— Значит, русские и ирландцы ушли, и теперь вы с Кингом всем заправляете?

— Только вот большинство людей думает, что это только я. Такая организация наиболее эффективна, когда кажется, что всем управляет один человек. Люди не должны думать, что это демократия. Нельзя давать им шанс попытаться настроить вас друг против друга. Итак, это должен был быть один из нас, и Кинг не хотел, чтобы это был он. К тому времени его отец уже умер, но у него все еще были сестры и мама. Для них было безопаснее, если Кинг уйдет в тень. А учитывая, что любой из ирландских парней, которые могли попытаться его вычислить, умер в ту ночь, ему было легко уйти в тень.

— А как насчет людей, которых он завербовал? Разве они не знали, что он тоже вроде как главный?

Я переворачиваю свою руку, и она переплетает свои пальцы с моими.

— Большинство из них сейчас тоже мертвы. — Она сжимает мою руку. — В последующие месяцы было много людей, которые пришли за нами, за мной, желая занять трон, который я создал.

— Но ты сохранил его.

Я усмехаюсь.

— Я сохранил его.

— И теперь Кинг — молчаливый партнер, о котором никто не знает.

— В принципе.

Кажется, она обдумывает это, прежде чем согласиться.

— И он близок со своей сестрой? Той, которая пошла с тобой прошлой ночью.

— Если под близостью ты подразумеваешь, что она постоянно достает его и заставляет делать то, чего он не хочет, то да.

Это вызывает у нее еще один, более приглушенный, смех.

— Приятно слышать. Признаюсь, я не очень понимаю все остальные вещи, но ясно, что Кинг важен для тебя. И я чувствую себя виноватой за то, что так боялась его. — Я открываю рот, но она сжимает мою руку. — Но, зная, что он близок со своей сестрой, он кажется более... нормальным.

— Кинг далеко не нормальный, — говорю я без обиняков. — Но он один из немногих, кому я бы доверил твою безопасность. Так что, пожалуйста, не бойся его.

— Не буду. И если ты говоришь, что я должна ему доверять, то я доверюсь.

— Спасибо.

Я привык, что люди делают то, что я хочу. Но они делают это потому, что я им плачу, или потому, что боятся последствий моего неповиновения. Такое подчинение, основанное исключительно на доверии... Это совсем другое чувство.

Большой палец Пейтон касается моей ладони.

— Спасибо, что рассказал мне. Я уверена, что многие мужчины на твоем месте не стали бы этого делать, но я рада, что ты это сделал.

Я наклоняюсь вперед.

— Между нами не будет секретов, Пейтон. Никакой лжи. Никакой полуправды. Если ты спросишь меня, я скажу тебе. А если я спрошу тебя, ты скажешь мне.

Я смотрю, как она принимает это.

— Как умер Артур?

Я должен был ожидать этого. Но я не собираюсь отказываться от своих слов.

— Недостаточно плохо.

— Что ты имеешь в виду?

Я позволил своей памяти воспроизвести детали той ночи.

Страх в его глазах.

Его крики, когда я начал отрывать ему палец. Сколько рывков мне потребовалось.

Боль, которую он, должно быть, чувствовал.

Как выпучились его глаза, когда он захлебывался собственным придатком.

— Я сделал это до того, как ты сказала мне... — Моя грудь расширяется, когда я вдыхаю, пытаясь успокоить нарастающую ярость. — Если бы я знал, что он планирует продать тебя, я бы заставил его страдать неделями. А не просто минуты. Я бы... — Я думаю обо всем, чем я мог бы его мучить. Всеми порочными способами я мог бы продлить его мучения. Но мне не нужно, чтобы эти мысли приходили в голову Пейтон. — Я бы заставил его умолять меня о смерти, а не удивлял его ею.

— Ты сделал это до того, как я сказала тебе...? — Она не выглядит шокированной, просто задумчивой. — Думаю, тебе пришлось бы, если бы ты не пошел и не сделал это сразу после того, как я тебе сказала, перед твоей вечеринкой. Значит ли это, что ты поехал в Северную Дакоту?

Отличное время, чтобы ввести правило "никаких секретов".

— В первую ночь, когда мы спали вместе, я проснулся посреди ночи и полетел прямо туда. У меня есть самолет. На котором я летаю, — уточняю я.

— Но если бы я не рассказала тебе всего...

— Я знал достаточно из твоего кошмара на диване. В ту ночь, когда мы встретились. — Ее рот открывается и закрывается. — Я знал, что он причинил тебе боль. И это все, что мне нужно было знать.

Она кивает, и я наблюдаю, как ее горло подрагивает, когда она тяжело сглатывает.

— Моя мама была там?

— Нет. Она работала. Мы оставили ее одну и подожгли дом. Но если ты хочешь, чтобы она тоже ушла, просто скажи.

— Нет, — шепчет она. — Она никогда не делала мне ничего плохого, но и никогда не помогала мне. Так что она может оставаться там, где она есть. Это то, что она заслуживает.

Пейтон продолжает кивать, ее дыхание на грани рваного, поэтому я беру кружку из ее рук и ставлю обе на тумбочку.

— Иди сюда. — Я двигаюсь по кровати, пока не ложусь на спину, раскинув руки.

Пейтон переползает на мою сторону.

— Спасибо, Неро.

Моя рука крепко обхватывает ее.

— Тебе никогда не нужно благодарить меня, Пейтон.

Она еще больше прижимается ко мне.

— Но я всегда буду.

Я закрываю глаза.

— Я бы все отдал за тебя.

Ее ладонь прижимается к моему сердцу.

— Но я никогда не попрошу тебя об этом.