Она приближается ко мне, а я, как последний трус, пячусь назад, пока не оказываюсь зажат между ней и умывальником. Но она не останавливается, пока ее пьянящий запах не смывает с меня последние следы запаха краски. Я почти готов выпрыгнуть из собственной кожи, когда она кладет свои теплые руки на мою грудь и трогает меня. Ее губы приоткрываются, и она смотрит прямо мне в глаза своим темным, затуманенным взглядом.

— Мне плевать, если ты испортишь меня до неузнаваемости, — шепчет она, ее руки скользят к моим плечам. Она прижимает свои пышные сиськи ко мне, и я вцепляюсь в край раковины, впиваясь пальцами в твердую поверхность, пока они не начинают болеть от напряжения. Но я все еще держусь, сжимая зубы, пытаясь контролировать себя хоть как-то. Она встает на цыпочки и приближает губы к ямке у моего горла. Ее дыхание обжигает мою разгоряченную кожу, пока она продолжает.

— Потому что впервые в жизни я хочу бороться за себя, — ее слова касаются кожи на моем горле, и у меня моментально все сжимается в паху. — За то, что я хочу, — шепчет она, наконец касаясь меня губами. — За то, что мне нужно. — Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда она целует мою шею. Желание прижаться к ней становится невыносимым. Но прежде чем она сводит меня с ума окончательно, она отстраняется, чтобы снова встретиться с моим затуманенным взглядом. — И я не знаю почему, но мне нужен ты, упрямый засранец.

Я выдыхаю с тихим смехом. Ее нежные руки поднимаются с моих плеч, и пальцы начинают играть с волосами на затылке. Мои пальцы постепенно разжимаются от стойки раковины, когда она притягивает мое лицо ближе к себе. Я наклоняюсь к ней, пьян от ее внимания. Наше дыхание смешивается, и мои губы замирают всего в миллиметре от ее.

— Я хочу всего тебя, — шепчет она. — Хорошего, плохого, окровавленного. Всего. Мне нужно знать, хочешь ли ты меня.

— Хочу ли я тебя? — усмехаюсь я с болезненной улыбкой, и наконец слова сами находят выход. Мои руки опускаются на ее талию, я хватаюсь за нее, как за спасательный круг. Я быстро разворачиваю ее в своих руках и притягиваю обратно к себе. Я наслаждаюсь тем, как ее дыхание сбивается, когда она чувствует, как мой член упирается в ее поясницу. Наклоняюсь вплотную к ее уху и шепчу: — Посмотри вокруг, Софи.

Мои пальцы нервно играют на ее бедрах, забираясь под мягкую ткань ее майки. Она вздыхает, прижимаясь ко мне, и я, наконец, решаюсь рассказать правду.

— Все это начиналось как способ убежать от тебя, — говорю я. — Оазис в пустыне, чтобы не задохнуться от моего собственного желания видеть тебя. Знать, что ты делаешь и с кем. Быть с тобой. — Я тяну за край ее майки, поднимая ткань выше. Ее тепло проникает в меня, когда мои пальцы касаются ее мягкой кожи.

— В какой-то момент я перестал делать эту квартиру для себя и начал обустраивать ее для тебя, — признаю я. — Это стало местом, куда я мог спрятать все, что напоминало о тебе. — Ее дыхание становится частым, она тяжело выдыхает, и ее грудь поднимается, чуть выталкиваясь из майки, открывая еще больше ее кремовой кожи для моего похотливого взгляда. У меня текут слюнки при этом виде. — Но ты слишком велика для этой маленькой коробки, — рычу я, поднимая руки, заставляя ткань ее майки подниматься вместе с ними. Мои костяшки скользят по ее ребрам, а затем касаются нижней части ее груди. Не останавливаясь, я продолжаю поднимать ткань, пока ее соски не выглядывают из-под майки. Скоро, ее обтягивающая белая майка полностью сползает с груди, обнажая ее для комнаты и для моего голодного взгляда. — Эта коробка не удержит тебя.

Я позволяю ткани, собравшейся над ее грудью, остановиться и отпускаю ее, опуская руки вниз. Ее пальцы находят мою рубашку за спиной, вцепляясь в нее. Ее горячее дыхание, наполненное желанием, накрывает меня с головой, пока я глажу ее тело. Больше не в силах сдерживаться, я прижимаюсь к ней, чувствуя, как ее грудь заполняет мои ладони. Сжимаю ее грубо, продолжая говорить.

— Как бы я ни старался, не могу загнать тебя в угол, чтобы перестать о тебе думать. Ты в каждом моем решении, все, что я сделал с этим местом… все это было ради тебя, — признаюсь я, и ее дыхание сбивается, когда мои пальцы щиплют и играют с ее упругими сосками, пока она не начинает извиваться от желания. Я рычу и наклоняюсь к ее уху, кусая мочку, прежде чем резко убрать руку с ее тела. Я поднимаю руку перед ее лицом, показывая почти засохшую краску на тыльной стороне ладони.

— Ты думаешь, мне нравится этот цвет? — спрашиваю я, но не даю ей времени ответить, прежде чем снова кладу руку чуть ниже ее одинокой груди. Мои пальцы скользят по ее ребрам. — Нихрена, — рычу я. — Я, блядь, ненавижу этот цвет. Он уродливый и напоминает детское говно, — я замираю, пока она не смеется, и этот звук расширяет странное тепло в моей груди. — Но я знаю, что это твой любимый цвет.

