ГЛАВА 64

Неро

Пейтон продолжала все воспринимать, пока мы шли к нашей комнате — никаких вопросов, никаких остановок, чтобы посмотреть на что-нибудь, просто молча наблюдала. И это начинает меня напрягать.

Когда я открываю дверь в нашу спальню, и она заходит внутрь впереди меня, все еще молча, я, наконец, прерываюсь.

— Тебе нравится?

Она оглядывается через плечо и кивает.

— Это действительно хорошая комната.

— А остальная часть дома, тебе нравится? — Когда она не отвечает сразу, я продолжаю. — Ты можешь менять все, что захочешь. Мебель. Краску, — пожимаю я плечами. — Мы можем выпотрошить весь дом или просто купить что-то новое.

Ее глаза расширяются.

— Зачем мне его потрошить?

Мне не нужно оглядываться вокруг, чтобы понять, на что это похоже. Здесь темно. Все черное. Огромная кровать с балдахином. Современный стиль без излишеств, включая тумбочки и лампы. Длинный стол и единственный стул у стены, я иногда использую его как письменный стол, но в основном он не используется. Гардеробная слишком большая, чтобы ее мог заполнить один человек. И такая же темная и безликая ванная комната.

— Мы можем добавить немного желтого, — неубедительно предлагаю я, вспоминая солнечный свет в ее маленькой квартире.

Забавно, что всего лишь немного цвета может заставить это маленькое, дерьмовое место чувствовать себя более домом, чем этот особняк, в котором я живу уже более десяти лет. У меня никогда не было проблем с этим домом, до этого момента.

— Здесь очень мило. — Пейтон проводит пальцами по постельному белью.

Зная, что она слишком мила, чтобы сказать о нем что-то плохое, я бросаю эту тему, уже решив, что буду с этим делать.

— Вот. — Я ставлю пакет с едой на пустой стол, затем кладу ее вещи перед шкафом. — Давай я принесу второй стул, и мы сможем поесть.

Быстро двигаясь, я нахожу уродливый антикварный стул в одной из никогда не использовавшихся гостевых комнат в конце коридора и несу его обратно в нашу комнату, где нахожу Пейтон, аккуратно выкладывающую тако в ряд. Она не согласилась на то количество, которое я заказал, но на то, чтобы подчинить ее, ушло много энергии, а я умираю с голоду.

Наступила комфортная тишина, пока мы прокладывали себе путь через завернутые в тортильи мясо и сыр. Пейтон смотрела на меня краем глаза во время первых нескольких укусов, как будто нервничала из-за того, что ест в моем присутствии, но вскоре погрузилась в еду, как и я.

Доев вторую порцию, когда мне осталось четыре с половиной, она вытерла рот бумажной салфеткой и повернулась на своем месте.

— Что ты имел в виду, когда сказал Кингу проверить записи?

Мне было интересно, когда она спросит об этом.

— После того, как я встретил тебя, я установил камеры в коридоре за твоей дверью. — Я говорю это без малейших угрызений совести.

— О. — Она не выглядит удивленной. Или расстроенной. — Ты знаешь, что я встречала Кинга раньше?

Я киваю, жуя.

— Однажды утром он пришел в кафе, — уточняет она. — Он сказал тебе?

Проглотив последний кусочек, я сдвигаюсь так, чтобы мы стояли лицом друг к другу.

— Я был в машине.

— Ты был? — Ее брови изгибаются дугой за челкой.

Я киваю.

— Он дал мне тот латте, который ты приготовила. Тот, который, как ты сказала, твой любимый.

Пейтон делает задумчивое выражение лица.

— Поэтому ты заказал его... в тот день?

— Это было вкусно.

Это вызывает у нее небольшой смех.

— Почему-то мне кажется, что ты больше любишь черный кофе, а не изысканный латте.

Мои губы искривляются в улыбке, но мой ответ прерывается звонком телефона. Это Кинг.

Я нажимаю на ответ и включаю громкую связь. Между мной и Пейтон не будет никаких секретов.

— Ты поймал его? — спрашиваю я.

— Я взял ее.

— Она? — Я ненавижу то, что даже не подумал, что это может быть женщина. Из-за глупых предположений люди могут погибнуть.

Кинг ворчит.

— Да. Эта сучка пыталась закрыть лицо капюшоном и солнцезащитными очками, но я опознал ее.

Глаза Пейтон путешествуют по моему лицу, наблюдая, как гнев овладевает моими чертами.

— Кто? — Я скриплю между стиснутыми зубами.

Кинг говорит мне.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает он, зная, что я не стану применять насилие к женщине.

Я разжимаю кулаки и разворачиваю плечи.

— Я позвоню твоей сестре.