Глава 39

Уитни

Я не могла поверить, что Хадсон не убежал после того, как я попросила его сделать секс посредственным.

Он провел губами по моей шее, и от сочетания мягких губ и колючей щетины по мне пробежали волны удовольствия.

Затем он втянул в рот один из моих сосков, и я вскрикнула, мое тело автоматически выгнулось в ожидании большего. Он перешел к другой груди, уделяя ей особое внимание, прежде чем покрыть долгими влажными поцелуями центр моего тела.

Когда он остановился совсем рядом с тем местом, где я хотела, я захныкала.

— Я знаю, детка, — сказал он. — Но ты сама напросилась на эту долгую пытку. Помни это.

Я уже собиралась возразить, что ничего подобного не делала — на самом деле, я сделала все наоборот, — но тут он лизнул то место, где внутренняя поверхность моего бедра соприкасалась с трусиками, и все, что я могла сделать, это сосредоточиться на восхитительном ощущении.

Он проделал то же самое с другой стороной, затем отодвинул в сторону трусики и лизнул меня прямо в центре. Каждый мускул в моем теле сжался, а мысли отправились туда, где обычно умирают.

Как и было обещано, он затянул процесс, медленно снимая с меня сапоги, затем нижнее белье, пока его пальцы исследовали каждый дюйм моих ног, а затем лизал и сосал, пока мое тело не взмолилось об освобождении. Как раз в тот момент, когда я подумала, что он никогда не даст мне кончить, он лизнул меня в последний раз и я переступила грань.

Как только я смогла заставить свои конечности снова функционировать, я села и жестом позвала его подойти ближе. Он пополз вверх по моему телу, а я наклонилась и обхватила рукой основание его члена.

Он стонал с каждым соприкосновением, и эта пьянящая сила снова заполнила меня. Я никогда не чувствовала себя такой сильной с парнем, может быть, потому что всегда была неуверенной и боялась сказать, чего хочу.

Хадсон встал между нами и обхватил меня за запястье.

— Еще немного, и наша ночь закончится раньше, чем я захочу.

Я протянула руку к прикроватной тумбочке, надеясь, что там у меня есть презерватив, потому что мне действительно не хотелось рыться в ванной, но он вытащил один из своих брошенных джинсов. Я смотрела, как он натягивает его, и желание снова запульсировало глубоко внутри меня.

Он остановился как раз в тот момент, когда головка его члена прижалась к моему входу, и с трудом выдохнул:

— Может быть, нам стоит... остановиться. Я не хочу, чтобы ты... бросила меня... как только получишь то, что хочешь.

Я выгнула бедра одним быстрым движением, приподнимаясь, пока он полностью не вошел в меня, и все следы веселья исчезли с его лица. Желание затуманило его глаза, а затем он отодвинулся, наши бедра столкнулись, когда он вдавил их в матрас. Его мощное тело двигалось надо мной, и каждый толчок приводил мое тело в головокружительное неистовство.

Я вцепилась в его руки, поднимаясь по спирали все выше и выше. По мере того, как мы двигались, напряжение росло, не так, как раньше, оно исходило откуда-то из глубины души, и мое тело окутала эйфория.

Оргазм обрушился на меня с такой силой, что я выкрикнула его имя, когда кончила. Он накрыл меня своим ртом, глубоко целуя, и сразу же последовал за мной. Его дыхание шевелило мои волосы и охлаждало влажную от пота кожу на шее, когда он вдыхал и выдыхал, его затрудненное дыхание совпадало с моим.

Через минуту он перевернулся и притянул меня к себе так, что моя голова легла ему на плечо.

— Черт возьми, это был отличный секс, — сказал он, обхватив рукой мое бедро. — Ты в порядке?

— Угу.

На его лице появилась довольная улыбка, и я была уверена, что моя улыбка была такой же, как у него.

— Я был прав насчет тебя, — кончики его пальцев скользнули по изгибу моего бедра. — Определенно, мегера. — Его рука опустилась ниже. — Я ведь говорил тебе, как сильно мне нравится твоя задница, верно?

— Нет, но я заметила, что ты постоянно смотришь на нее или трогаешь.

— Я ничего не могу с собой поделать — она просто идеальна, — он легонько шлепнул открытой ладонью, а затем одарил меня дьявольской ухмылкой.

Я рассмеялась и подняла голову для поцелуя, легкое касание его щетины защекотало мою кожу, и по мне прокатилась еще одна волна счастья. Вздохнув, я снова уронила голову ему на плечо.

Рука, которая меня не обнимала, лежала на его животе, и я протянула руку и провела пальцем по черным завиткам на его предплечье, что быстро стало одним из моих новых любимых увлечений. Когда я дошла до неровного шрама на нижней стороне — того, который он, очевидно, получил от того, что мальчики были мальчиками, — я задержалась на грубой сморщенной коже.

— Ты собираешься начать задавать вопросы, не так ли?

Черт. Это было так очевидно? Но то, чтобы моя сдержанность сегодня, несколько раз сыграло мне на руку, поэтому я не собиралась останавливаться.

— Я расскажу тебе, что произошло, — сказал он. — Но сначала расскажи ты, что о тебе знают немногие. Я делюсь с тобой всеми своими секретами, но не знаю ни одного из твоих.

