Глава 29

СОФИ

Кап…

Кап…

Кап…

БУМ!

Ритмичные удары в моем левом виске вытаскивают меня из темного места, где я нашла временное убежище. Ровный ритм периодически нарушается громким ударом, исходящим откуда-то издалека, но при этом ужасающе близко, усиливая головную боль.

Кап…

Кап…

БУМ!

Звук в виске плавно сливается с глухим ударом чего-то тяжелого о твердую поверхность. Низкий шипящий звук, напоминающий статическое электричество на неисправном телевизоре, переплетается с этими ударами, как будто звуки сливаются в одно, превращаясь в какую-то извращенную мелодию, зовущую меня открыть тяжелые веки.

Кап…

Кап…

БУМ! БУМ!

Мои глаза так и не открываются, но я все равно морщусь от громкого шума, нарушающего странную мелодию, слышимую только мне. Я пытаюсь отогнать сон, который будто насильно наложили на меня. Над головой сияют яркие флуоресцентные лампы, их стерильный голубоватый свет расплывается, пока вода течет в мои глаза. Веки кажутся слишком тяжелыми, словно кто-то удерживает их, но я все равно пытаюсь моргнуть, стряхивая теплую воду, и повернуться на спину, но меня останавливают собственные онемевшие руки, странно скрученные и связанные за спиной.

Кап…

БУМ!

Я шевелю руками, пытаясь вернуть чувствительность в пальцы. Костяшки стукаются о металлический стол подо мной, когда я выворачиваю запястья и обнаруживаю, что они связаны грубой веревкой. Капли паники начинают стекать по позвоночнику, наполняя мои мышцы адреналином.

Странное шипение, словно статическое электричество, становится громче, пока очередной влажный металлический звук не разносится эхом по комнате. Заставляя себя двигаться, я поднимаю голову. Поток воды, скопившейся вдоль моей головы, хлещет прямо в глаза, размывая фигуру мужчины, стоящего ко мне спиной на другом конце комнаты. Я встряхиваю головой, отчаянно пытаясь увидеть окружение, пока начинаю постепенно осознавать свое тело.

Задыхаясь, я слышу, как сдавленный стон поднимается из моего горла, когда резкая боль простреливает нижнюю часть спины. Вспышки воспоминаний о том, как я вырывала из себя небольшой транквилизатор, мелькают перед глазами. Я издаю стон, с трудом дыша через боль, в то время как зрение то резко фокусируется, то снова затуманивается.

Воздух здесь тяжелый и затхлый, где бы это «здесь» ни было. Отвратительный запах дерьма и смерти захватывает мои чувства, а влажная, душная атмосфера оседает на теле и в легких, делая все липким и тяжелым.

Мои напряженные плечи словно кричат от боли, когда я поворачиваю голову вверх к потолку. Едва могу видеть что-то из-за ярких, стерильных полос флуоресцентных ламп, но мне удается заметить источник воды, которая капает мне на голову. Прямо надо мной висит старая, ржавая, протекающая труба, с которой капает застоявшаяся вода с равномерным ритмом.

Мое дыхание становится прерывистым, когда капли продолжают падать на меня, одна из них попадает прямо в глаза, прежде чем я успеваю увернуться. Я пытаюсь двигаться, пытаюсь сесть, но остаюсь на месте, осознавая, что мои лодыжки тоже связаны. Когда я пытаюсь поднять руки, становится ясно, что я полностью связана по рукам и ногам за спиной. Каждый раз, когда я шевелю ногами, веревка больно врезается в мои запястья.

— О, отлично, ты проснулась.

Сердце бешено колотится в груди, когда я узнаю этот до боли знакомый голос с другой стороны комнаты. Мое зрение все еще расплывчатое, когда я пытаюсь найти его глазами.

Силуэт мужчины выглядит зловеще на фоне яркого света, пока он приближается ко мне. Я часто моргаю, перед глазами мелькают воспоминания: его одинокая ямочка, светящаяся на лице прямо перед тем, как он перерезал горло мужчине. Майлз подходит все ближе, остается всего несколько шагов.

Я отчаянно дергаюсь, стараясь освободиться, веревка еще сильнее натирает кожу. Из запястий исходит тупая боль, я чувствую, как веревка врезается в плоть, и наверняка уже разорвала ее, пока я пытаюсь вырваться.

— Я уж боялся, что ты проспишь самое интересное, — говорит Майлз, ухмыляясь, как настоящий псих, и глядя на меня с диким огнем в глазах, который я никогда раньше не видела.

На нем все еще голубая медформа, вся заляпанная чужой кровью. Его руки и предплечья тоже в крови, но она не засохшая, как на его одежде. Эта кровь выглядит свежей, как будто он только что окунул руки в ведро с густой, темно-красной жидкостью.

Он наклоняет голову набок и внимательно меня изучает. Я чувствую, как крик рвется из горла, когтями пробираясь сквозь мои сжатые губы, пока я лихорадочно оглядываюсь в поисках помощи. И вот наконец, впервые с момента пробуждения, мне удается разглядеть, где я нахожусь.

