- С чего бы мне уставать?

Рот беты сжался.

- Знаешь, я когда-то думал, что у вас с Шарлин может получиться что-то серьёзное.

Брови Доминика сошлись на переносице.

- Почему?

- Потому что ты держал её рядом дольше месяца.

Это было не из-за какого-то глубокого интереса к лису. Тогда Шарлин была очень похожа на него - не спешила создавать пару и с удовольствием поддерживала интрижки. Позже для неё всё изменилось, и теперь она была парой льва-перевёртыша, который нравился Доминику. Доминик, однако, не изменился.

- Ведя себя как игрок, ты обесцениваешь себя.

Доминик бросил на своего бету сердитый взгляд. Ладно, Доминик может показаться игроком, но...

- Я не какой-нибудь мудак, который обращается с женщинами как с сексуальными объектами или что-то в этом роде.

- Нет, ты не такой, - признал Данте. Ты даёшь девушке хорошее времяпрепровождение. Ты относишься к ней с уважением, ты не играешь в игры и не морочишь ей голову. Возможно, именно поэтому я ещё не слышал, чтобы женщины говорили о тебе что-то плохое. Но ты не даёшь им даже частички себя. Ты просто создаёшь у них иллюзию, что они тебя знают.

- Иллюзию?

Трей кивнул.

- Внешне ты общительный и открытый, поэтому никто не ожидает, что у тебя есть секреты. Но на самом деле ты не такой простой, и у тебя больше границ, чем у многих.

- Если одинокая старость сделает тебя счастливым, продолжай жить так, как сейчас, - сказал Данте. - Но если это тебе не подходит, то возьми себя в руки.

Доминик ощетинился.

- Ты говоришь так, словно я парень средних лет, цепляющийся за свою свободу.

- Я просто не хочу, чтобы ты становился таким парнем, - сказал Данте. - Но ты на этом пути.

Доминик фыркнул.

- Ты лезешь ко мне в задницу только потому, что я последний взрослый мужчина в стае без пары. То, что у остальных из вас они есть, не значит, что это неправильно, что у меня нет. И только потому, что все вы счастливы в браке, не означает, что одиночество делает меня несчастным.

- Но в том-то и дело, Дом. Я не думаю, что ты счастлив. Я не думаю, что ты был счастлив долгое время. И мне это не нравится.

- Счастье не всегда связано с тем, состоишь ты в отношениях или нет. Брачные узы могут быть благословением, но также могут оказаться ловушкой.

Родители Доминика оказались в ловушке разорванных отношений, и его мать так отчаянно пыталась сбежать, что ушла, сделав приговор своей паре. Так что да, необходимость найти свою истинную пару никогда не мучила Доминика. Даже его волк не спешил её искать.

Доминик не был глупым. Он понимал все шансы, что он будет так же счастлив со своей истиной парой, как его товарищи по стае со своими. Но он также знал, что он будет трудным партнёром. Ему было бы трудно открыться и обнажить свою душу. Он изо всех сил старался бы полностью посвятить себя чему-то, от чего, как он знал, пути назад не будет... особенно когда это заставляло бы его чувствовать себя задыхающимся и пойманным в ловушку.

В поверхностных отношениях не было необходимости раскрываться. Но когда дело доходило до парной связи, тебе приходилось выкладываться на полную. Доминик не был уверен, что готов к этому. И если он не мог быть уверен, что он тот, кому женщина может полностью доверять, на кого она может положиться и о ком заботится, он не имел права требовать от неё чего-то большего, чем то, что он мог дать взамен.

Данте поднял руки ладонями вперёд.

- Хорошо, я отступлю. Но просто запомни, что я сказал, хорошо?

Доминик издал неопределённый звук, и Данте закатил глаза. Как раз в этот момент Мила протянула последнюю ноту, и толпа снова обезумела, хлопая и улюлюкая. Более чем довольный возможностью отвлечься от мыслей о своих родителях, Доминик снова обратил своё внимание на неё.

Потягивая пиво, он наблюдал, как она поблагодарила свою аудиторию, а затем ушла со сцены, вызывающе покачивая задницей. Задницей, за которую он был бы не прочь крепко ухватиться.

Мгновение спустя она проскользнула через дверь, ведущую за кулисы, и как бы... потекла к бару, лёгкая и текучая, как музыка. Люди махали ей и выкрикивали комплименты, но она не сбивалась с шага, одаривая каждого улыбкой. У него возникло ощущение, что она не наслаждалась вниманием, но и не чувствовала себя неловко.

Подойдя к барной стойке, она опустилась на табурет.

- Воды, пожалуйста, Мэдс.

Будь я проклят, если бы от этого знойного голоса у Доминика не пробежали мурашки по спине. Член его стаи, Фрэнки, говорила низким, прокуренным хрипом, но голос Милы был скрипучим, сиплым и грязноватым, который почти гипнотизировал и заставлял мужчину думать о грехе.

- Ты была великолепна, - сказала ей Мэдисон, протягивая бутылку. - Но ведь ты всегда такая.

- Нам следует спеть дуэтом, - сказала Мила. - Даже не лги и не говори, что ты ни хрена не умеешь петь. Я знаю, что ты можешь.

Барменша безумно покачала головой.

- Это привлекло бы ко мне внимание. Внимание ведёт к суете. Ты знаешь, я ненавижу суету.

