Глава 24

ДЕКЛАН

Никогда бы не подумал, что доживу до дня, когда реально задумаюсь сжечь нахрен больницу, полную невинных людей. Но вот я здесь, держу в руках самую охуенную женщину, которую когда-либо встречал, и обдумываю, как бы лучше провернуть этот поджог. Все потому, что не хочу будить ее после того, как она кончила, чтобы она успела на свою гребаную работу.

Мои пальцы лениво скользят по изгибу ее спины, пока она лежит, уткнувшись головой в мою грудь, а ее дыхание ровное и глубокое, согревает мою татуированную кожу. Ее волосы, в полном беспорядке, мягче любого чертового кашемира. Щеки слегка порозовели, как и ее полные красные губы, которые все еще припухли после того, как я их трахал — этот вид, черт возьми, держит мой член в полу-боевом состоянии все то время, пока она развалилась сверху.

Ее тело словно слилось с моим — рука лежит на животе, нога перекинута через мое бедро, а ее грудь прижата к моей стороне. Ее тепло обволакивает меня, даже несмотря на то, что она полностью лежит обнаженной на груде одеял, на которых я спал последние несколько дней.

Прошло почти час с того момента, как я в последний раз вошел в ее влажные глубины. С тех пор, как я в последний раз был так близок к раю, насколько это вообще возможно для такого, как я. И все равно я не могу заставить себя пошевелиться и разбудить ее.

— Теперь у тебя есть я.

Моя рука дергается на ее боку, когда эти слова снова прокручиваются у меня в голове. Они звучат как заезженная пластинка с того самого момента, как впервые сорвались с ее языка. И до сих пор они вызывают во мне те же эмоции.

Мое сердце сбивается с ритма, пульс скачет к горлу, а грудь обжигает жар, заставляющий все внутри меня вспыхнуть диким пожаром. Даже дыхание становится частым, как будто тело готовится к бегству.

Но самое удивительное во всем этом то, что на этот раз я не хочу убегать. Впервые мое беспокойство не разжигает шторм сожаления в голове. Впервые с тех пор, как я встретил Софи, я не ищу пути к бегству или способа сбежать от тех чувств, которые она во мне вызывает. Я не пытаюсь придумать новый изощренный оскорбительный выпад или мгновенную стратегию ухода, чтобы она держалась подальше.

На этот раз я ищу способы сделать так, чтобы она никогда больше не покинула меня. Доходит даже до того, что я строю планы насчет какого-нибудь грандиозного кровавого побоища — лишь бы она осталась здесь.

— Я никуда не уйду.

Ее шепот эхом звучит у меня в голове, дразня меня мыслью о том, что эти слова могут стать реальностью.

Странно, это новое чувство к женщине в моих объятиях. Все причины, по которым она должна держаться от меня подальше, все еще ,блядь, актуальны. Столько сценариев может развернуться, каждый из которых гарантированно приведет к ее скоропостижной гибели.

Я по-прежнему второй сын легендарного мафиозного босса и брат дона семьи Морелли. Любой из многочисленных врагов нашей семьи может найти меня и решить отомстить Морелли через голову Софи. Впрочем, как и сейчас — хотя Маттео и не охотится за ней из-за нашей фамилии, ее жизнь все равно под угрозой, просто потому, что она замешана в эту часть нашего мира.

Мои руки все еще в крови, как и всегда, если не больше — с недавней смертью Джимми. Этот ебаный след неизбежно отпечатается и на Софи. Блядь, я реально хочу быть тем, кто ее сломает, когда она — это свет во всей этой дерьмовой вселенной?

Она все еще младшая сестра моего лучшего друга. И я точно знаю, что Лиам охереет, если узнает, что кто-то трахает его сестру, особенно такой урод, как я. Хотя мои чувства к ней давно уже вышли за рамки чисто сексуальных, последствия между нами могут быть неизбежны, как только он узнает правду.

И, конечно, есть Алана. Я зажмуриваюсь, когда воспоминания о ней открывают старую рану, которая так и не зажила. Ее смерть создала пропасть между моим прошлым и любым будущим, которое я мог бы надеяться построить. И даже если я медленно прокладываю мост через эту зияющую пустоту, я всегда буду нести груз вины за ее смерть.

Но даже когда я думаю о женщине, которую когда-то любил, я чувствую себя легче, чем обычно. Что-то медленно раскалывается глубоко в моей душе с того момента, как я впервые поцеловал Софи. И это чувство отличается от всего, что я когда-либо испытывал. Оно странное, чуждое. Глаза щиплет, грудь сжимается. Это не сожаление и не вина, а скорее грусть.

Я был так занят тем, что винил себя в смерти Аланы, что никогда толком не позволил себе оплакать ее жизнь, свое прошлое. Никогда не давал себе почувствовать ту горечь утраты, которая всегда пряталась под всем остальным. Всегда маскировал ее злостью, заглушал в своей ярости.

Я не знаю, как это у нее получилось, но когда я с Софи, я наконец-то могу оплакать все. Потерю Аланы. Потерю брата. Потерю того, кем я был, и кем хотел быть.

Софи сделала огромный шаг сегодня, честно показав свои эмоции, не колеблясь ни секунды, когда возникла необходимость показать свою страсть. И ее смелость каким-то образом заставила меня, наконец, начать разбираться со своим дерьмом.