Ее игривая улыбка исчезает, когда мои пальцы уходят с ее ребер и продолжают скользить вниз. Она извивается, натираясь своим задом о меня, и у меня все сжимается от удовольствия. Моя другая рука продолжает играть с ее соском, и я позволяю ей почувствовать, насколько далеко зашла моя одержимость.

— Так же, как я знаю, что ты постоянно говоришь сама с собой. Ведешь целые диалоги, как ебаная сумасшедшая, — дышу я, когда мои пальцы находят пояс ее штанов. Я провожу пальцами по изгибу ее живота, прежде чем забраться под мягкую ткань. — Я знаю, что, когда ты волнуешься, ты ковыряешь пальцы. И поэтому ты никогда не красишь ногти, ведь какой смысл, если ты все равно обдерешь весь лак к чертовой матери?

Ее тело содрогается, когда я начинаю тянуть за шнурки ее штанов. Когда тугая ткань ослабевает, я скольжу рукой внутрь и нахожу ее голой. Из моей груди вырывается рык, когда ее возбуждение покрывает мои пальцы. Она стонет и выгибается ко мне, когда я нахожу ее клитор и начинаю водить по нему кругами, заставляя ее терять контроль.

— Но ты любишь красить ногти на ногах, — шепчу я, прежде чем впиться зубами в ее шею. Она резко вдыхает и содрогается, прижимаясь ко мне, пока мои пальцы продолжают сводить ее с ума. — И тебе нравятся только два цвета. Ярко-красный или чисто белый, других вариантов для тебя нет, — ее тело прогибается навстречу моей руке, она отдается своему желанию, пока я продолжаю ее дразнить.

— Так что, ответ на твой вопрос: нет. Я не хочу тебя. Это слишком мелко — думать, что слово «хочу» может описать, что я к тебе чувствую, — говорю я, пока ее бедра ритмично двигаются в такт с моими пальцами. Моя безумная потребность обладать ею полностью пожирает меня, пока она трахается с моей рукой. — Я ненавижу тебя, Софи, — произношу я.

Она ахает и пытается отстраниться от меня, но я держу ее крепко. Я сжимаю ее сосок, резко дергаю его и шлепаю по груди. Мои пальцы снова оказываются покрыты ее возбуждением, когда она шипит сквозь зубы.

— Настолько, что каждая мысль о тебе наполняет меня таким гневом, что я забыл, как это — быть спокойным, — рычу я, продвигая пальцы глубже в ее скользкий центр. Без единого слова она раздвигает ноги, как послушная девочка. Я мысленно хвалю ее и втыкаю пальцы в ее влажную киску. Ее стоны переходят в тихие всхлипы, когда она сжимается вокруг меня.

— И все же, несмотря на то, что я тебя презираю, я не могу перестать думать о тебе, до полной мании. Ты усиливаешь мою потребность завладеть тобой настолько, что ты можешь навсегда потерять себя в той бездне, которая является моей чертовой душой, — шепчу я, толкая пальцы глубже, погружая ее в бурю, которая нас обоих захватывает.

Я хочу видеть ее лицо, искаженное от удовольствия, поэтому хватаю ее за горло и резко нас разворачиваю. Я опираюсь на стену напротив умывальника, чтобы зеркало было перед нами. Мой взгляд пожирает ее, такую прекрасную и полностью разложенную для меня. Ее соски красные и набухшие после грубого обращения. Ее тяжелое дыхание заставляет ее грудь дрожать от напряжения.

Мне нужно видеть больше. Я грубо сдергиваю ее штаны вниз, оголяя ее влажную киску, чтобы она была полностью на моем обозрении. Возвращаю свои пальцы, покрытые краской, к ней и раздвигаю ее губы, чтобы в полной мере увидеть свою добычу. Ее клитор, словно умоляя, пульсирует, требуя моего внимания, пока я растягиваю ее. Хотя это почти невозможно, я отвожу взгляд от ее мокрой пизды и встречаюсь с ее затуманенными глазами в зеркале.

— Я не хочу тебя, Софи. Я жажду тебя. До такой степени, что это стало, блядь, зависимостью. Я по-настоящему одержим тобой, La Mia Alba, — рычу я, прежде чем снова погружаю пальцы в ее влажное отверстие.

— Когда ты говоришь мне такие вещи, когда заявляешь, что хочешь еще больше этих темных удовольствий, которые могу дать только я, это сводит меня с ума. Я хочу вкусить тебя до последней капли. Чтобы твой вкус навсегда остался на моем языке. Чтобы твое ебучее присутствие осталось в каждой клетке моего тела, — шепчу я ей на ухо, трахая ее пальцами с решимостью. Ее киска сжимается вокруг меня, ее мышцы сокращаются сами по себе.

— Так что, если ты действительно хочешь, чтобы я испортил тебя, скажи это, — требую я, изгибая пальцы внутри нее, другой рукой хватаю ее за челюсть, заставляя ее встретить мой взгляд, пока я двигаюсь в ней. Я качаю головой, наблюдая, как она спотыкается о слова.

— Не строй из себя невинную, Мелкая. Эти слова уже слетали с этих жаждущих кончить губ, — рычу я, тяну ее челюсть так, что она поворачивается и смотрит на меня через плечо. Я нависаю над ее губами, ее быстрое дыхание смешивается с моим. — Мне нужно услышать их снова. Вбить их в свою память, чтобы вспомнить, когда ты осознаешь свою ошибку, — признаюсь я, прижимая свои приоткрытые губы к ее. Ее тело содрогается, когда мои пальцы глубоко внутри нее. Я сжимаю ее челюсть сильнее, наслаждаясь тем, как ее глаза щурятся от боли. — На колени и скажи это, — требую грубо.