Я хлопаю его по спине открытой ладонью и позволяю себе наконец почувствовать то утешение, которое все это время себе запрещал.

— Спасибо, брат, — тихо говорю я. Ли отвечает тем же, прежде чем мы отстраняемся друг от друга.

Всю свою жизнь я искал свое место в этом мире. Никогда не мог представить себе будущее с настоящей семьей, поэтому искал такую семью, которой бы гордился. Семью с братьями, готовыми стоять за меня и пожертвовать чем угодно ради друг друга. Хотя я думал, что нашел эту семью много лет назад, только сейчас это ощущается по-настоящему. Теперь я точно знаю, что независимо от того, что я делаю, они будут поддерживать меня безусловно. На этот раз это ощущение непреходящее.

Лиам отходит назад и хватает тяжелую коробку перед собой. Держа ее перед животом, он снова встречается со мной взглядом.

— Не благодари меня пока. Тебе еще предстоит завоевать самую упрямую из нас всех, — говорит он, оглядываясь через плечо на лестницу, как будто видит с пятничного расстояния эту огненную пятифутовую красавицу.

Он морщится, снова повернувшись ко мне:

— Я чуть ли не на колени встал, чтобы вымаливать ее прощение. И я даже не преувеличиваю, — говорит он с широко раскрытыми глазами. — Она уставилась на одно место на полу половину времени, пока я извинялся, как будто высекала мое имя в дереве своим взглядом. — Он вздрагивает, а затем снова кидает на меня взгляд с легкой усмешкой. — Даже представить не хочу, что тебе придется сделать.

Я киваю, когда он снова смотрит на меня.

— Знаю, у меня нет права просить, но... — я сглатываю, собираясь с силами, чтобы сделать то, что никогда раньше не делал. Попросить о помощи. — Я не уверен, что смогу убедить ее хотя бы увидеть меня.

Лиам кивает, когда тяжелые шаги раздаются по лестнице. Мы все оборачиваемся как раз вовремя, чтобы увидеть, как старший из Сантосов появляется у подножия лестницы. Тот, кто собирается увезти Софи отсюда навсегда.

Я не могу позволить этому случиться.

— Оставь это мне, просто будь готов ползать на коленях, — говорит Лиам с улыбкой, затем поворачивается к своему старшему брату. Дэймон сужает глаза, глядя на меня таким образом, что кровь застывает в моих венах. Возможно, Лиам меня принял, но с Дэймоном придется играть в другую игру — игру со смертью. И я готов пуститься в этот танец, если в конце она останется со мной до того дня, когда меня закопают в землю.

Звук отодвигающегося стула привлекает мое внимание, и я вижу, как Ромео встает. Его губы плотно сжаты, но я все равно вижу теплоту в его глазах, когда он смотрит на меня. Я встречаю его взгляд, ничего не говоря, пока он достает пачку сигарет из кармана рубашки и постукивает ею по ладони.

— Значит, это означает, что ты не вернешься со мной в Нью-Йорк? — спрашивает он, вставляя не зажженную сигарету между губами. Я качаю головой, пока он роется в кармане в поисках коробки спичек.

— Ты сам знаешь, что я бы никогда не смог вернуться с тобой, — тихо говорю я, пока он поджигает свою сигарету и делает долгую затяжку. Мое место рядом с ним в иерархии пустовало слишком долго; я не смогу вернуться, как будто никогда не уходил. Призраки моего прошлого могут не преследовать меня так, как раньше, но они все еще живут в Нью-Йорке. Я больше не могу быть Морелли, даже если бы хотел. Эта часть меня умерла и похоронена вместе с Аланой. И настало время всем нам отпустить их и дать им покоиться с миром.

— Да, — отвечает он, выдыхая густое облако дыма. Он усмехается, играя с сигаретой между пальцами. — Мечты, братец, — добавляет он с горечью, и его тон задевает что-то глубокое внутри меня.

Он подносит сигарету к губам и делает глубокую затяжку. Улыбка мелькает на его лице, и, на удивление, от нее исходит тепло.

— Надо будет как-нибудь повторить, братишка. Я не веселился так уже много лет, — говорит он, выдыхая дым, и подхватывает бутылку виски, направляясь к двери. Только когда он кладет руку на ручку, чтобы открыть ее, я наконец нахожу голос.

— Ром, — быстро говорю я. Он открывает дверь, впуская свет заходящего солнца, которое освещает его черные волосы. Потом он останавливается и поворачивает свои знакомые глаза ко мне.

— Что будешь делать теперь? — спрашиваю, непроизвольно задерживая его уход.

Ромео затягивается еще раз, прежде чем на его лице расползается широкая ухмылка. Густое облако дыма вырывается сквозь его зубы, делая его похожим на мрачного кошмарного призрака, каким он выглядел в первую ночь, когда снова появился в моей жизни в этом баре.

— Ты убил дракона за меня, Fratellino, — выдыхает он, и его улыбка становится еще шире, прежде чем он подмигивает мне. — Теперь мне пора домой — забирать свою принцессу.

Его слова застревают в голове, пока он выходит за дверь и исчезает в закатном свете. Единственное, что осталось от него — это туманное облако дыма, дрейфующее в баре. Я всегда знал, что у него были свои цели, но только сейчас все куски его плана встали на место. Я сухо усмехаюсь, как будто его конечная игра не была ясна с самого начала.

Что бы там ни случилось в Нью-Йорке после возвращения Ромео Морелли, это точно закончится кровью. Но мне, к черту, плевать. Его темная сказка — это история для другого времени. И пока я отхожу от стола, мое кожаное братство вновь придает мне уверенности, я понимаю: пришло время искать свой собственный счастливый конец.