То, что произошло с Аланой, — это полный пиздец, самый темный момент в моей жизни. Но давно пора перестать винить себя и попробовать двигаться дальше. Все это началось из-за меня, но я не тот, кто закончил ее жизнь. Мой отец — тот самый монстр, ответственный за всю эту боль и страдания, а не я. И после всех этих лет, когда я утопал в саможалении, все, что мне потребовалось, — это дерзкая маленькая сучка, которая сказала, что не верит, будто я виноват в ее смерти, чтобы я наконец понял правду в ее словах.

Есть много причин, почему Софи была бы лучше без меня. Тысячи, наверное. Но когда я обнимаю ее и закапываю нос в ее волосы, ни одна из этих причин больше не кажется достаточно весомой, чтобы удержать меня вдали.

Я был полным идиотом, думая, что смогу трахнуть ее один раз, чтобы избавиться от нее в своей голове. Идиотом, полагая, что она позволит мне использовать ее так и потом просто забить на нее. Мы оба почувствовали эту связь, расширяющую душу, которая течет между нами. Ни один из нас не знает настоящей причины, почему нас так тянет друг к другу. Но, как две противоположные стороны магнита, нас притягивает. И, как Софи, я устал с этим бороться.

Я хочу расти с ней, учиться быть лучше ради нее, стать тем человеком, который ее заслуживает. И однажды я буду достоин ее.

Теперь, с этим ярким светом в моем мраке, уютно свернувшимся у меня на руках, я решаю перестать бороться с той связью, что между нами, и начать бороться за нее. За то, чтобы укрепить ее. Думаю, я понял это в тот момент, когда прикусил ее губу и пометил ее как свою; просто остальным частям меня понадобилось больше времени, чтобы догнать сердце.

Она может быть моей полной противоположностью во всех смыслах, но я наконец осознал, что не хочу жизни без нее. Мне нужна она, освещающая мой путь и сводящая меня с ума своим дерзким языком до конца моих дней.

Поздно уже, и мне пора ее будить. Я делаю последний глубокий вдох, наслаждаясь ее любимым запахом, наполняющим мои легкие. Я достаточно долго откладывал момент, и она точно оторвет мне яйца, если я позволю ей еще поспать и она опоздает на работу.

Прижав ее крепче к себе, я осторожно перекатываюсь, укладывая ее на спину. Я нависаю над ней, пока она растягивается подо мной, напоминая мне черную кошку. Ее темные ресницы сонно вздрагивают, и она улыбается мне. Мое дыхание замирает в горле, когда я ловлю эту небольшую улыбку, предназначенную только для меня.

Оказывается, мне нахрен не нужны никакие цветы.

Я провожу пальцами по ее боку, пока она поднимает руки и обвивает их вокруг моих плеч. Мой живот напрягается, когда она играет с моими волосами на затылке.

— Ты все еще здесь, — пробормотала она, сонно смягчив слова. Я наклоняюсь, веду носом от впадины ее горла вверх, пока мои губы не зависают над ее. Легкий поцелуй, и я наслаждаюсь тем, как она вздыхает и расслабляется подо мной.

Я тоже никуда не ухожу.

— Я не хотел тебя будить, — шепчу я, касаясь ее губ. — Но тебе скоро надо на работу, — говорю я, прежде чем склониться ниже и наконец поцеловать ее. Я не тороплюсь, осыпая ее долгими поцелуями. Она стонет в мой рот, пока ее соски напрягаются между нами. Мой член тут же реагирует, становясь твердым, как только она открывается, словно книга, готовая к тому, чтобы ее поглощал читатель. Наши языки медленно танцуют вместе, и каждое новое ласкающее движение вызывает разряды возбуждения, прокатывающиеся по моему позвоночнику.

Прежде чем я полностью потеряюсь в ней, я заставляю себя отстраниться. Ее глаза сверкают, когда она пытается понять, что я собираюсь сделать. Легкая хмуринка на ее лбу, и она тяжело сглатывает. Думает, что я снова собираюсь сбежать? Не могу ее винить — я никогда не давал ей повода думать, что способен на что-то иное, кроме как убежать.

Пора исправить эту ошибку.

Быстро, прежде чем я передумаю и снова свяжу ее, чтобы она никогда не смогла от меня уйти, я дарю ей последний поцелуй и перекатываюсь с нее. Поворачиваясь, я хватаю свои брошенные джинсы и встаю.

— К тому же, — говорю я, разворачиваясь к ней, почти теряя нить своих мыслей, запоминая, как она выглядит сейчас — растрепанная и великолепно голая. — Мне надо найти Лиама, — добавляю, засовывая одну ногу в джинсы. Я приподнимаю брови и смотрю на нее из-под ресниц. Она повторяет мою мимику, расширяя глаза.

— Лиама? — удивляется она, приподнимаясь на локтях. Я подавляю желание ухмыльнуться, когда засовываю вторую ногу в джинсы и натягиваю их. — Зачем тебе искать моего брата?

Осторожно я хватаю свой член и ловлю ее взгляд, прежде чем заправить его в джинсы. Ее ноздри раздуваются, когда румянец медленно поднимается по ее груди. Я сбился со счета, сколько раз довел ее до оргазма за сегодня, но этот голодный взгляд доказывает, насколько она неутомима. Похоже, стоит моему стояку мелькнуть на горизонте, как она готова сожрать меня живьем. И если бы не моя необходимость поставить все точки над «i», я бы с радостью снова устроился между ее раздвинутых ног и нашел бы там свой дом.