Могу ли я сказать ему, что сейчас я не просто спортивный обозреватель газеты? Что у меня действительно есть важная история, которая может привести меня туда, где я хочу быть?

— Ты знаешь, как мало я знаю о хоккее, хотя благодаря тебе это быстро меняется...

Вот оно. Идеальное начало…

Но сегодняшний вечер был таким прекрасным. Он сказал мне, что ничего страшного, если мы будем расходиться во мнениях, и что я слишком упряма, но я не хотела, чтобы во время нашего разговора в постели разгорелся спор. Я скажу ему, обязательно. Но сейчас я хотела остаться в этом милом, уютном месте, где он крепко обнимал меня, и все было в порядке с миром. Поэтому я раскрыла свой второй секрет, хотя и не была уверена, что хочу, чтобы он его знал.

— Моя мама была королевой конкурсов красоты — она даже выиграла титул «Мисс Алабама» и участвовала в конкурсе «Мисс Америка». Поэтому, когда я была младше, она приглашала меня участвовать в конкурсах красоты.

— Как в тех жутких фильмах, где маленьких девочек пытаются сделать похожими на кукол? — Хадсон, казалось, пришел в ужас от этой идеи, но затем постарался придать своему лицу более выразительный вид. — Прости. Это прозвучало неправильно.

— Нет, я понимаю — вот почему я никому не рассказываю об этом. Она очень хотела отправить меня туда, как только я научилась ходить, но мой папа ей не позволил. Я помню, как они то и дело ссорились из-за этого, и с каждым годом все сильнее. Когда мне стукнуло двенадцать, мой папа наконец уступил, но только если это было то, чего я сама хотела. Больше всего на свете я хотела, чтобы они перестали ссориться, и поначалу это было забавно — наряжаться и путешествовать по штату, чтобы участвовать в соревнованиях. Раньше мне всегда казалось, что моя мама только терпела меня, но внезапно она стала осыпать меня вниманием. Она была так счастлива, работая над конкурсами. Подбирала мне наряды, водила в солярий, приклеивала ресницы...

Я сосредоточилась на цифре 718, нанесенной чернилами в середине переплетенных линий, которые придавали руке Хадсона вид бионической мышцы. Я не ожидала, что из этого будет так трудно выбраться, или что меня охватит холод, когда я подумаю о том годе, когда это вообще перестало быть веселым.

— Чем старше я становилась, тем больше на меня давили. Многие девочки участвовали в соревнованиях с пяти лет — они ели, дышали и спали ими. Когда я должна была отрабатывать свою походку и танцевальные номера, я вместо этого читала National Geographic или просматривала статьи в Интернете.

— А вот и моя умница, — сказал он, и тепло затопило меня, прогоняя холод.

Я подняла глаза и увидела, что его взгляд прикован ко мне. Он протянул руку и намотал прядь моих волос на палец, как делал это на днях.

— В любом случае, тогда мы с мамой и начали ссориться. Она хотела, чтобы я больше занималась спортом и сидела на диетах, потому что набирала вес — я сказала ей, что это называется ростом груди и ягодиц, а она ответила, что это от лени. Она даже отвела меня к тренеру по физической подготовке и посоветовала ему найти способ проработать мою «огромную задницу».

— Богохульство, — сказал Хадсон, прикрывая щеку рукой.

Внезапно история показалась мне не такой сложной, и я впервые порадовалась, что многочасовые выпады, приседания и кардио-тренировки, за которыми следовало очень мало еды, не помогли.

— Честно говоря, с конкурсами было не так уж плохо. Я встретила много милых девушек, которые были сосредоточены на распространении информации о достойных делах, и я видела множество матерей, которые работали, чтобы это было весело, и водили своих дочерей за мороженым, независимо от того, выигрывали они или проигрывали.

Возможно, отчасти это было связано с моим пристрастием к мороженому. Я хотела таких отношений со своей мамой, но, поскольку с ней у меня не получилось, у меня были такие отношения с Лайлой.

— Пока они этим занимались, моя мама указывала на мои недостатки и говорила, что мне нужно уменьшить размер платья, и это начало подрывать мою самооценку. В конце концов, я сказала ей, что хочу уйти, но она сказала, что мы не можем — что мы будем работать, пока не вернемся домой с короной. И тогда я пошла к папе. Иногда я беспокоюсь, что их ссора из-за этого отдалила их друг от друга настолько, что она захотела уйти от него.

Я никогда никому в этом не признавалась, потому что слишком боялась, что это правда.

Хадсон покачал головой.

— Это чушь. Если она не видела, какая ты красивая, умная и удивительная, это ее потеря. Она похожа на человека, который никогда не будет по-настоящему счастлив.

Это было правдой. Она никогда не была довольна ни своей внешностью, ни своим телом. Она всегда стремилась к большему и никогда не была счастлива, даже когда получала все, что хотела.

Хадсон обнял меня крепче и поцеловал в лоб. Это был такой нежный жест со стороны парня, которого я никогда бы не назвала нежным. Слезы навернулись мне на глаза, пытаясь вырваться наружу. Я не была уверена, было ли это из-за эмоций от рассказа, или из-за того, как он отреагировал, или из-за всего этого, но я отказываюсь плакать прямо сейчас.