Ромео

НЬЮ-ЙОРК

Один месяц спустя после смерти Маттео Пелоси

Я смотрю, как пламя танцует в центре неароматической свечи, поставленной на стол. Мерцающий свет — единственный источник освещения в этом темном углу, где я нахожусь сегодня вечером. Я пристально наблюдаю, как огонь медленно плавит белый воск и обугливает края глубокого красного стекла, сдерживающего этот дикий элемент. Достаю из кармана рубашки наполовину выкуренную пачку сигарет.

Постукивая открытым концом по ладони, не отрываю взгляда от пламени передо мной, когда одна сигарета выпадает из пачки. Пальцы обхватывают маленькую раковую палочку, вытаскивая ее из бумажной упаковки, и я вставляю фильтр в губы. Наклоняюсь вперед, приближая лицо достаточно близко, чтобы почувствовать тепло от маленького огня, пока кончик сигареты не загорается. Сделав глубокую затяжку, я позволяю ядовитому дыму заполнить легкие, усмиряя это безумное желание, которое снова и снова меня к этому тянет.

Молния прорезает небо, на мгновение освещая небосвод и тускло освещенный ресторан, в котором я сижу. Успокаивающий звук ливня за окном на мгновение стихает, когда грохот грома сотрясает небольшое здание. Я усмехаюсь себе под нос и выдыхаю густой дым, словно этот свирепый шторм — повод для праздника.

Хотя в Новом Орлеане дожди идут часто, ничто не сравнимо с мрачностью, которая так резонирует с моей темной душой, как гроза в Нью-Йорке. Ослепительные вспышки молний, разрывающие небо, оглушительный грохот грома и непрекращающийся дождь — все это будто зовет мой мрачный дух. Нет места лучше, чем дом.

Колокольчик над дверью тихо звенит, когда мой гость проскальзывает внутрь. Хотя моя спина обращена к остальной части этого скрытого, захолустного итальянского ресторана, я знаю, что это мой последний деловой партнер пришел, чтобы рассчитаться за успешно выполненную работу. Я понимаю это не только потому, что шторм, бушующий снаружи, загнал большинство ньюйоркцев по домам, но и потому, что мой персонал закрыл ресторан специально для этой встречи.

Мне не нравится, когда кто-то лезет в мои дела или знает, с кем мне приходится жать руки, чтобы получить то, что хочу.

Я предпочитаю вести свои дела именно здесь. Не только потому, что шеф готовит такую карбонару, что она может поспорить с тем, что делала покойная Нонна Морелли, но и потому, что это заведение принадлежит мне. Это одно из самых надежных мест для встреч, потому что персонал у меня молчаливый и получает достаточно, чтобы язык за зубами держать по поводу всего, что здесь происходит.

Подношу сигарету к губам, вдыхая еще один затягивающий дым, пока очередная вспышка молнии не разрежет небо. Мой гость приближается, мокрые ботинки глухо стучат по темному деревянному полу, а его силуэт озаряется этим дьявольским штормом, который нас окружает.

Не отрывая взгляда, чувствую, как он подходит к столу. Высокая фигура бросает зловещую тень на поверхность стола, в то время как с его бежевого плаща крупные капли воды падают на пол.

— У вас тут всегда такая хреновая погода? — глубокий голос звучит рядом, и уголки моих губ ползут вверх в усмешке. Я выпускаю густой дым и тушу окурок в остатках пасты передо мной.

— До твоего появления было солнечно, — говорю, наконец отрывая взгляд от пламени, которое облизывает стеклянную чашу и плавит воск, и перевожу его на человека, который держит ключ к решению всех моих проблем. — Кажется, Мать Природа ненавидит копов так же сильно, как и я, — добавляю я, встретившись взглядом с единственным и неповторимым агентом Брайсом Веранго.

Его темная бровь приподнимается, а на губах появляется самодовольная ухмылка. Я лениво отрываю взгляд от его идеально ровных зубов и киваю в сторону свободного стула. Выпрямляюсь и сжимаю челюсти, когда он скользит на пустое место напротив меня.

— Поправь меня, если я не прав, — говорит этот федерал, снова поймав мой взгляд и не отпуская его. — Но это можно было уладить и в Новом Орлеане. Это ты настоял на том, чтобы мы встретились на твоей территории, — Брайс говорит, вытаскивая из плаща маленький конверт из манильской бумаги.

Все мое внимание сразу переключается на этот желтый пакет. Внутри — ключи к моему новому королевству, к моей свободе. Волнение пронзает меня, как электрический разряд, когда я тянусь за ним. И тут же это волнение сменяется раздражением, когда он отдергивает его назад.

— Я думал, эти семьи должны быть типа благородными и вся хрень, — усмехается Веранго, прижимая конверт к груди, одновременно тянется к моим недоеденным остаткам. Он хватает полусъеденный хлеб с края тарелки и отрывает кусок зубами. — Даже не предложишь мне выпить, прежде чем перейти к делу? — спрашивает он с язвительной ухмылкой, жуя хлеб.

Я киваю и медленно вытаскиваю золотой Кольт из кобуры, кладя его на стол между нами. Ноздри феда раздуваются, когда он замечает мой ствол, а самодовольная ухмылка на его губах словно говорит, что моя угроза пустая. Я продолжаю смотреть на него, сжав челюсти. Наклоняюсь вперед, и старая кабина скрипит подо мной, когда я тянусь к конверту.

