Глава 22

ДЕКЛАН

Запах свежей краски так глубоко засел в моем носу, что, кажется, я его никогда уже не выведу. Но все равно заканчиваю последний слой краски в этой маленькой ванной. Оглядываюсь, и внутри что-то екает от того, как сильно изменилось это место за последний месяц. Стоит только войти в эту квартиру, и сразу видно, чем я занимаюсь с тех пор, как Софи начала здесь жить.

Отхожу от свежевыкрашенной стены, валик болтается в руке, и я смотрю на всю эту женственную ванную, которая, по идее, должна была быть моей. Хмыкаю сам над собой. Да кому я вру — даже я сам не верю, что это место когда-либо было для меня..

Огромная отдельно стоящая ванна кремового цвета уже сама по себе намек на это. Ну не выгляжу я как тип, который кайфует от долгих ванн, ну правда. Эта чертовски дорогая ванна явно не для меня. Как и все эти милые золотые светильники, которые сочетаются с ручками на тумбе и краном на раковине. Мне плевать на все эти вещи. Дай мне душ, который хотя бы не сломан, и унитаз, который смывает, — и я вообще счастлив. Нет, все эти уложенные плитки и дорогие детали — это не для меня. Все, что я купил за последние месяцы, было выбрано с одной мыслью. Только о ней. О той, о которой мне следовало бы давно перестать думать, но я, сука, не могу.

Я думал, что вкус Софи, обладание ее телом и кража ее удовольствия на одну ночь избавят меня от этой одержимости. Я верил, что смогу трахнуть ее раз и навсегда выкинуть из своей головы, но, блядь, насколько же я ошибался.

С того самого момента, как я впервые оказался внутри нее и позволил себе почувствовать хоть какое-то облегчение от той боли, что меня раздирала последние месяцы, она меня разрушила. Черт возьми, она теперь в каждой моей мысли, в каждом моем шаге с того момента, как ее горячая киска обняла меня.

Раньше я приходил сюда, чтобы хоть ненадолго избавиться от этих безумных мыслей. От темных, грязных фантазий, где она всегда была в центре. Но чем больше я работал над этой студией, тем труднее было игнорировать ее присутствие. Она переплелась с каждым аспектом этой работы — в каждом узоре на деревянном полу, в каждом мазке краски, в каждом пятне раствора и в каждом гвозде, который я вбивал в эти стены. Мысли о ней пропитали все, чем стало это место. И теперь нет никакой надежды это изменить.

Я мог бы разрушить эту квартиру до голых стен, снести все до самого каркаса и начать с нуля — она все равно будет здесь. Кажется, куда бы я ни пошел и что бы ни делал, она будет всегда со мной, как тень, заполнив каждый уголок моего разума. Ее крики страсти и язвительные слова, облитые ядом. Ее прекрасное лицо, искаженное в экстазе, или наморщенное от агрессии. Каждый кусочек ее навсегда поглотил мое сознание настолько, что нет ясного пути к бегству.

Раньше это место было тем, куда я приходил, чтобы попытаться забыть о маленькой женщине, которой я одержим. Но теперь оно стало чем-то совершенно иным. Взяв ее в первый раз, я наконец понял, для чего на самом деле создано это место. Это больше не убежище, где я могу выместить свои фрустрации. Теперь я осознаю, что всегда видел в этой квартире святилище, где могу без стыда быть окруженным ее присутствием.

Сегодня меня сюда привела вина. Та коварная совесть, которая грызет меня с тех пор, как я впервые увидел, как она разваливается подо мной. Вспышка похоти пробегает по позвоночнику, когда я вспоминаю, как она разрушилась у меня в руках. Прекрасно дикая, она наслаждалась каждым моментом той темной страсти, которую я ей дал. Той самой страсти, что она разожгла во мне, когда умоляла разрушить ее.

То, как она так красиво умоляла о том, чтобы я ее развратил, почти заставило меня поверить, что она действительно хочет, чтобы я испортил ее для всех остальных. В тот момент я позволил себе поверить, что она хотела меня так же сильно, как и я ее, и мне совершенно не хотелось возвращаться в реальность, где это не так.

Потому что в конце концов, я для нее просто темная фантазия, извращенное любопытство, которое ей нужно было удовлетворить. Хорошие девочки вроде нее никогда не остаются с такими отбитым ублюдками, как я. Я не могу позволить ей разрушить свою жизнь, связавшись со мной на постоянной основе.

Точно. Еще один смешок внутри. Будто я смогу ее отпустить теперь.

Кладу валик обратно в лоток с краской и разминаю плечи, пытаясь снять напряжение, которое все больше накапливается. Прислоняюсь к кремовой тумбе и смотрю на свое отражение.

Мои глаза выглядят потухшими, даже для меня. Темные круги под ними бросают тень на тонкую кожу, показывая миру, насколько я измотан. Я давно не могу нормально спать — не с тех пор, как она стала находиться так близко, но при этом так далеко от меня. Даже просто проходить мимо ее двери последние дни стало невыносимо. Меня вымораживает мысль, что она в соседней комнате, и я не могу ее коснуться. Но даже если я не могу быть рядом с ней физически, у меня есть другой способ держать ее при себе.