Усмехнувшись, Мила открутила крышку со своей бутылки и сделала глоток. Это было необходимо.

Словно почувствовав взгляд Доминика, Мила посмотрела на него. Её прямой взгляд был подобен удару под дых. В этих глазах были тени. Глубокое одиночество, с которым он мог справиться. Но было и чистое железо. Что бы ни вызвало эти тени в её глазах, это не сломило её.

Другая женщина могла бы, по крайней мере, кивнуть ему в знак приветствия. Не эта женщина. Она не улыбнулась. Не нахмурилась. Даже выражение лица не изменилось. В её глазах вообще не было женской заинтересованности. Затем сухим, как кость, голосом она сказала:

- Нет смысла пялиться. Я тебе не по карману. - Она отвернулась, отмахиваясь от него.

Доминик улыбнулся.

Чёрт возьми, волк был просто... восхитителен. Вызывающее слюноотделение, дразнящее фирменное блюдо, приправленное пикантностью, чистой мужественностью, покрытое уверенностью в себе и увенчанное капелькой необузданной харизмы. Мила не могла сдержать желания насладиться каждым кусочком.

Она никогда раньше с ним не разговаривала, но Мила много раз видела его издалека в барах и ночных клубах, которые часто посещала. Мысленно она всегда называла его GQ. Опасно неотразимый и заряженный сексуальной энергией, он был экспертом по тому, как заставить девушку расстаться с трусиками. Все в нем, его убийственная улыбка, идеально вылепленное тело и мягкий, как мёд, голос, заставляло думать о сексе.

Любая женщина с бьющимся сердцем захотела бы запустить пальцы в эти короткие светлые волосы, которые заставили Милу подумать о золотых прядях. Любая женщина представила бы, как облизывает упругую, загорелую кожу, покрывающую все эти твёрдые, отточенные мышцы. Его светло-голубые глаза были чистыми, как вода, и в них таился намёк на заразительное озорство, но в них также был почти незаметный проблеск проницательности. Она готова была поспорить, что парень был далеко не таким безобидным, каким хотел казаться.

Мила всегда восхищалась личной силой, которой он обладал. В тот момент, когда он вошёл в комнату, двигаясь развязной, уверенной походкой человека, знающего о своей привлекательности и не стесняющегося использовать её, люди посмотрели на него. Смотрели на него. Дело было не только в его модельной внешности. Дело было в том, как он двигался. Плавно. Обдуманно. В совершенной непринуждённости с самим собой. Как будто все было естественно и без усилий.

Ему никогда не приходилось находить компанию. Нет, он просто находил себе место, и люди слетались к нему, как пчелы на мёд. Мастер социального тхэквондо, он с полной непринуждённостью заводил разговор и, казалось, одновременно оживлял и черпал энергию из толпы.

Его любили все. И мужчины, и женщины бесстыдно флиртовали с ним, и он принимал все это спокойно. Но даже когда он болтал и смеялся, то всегда был начеку и бдителен. Его пристальный взгляд часто осматривал окружающую обстановку, улавливая каждую мелочь.

Она понятия не имела, почему упомянутый взгляд остановился на ней. Она видела тип девушек, которые ему нравились - соблазнительные, светловолосые, знойные. Мила не была ни тем, ни другим. Что-то привлекло его блуждающий взгляд. О Боже, она не размазала тушь, не так ли? Вероятно. Это была её маленькая привычка. Без сомнения, к настоящему времени он нашёл что-то гораздо более интересное.

Она бросила на него быстрый взгляд краем глаза. Чёрт, он все ещё смотрел прямо на неё. Нет, он трахал её глазами. Сердце Милы заколотилось о ребра. Просто так она почувствовала себя неловко. Она не умела флиртовать. Это было слишком похоже на игру, а она ненавидела игры. Мила не была девушкой, которая встряхивала волосами, облизывала губы или выдавала другие сексуальные сигналы типа «Я готова к этому». Она была слишком прямолинейна для всего этого.

Чёрт, чёрт, чёрт, что ей делать? Ну, она больше не взглянет на него - это точно. Она просто будет смотреть прямо перед собой. Она проигнорирует его. Он, вероятно, все равно больше не следил за ней. Верно? Хотя не было ничего плохого в том, чтобы просто проверить, и...

Чёрт, он все ещё смотрел на неё. Он, вероятно, думал, что она собирается сделать то, что делали другие женщины, и влюбиться в него. Ну, это не так. Не-а. Она даже не собиралась снова смотреть на него. Ни разу.

Или, может быть, она могла бы попробовать трахнуть его глазами в ответ? Ну, знаешь, для практики. И в экспериментальных целях. Или что-то в этом роде. Нет, лучше не пытаться - она наверняка ошибётся. Она только что показалась жуткой и странной, а потом ей пришлось трижды моргнуть от напряжения.

Было бы лучше пойти домой и поиграть со своим вибратором. Потому что, хотя Мила была так же восприимчива к нему, как и другие женщины, её не интересовала интрижка. Её бывший был очень похож на GQ в том, что использовал секс как спасение и интересовался только односторонними отношениями. Она готова поспорить, что, как и Грант, GQ мог вежливо уговорить себя уйти из вашей жизни так же быстро и гладко, как он уговорил на это себя... каким-то образом заставив чувствовать себя хорошо, даже когда он положил конец тому немногому, что вас связывало.