедшего. Волна стыда накрывает меня, румянец заливает мои щеки.

— Все, что я могу сказать, — это то, что ты, похоже, путаешь две вещи. Ты связываешь то, что тебе врали, с тем, что Деклан наконец-то позволил себе быть с тобой. Он не использовал тебя, чтобы увеличить шансы на слежку за тобой и обойти Пелоси. Я думаю, он любил тебя, потому что ты исцелила что-то внутри него, что было сломано слишком долго. И наконец-то он позволил себе удержать что-то хорошее в своей жизни.