— Я не привык приглашать копов за свой стол, — говорю, обхватывая пальцами влажный пакет и плавно вытаскивая его из его рук. — Я выполнил свою часть сделки, теперь твоя очередь платить, — произношу ровно, чувствуя, как от вида пакета в моих руках по спине пробегает дрожь предвкушения.

Сделка, о которой я говорю, была заключена не так давно в маленьком, ничем не примечательном баре в сердце Нового Орлеана, в ночь, очень похожую на сегодняшнюю. Снаружи бушевал шторм, а внутри лидер империи и костюм, движимый желанием искупления, ударили по рукам. Короче говоря, агенту Веранго понадобилась помощь, и я был более чем готов пойти навстречу, как только понял, что стоит на кон.

— Мне нужно, чтобы эта каша с Маттео была разрулена быстро. У меня другие планы на MC, и в них не входит их гибель в ближайшее время, — говорит он, делая еще один глоток из темной бутылки перед собой.

— Мы не заключаем сделки с копами, — Дом плюет на пол перед опозоренным федералом, сверкая на него злобным взглядом, который, впрочем, не вызывает никакого страха у нежеланного гостя.

Челюсть Веранго напрягается, когда он делает шаг ближе, буквально ставя свою жизнь на кон, находясь так близко.

— А что, если эта сделка даст тебе все, о чем ты мечтал, и даже больше? — спрашивает он, задевая мой интерес, хотя мне и не стоило бы это признавать.

Я молчу, давая свинье продолжить, будто у него есть хоть какой-то шанс убедить меня.

— Я помогу тебе покончить с Пелоси раз и навсегда. Помогу забрать все, что у них осталось, и сделать это твоим. Я уже посадил Антонио за решетку, мне только нужно, чтобы ты убрал Маттео с игральной доски, и ключи от королевства будут у тебя в руках, — говорит он.

Я сверлю федерала взглядом, настолько жестким, что более слабые мужики давно бы обмочились. Должен признать, агент не моргает. Он выдерживает мой взгляд, позволяя мне разглядеть правду в его словах.

Я до конца не понимаю, что заставило меня поверить в то, что он действительно может предоставить все, чего я когда-либо хотел, но я поверил. В итоге Доминик и я разработали план — рискованный, с высокой вероятностью, что он пойдет боком. И до сих пор удивляюсь, что нам удалось провернуть это, когда все улеглось.

Было очевидно, что нам нужно выманить Маттео из его укрытия. Если бы мы этого не сделали, кто знает, сколько бы времени прошло, прежде чем он снова вышел на связь. Поэтому Дом и я нашли идеальную возможность — старую, заброшенную типографию напротив клубхауса MC.

Мы пошли ва-банк, предполагая, что если Софи поймет, что ее жизнь рушится, она попытается сбежать. Нам нужно было отвлечь ее от MC, чтобы дать Маттео шанс нанести удар. И это сработало куда лучше, чем мы ожидали.

Как только я выбил у нее телефон из рук, она поняла, что ее жизнь в опасности и что все вокруг нее замешаны в обмане. Я сделал ставку на то, что она оставит безопасное убежище клуба, и это вытащит Маттео наружу, раскрыв весь наш план.

Я знал, что мой брат никогда добровольно не поставит женщину, которую он любит, в такую ситуацию, поэтому мне пришлось заставить его сделать ход. Я постарался не ранить ее и пытался избежать ущерба для остальных. Если бы не шальная пуля, которая попала в ее хреновую тачку, отрикошетила и зацепила ту с фиолетовыми волосами в плечо, миссия прошла бы без сучка и задоринки. Это была мелкая ошибка в суждениях, которая, несомненно, обернется тем, что меня рано или поздно будут выслеживать, как собаку.

Если когда-нибудь все, что я провернул, всплывет наружу, мне остается лишь надеяться, что мой брат поймет: если бы я действительно представлял угрозу, никого из них уже не было бы в живых. В тот день я мог снять их всех по одному. Но пока я не уверен, что он поверит, что я никогда не хотел никого ранить, мой секрет должен оставаться скрытым.

Простой желтый конверт так и манит разорвать его, но я сдерживаю порыв и прячу его в левый карман пиджака, вставая из кабинки. Агент Веранго внимательно следит за каждым моим движением, когда я достаю из кармана брюк пачку купюр, аккуратно скрепленных золотой зажимкой. Я вытаскиваю хрустящую стодолларовую банкноту и бросаю ее на стол, наконец встречаясь с агентом взглядом.

— Это последний раз, когда я хочу видеть тебя в своем городе, Брайс, — говорю, выпрямляя пиджак и приглаживая волосы. Улыбаясь шире, я понижаю голос на октаву, чтобы он точно не принял мои слова за что-то иное, кроме угрозы. — Посмотри мне в глаза. — Я наклоняюсь и пододвигаю свечу ближе. Не отводя взгляда, тушу пламя пальцами, чувствуя, как огонь обжигает кожу, пока свет не гаснет. Темная тень проносится в глазах Веранго, но он не сдается. — Потому что если эти бумаги окажутся фальшивкой или с моим братом что-то случится из-за тебя, мои глаза будут последним, что ты увидишь, когда я буду рвать твое гребаное горло голыми руками.