Отталкиваюсь от тумбы, лезу в карман и вытаскиваю телефон. Если бы кто-то знал, сколько раз за последнюю неделю я пользовался TSA, меня бы уже точно посадили за преследование. Провожу пальцем по экрану, открываю приложение по чистой мышечной памяти и жму на кнопку аудио. Я знаю, что до ее работы еще несколько часов, но обычно, пока ее бейджик где-то поблизости, я могу ее слышать. Но сейчас из маленького динамика доносится только мягкий шум.

Я больной ублюдок, потому что подслушиваю ее, не говоря? ДА. Но я уже не могу устоять. Если я не могу быть с ней лично, это — лучшее, что у меня есть. Так что мне плевать, если это морально сомнительно. Будто до нее кто-то когда-то требовал от меня высоких стандартов. Так с чего бы это вдруг этому измениться сейчас?

Даже если слушать ее каждый день хоть как-то помогает утолить мою жажду, моя одержимость становится просто невыносимой.

Именно поэтому я тусуюсь здесь, сплю на самодельной кровати из толстых одеял в углу главной комнаты, чтобы сбежать от нее. Иронично, но теперь, когда я больше не могу ее избегать даже здесь, сон стал просто недосягаемым.

Чтобы не сойти с ума от этой безумной усталости, я работал не покладая рук, чтобы довести это место до ума. До ума для чего — я уже и сам не знаю. Теперь я понимаю, что никогда не смогу жить здесь, когда ее присутствие так сильно витает в воздухе.

Звук шаркающих шагов в соседней комнате отвлекает меня от телефона. Наклонив голову в сторону, я смотрю на дверной проем, ведущий в основную комнату. Вдруг шаги замирают, и тихий вздох пронзает меня током по позвоночнику.

— Идеально, — шепчет мягкий голос.

Волна возбуждения и паники прокатывается по моим нервам, когда я слышу это далекое слово, сорвавшееся с до боли знакомых губ. На автомате блокирую экран телефона и кладу его на тумбу, прежде чем сделать шаг к открытому дверному проему и заглянуть в него.

Вид ее — той самой, которой я одержим, стоящей в центре квартиры, созданной с мыслями о ней, — почти выбивает из меня дыхание. Сердце начинает колотиться, когда я смотрю, как моя зависимость направляется на маленькую кухню.

Как и все остальное в этом пространстве, я выбрал эти шкафы, думая о ней. Хотя кухня в ее старом доме была белой, а не черной, я решил, что черная лучше впишется в это пространство. И судя по тому, как она с восхищением смотрит на темные шкафы, я явно не ошибся.

Она еще не поняла, что я стою здесь и наблюдаю за ней, так что я позволяю себе насладиться ее реакциями на место, которое, по сути, я построил для нее.

Гордость обволакивает меня, как материнские объятия, когда она проводит пальцами по темным шкафам. Тепло продолжает подниматься внутри, пока я не чувствую, как оно разливается по всему телу. Желание броситься к ней, заключить в свои объятия становится почти невыносимым.

Я с трудом сдерживаю себя и скрещиваю руки на груди, сжимая их крепко, пока прислоняюсь к дверному косяку, притворяясь расслабленным, хотя внутри все кипит.

Я стою на месте, наблюдая на расстоянии, как она проводит своими изящными пальцами по еще нераспакованной черной технике, что заставляет меня испытывать абсурдную ревность к самой кухне. Отсюда видно, что она погружена в свои мысли, и меня начинает разъедать любопытство.

Ее мысли так же заняты мной, как мои — ею? Она пришла сюда в поисках очередных извращенных удовольствий? Она действительно этого хочет?

Вопросы наседают на меня один за другим, внутренний голос становится настолько громким, что это сводит меня с ума. Я трясу головой, прогоняя эти мысли, прежде чем снова сфокусироваться на маленькой, соблазнительной латине, которую я жажду больше, чем любую другую форму наслаждения. Если она пришла, чтобы меня найти, значит, пора перестать прятаться. Я просто не уверен, что выйдет из этого выхода на свет. Но я вот-вот узнаю.

Не сводя глаз с нее, я наконец вижу, как она отходит от кухни и разворачивается ко мне. Ее взгляд встречается с моим, и я едва не позволяю дьявольской улыбке вырваться на свободу, когда ее глаза расширяются от удивления. Я делаю серьезное лицо и наконец обращаюсь к объекту своих желаний.

— Заблудилась, La Mia Alba? — спрашиваю я, наслаждаясь тем, как ее пульс прыгает в горле. Я застал ее врасплох, сбил с толку своим присутствием. Отлично. Она всегда выбивает меня из равновесия, стоит только оказаться рядом, так что приятно хоть раз поставить ее в такое же положение.

— Деклан, — выдыхает она мое имя, и я на мгновение закрываю глаза, когда ее голос эхом отзывается в моей голове. Мой член моментально откликается, требуя того самого убежища, в котором я так жестоко ему отказываю.

Я продолжаю стоять неподвижно, отказываясь сдвинуться с места у дверного проема. Боюсь, что, оказавшись ближе к ней, я просто потеряю контроль, если сделаю хотя бы шаг вперед. Поэтому я просто стою на месте, пристально глядя на нее.