Грязные деревянные панели покрывают каждую часть стен в этом обветшалом здании, похожем на сарай. По периметру — четыре маленьких окна, закрытых проволочной сеткой, будто кто-то пытался сделать так, чтобы никто не смог выбраться отсюда. Прищурившись, я замечаю яркий свет, освещающий новую полку, на которой выложены острые лезвия.

Орудия пыток, очевидно. Внутренний голос сладко шепчет: мол, все и так понятно — меня притащили в пыточную какого-то безумца.

Отрывая взгляд от всех этих стерильных орудий, я продолжаю искать хоть какой-то намек на то, где я нахожусь. Пол состоит из старых, покореженных и грязных деревянных досок, которые образуют дорожку вокруг большого отверстия в центре комнаты. Ржавая ограда, явно уже отслужившая свое, ограждает яму, которая уходит на несколько метров вглубь, открывая вид на влажную, болотистую землю внизу. Темнота в яме скрывает ее истинную глубину.

Но как только я начинаю думать, что это вход в самые недра ада, несколько теней начинают скользить друг по другу. Белый шум, похожий на шипение, становится невыносимо громким, пока они извиваются в грязи.

Мое сердце сбивается с ритма, когда дрожь начинает зарождаться в глубине живота и расходится по всему телу паническими волнами. Лихорадочно оглядываясь в поисках двери или хотя бы какого-то выхода из этого отвратительного дерьмища, я осматриваю все вокруг, пока настоящий ужас не захлестывает меня с головой. Я начинаю задыхаться, тяжелый, спертый воздух не дает мне нормально вдохнуть, хотя я отчаянно этого хочу.

— Можешь орать, если хочешь, — говорит Майлз, ловя мой взгляд. Я снова фокусируюсь на мужчине, который так сильно похож на моего лучшего друга, что от этого больно. Он пожимает плечами, как будто похищать людей для него — обычное дело. — Никто тебя не услышит в этой глуши, малышка.

— Майлз... — начинаю я, но он обрывает меня щелчком языка, поднимая руки, в одной из которых окровавленный нож, а в другой что-то еще более мерзкое. Желудок сводит от тошноты, когда я вижу здоровый кусок кровавого мяса, но мое внимание тут же привлекает вспышка ножа. Мои глаза широко распахиваются, когда я вижу, что это оружие, как и все остальное на нем, тоже в крови. Он смотрит на лезвие, прежде чем на его лице расползается широкая улыбка, обнажая его единственную ямочку.

— Нет, детка. Не Майлз, — качает он головой, подходя ближе и опуская нож ко мне. Металлический запах чужой крови наполняет мои ноздри и стекает по горлу, заставляя меня сдерживать рвотные позывы.

— Маттео Пелоси, — говорит он, делая поклон передо мной. — Все удовольствие для тебя. — Его обворожительный южный акцент сменился глубоким нью-йоркским, который плавно скользит с его языка. Его ухмылка становится шире, и он подмигивает мне, прежде чем снова выпрямиться.

Я хмурюсь, когда его имя отскакивает у меня в голове. Никакие колокольчики не звенят, и я понимаю, что это имя мне абсолютно ничего не говорит. Он, кажется, замечает мое замешательство, складывает окровавленные руки на груди, держа нож, и это дает мне возможность немного легче вздохнуть. Его губы поджимаются, когда он смотрит на меня, а в его зеленых глазах что-то вспыхивает, будто он находит всю эту ситуацию смешной.

— Бедняжка, — говорит он с насмешкой. — Они тебе вообще ничего обо мне не сказали, да? — Я могу лишь сглотнуть, пока страх сдавливает мне горло. Он качает головой. — Ну, ничего, мы это быстро исправим, как только они сюда доберутся. — Он убирает руки, пытаясь стереть кровь с часов, прищуриваясь на циферблат. — Они только что закончили, где-то час назад.

Мои губы формируют вопрос, который я даже не успеваю задать, как он швыряет нож на стол рядом с моей головой. Громкий стук лезвия об металлическую поверхность заставляет мои уши звенеть. Воздух словно застревает в груди, когда он присаживается напротив меня и опирается о стол, всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Его дыхание касается моей кожи, пока он снова заговорил:

— О, ну конечно, ты же вообще не понимаешь, о чем я говорю. Давай так, — он протягивает руку через мое бедро и достает телефон из моего заднего кармана. Щеки вспыхивают, пока я мысленно ругаю себя за то, что забыла про него, когда уходила из больницы. Я могла бы дотянуться до него даже со связанными руками и позвать на помощь.

Он тыкает в экран и разворачивает его ко мне. Мои глаза напрягаются, пытаясь сфокусироваться, ослепленные ярким дисплеем.

— Смотри, как твой бойфренд и его дружки разгромили место, где я жил, — улыбается он, скалясь.

Я отрываю взгляд от безумца передо мной и сосредотачиваюсь на экране. Что-то похожее на облегчение пронзает меня, когда я узнаю спину Деклана, разрушающего дом моего друга. Потом вижу Лиама и Купера, которые следуют за ним. Вскоре весь байкерский клуб на нескольких экранах безжалостно уничтожает все, что осталось от этого места.

Не Майлза дом, а Маттео. Кто бы нахрен ни был этот Маттео.

— Ну все, депозит мне точно не вернут, — бормочет Майлз/Маттео, убирая телефон с моего лица и бросая его на стол рядом.