Глава 10

Глава 10

— Как все прошло? — спросил Вик, стоя перед входной дверью дома Аарона, его руки были скрещены на широкой груди. Его темные глаза следили за каждым моим движением, принимая и поглощая меня. Мы лишь смотрели друг на друга, и стало очевидным, что с этим влечением между нами не получится бороться. Я не могу просто стоять здесь и притворяться, что не хочу простить его за содеянное.

— Почему ты отправил нас вместе? — спросила я его, когда Оскар остановился позади меня. Он пах корицей, чего я никогда от него не ожидала. Такой теплый, домашний запах, а Оскар Монток был чем-угодно, но не теплым и домашним. — Ты знаешь наше отношение друг к другу.

Виктор лишь смотрел на меня сверху вниз, жуя жвачку и смотря на меня так, словно ему бы очень хотелось бросить меня к стене и разрушить. Я почти хотела, чтобы он так и сделал. Просто… прошла лишь неделя с вечеринки Хэллоуина. Одна неделя с момента, как увидела видео. С момента, как Вик сказал, что он был единственным, кто хотел, чтобы я была частью Хавок. Одна гребанная неделя с момента, как он рассказал ситуация с Кали была мне «выгодна» больше, чем ей.

— Мы семья, Бернадетт, — сказал Вик, глядя то вверх, то вдаль, и выглядя гораздо более царственно, чем имеет на то право. — Вам двоим в какое-то придется разобраться со своим дерьмом, не думаешь? — Он замолчал на момент, а потом посмотрел на меня.

Было невозможно пропустить двоякость его слов.

— Почему Аарон бросил меня? — спросила я его, наклоняя голову на бок. Может сегодня не лучший день, чтобы затронуть эту тему, особенно учитывая, что я уже вскрыла метафорический струп и обнаружила, что истекаю такой же ярко красной кровью, как цвет баллончика. — Я имею в виду, когда он присоединился к Хавок. Почему он бросил меня? Очевидно, что вы, ребята, не возражаете против того, что Хаэль встречается с Бриттани. Так что, черт возьми, происходит?

Вик выдохнул и прислонил голову к стене дома, когда Оскар тихо встал справа позади меня.

— Не во всем моя вина, ты же знаешь? — начал Виктор, закрывая глаза.

— Во всем, — резко возразила я, скрещивая руки под грудью и желая, чтобы Оскар не стоял так близко или слушал так внимательно. — Ты — главный, Вик. Все позитивное и негативное в этом касается тебя. Так что это твоя вина. Аарон присоединился к Хавок, я потеряла его, — мои ноздри раздувались, пока я смотрела на Вика, ожидая объяснения, которое, я знала, сделает мой дерьмовый день скорее хуже, чем лучше. — Почему? Почему ты не позволил ему просто иметь меня?

— Все имеет свою цену, даже присоединение к Хавок, — Вик повернулся ко мне и открыл глаза. — Ты это знаешь, Бернадетт.

— Получается, цена Аарона — бросить меня? — спросила я, мои руки сжимались в кулаки. Входная дверь открылась, и появился он, мужчина из моего вопроса, смотревший на меня золотисто-зелеными глазами.

— Берн, — начал он, кладя руку на дверной косяк. — Давай прогуляемся, ладно?

— Викто не отвертится от этого! — прокричала я, на мгновение потеряв контроль. За последние несколько месяцев мне пришлось многое пережить. Внешне я вела себя, как стерва, но глубоко внутри сгорала, там была маленькая девочка, оплакивающая свое разбитое вдребезги сердце. Это не делает меня слабой. Нет, наоборот, это делает меня сильнее. Мне нужно помнить об этом. Если вы стальной насквозь, вы утонете. — За ним последнее слово по цене. Ты не хотел, что я была у Аарона, если не могла быть у тебя, так?

— Бернадетт, — повторил Аарон, потянувшись, чтобы взять мою руку. Его пальцы прожигали то место, где он коснулся меня, но я не отпрянула. Вместо этого, я посмотрела на него, задаваясь вопросом, как много еще секретов я смогу принять, прежде чем начну теряться. — Позволь мне обуться, и мы пройдемся и поговорим, ладно?

Я вырвала руку из его и повернулась к тихой улице, шагая по траве, чтобы увеличить дистанцию между мной и Виком.

— Если уж на то пошло, в этом инциденте виноват не только Виктор, — сказал Оскар, и я обернулась, чтобы увидеть, что Вик уже ушел. Оскар смотрел на меня сквозь линзы своих очков, непроницаемый, как всегда. — Некоторые парни просто не знают, как делиться своими игрушками, — пробормотал он, заходя в дом прежде, чем смогла ответить.

Что это, блять, должно значить?

Какое-то мгновение я смотрела, как он уходит, пока Аарон не вышел в коричневых ботинках для работы, без шнурков, его джинсы были низкой посадки. Он натягивал через голову чистую белую рубашку. Мои глаза наблюдали, как плотная ткань прижимается к твердым плоскостям его груди, его твердые соски было трудно не заметить. Он поправил футболку, заметив, что я смотрю, и слегка улыбнулся. Это была грустная улыбка. Это должно быть так, чтобы между мной и им не было никаких искренних чувств.

Мы через многое прошли, Аарон Фадлер и я.

— Я взял кошелек, — сказал он, когда встал рядом со мной, кладя коричный кожаный квадратик в задний карман, — Мы можем остановится и взять парочку молочных коктейлей или еще что.

Я фыркнула.

— Ты все еще слишком стараешься быть хорошим парнем, — сказала я ему, слегка покачав головой. — Мы больше не в средней школе. Мы не будем останавливаться и брать гребанный коктейль из аппарата постмикс.

— Почему бы и нет? — спросил Аарон, останавливаясь рядом со мной. — Что в этом такого?

— Просто это больше не мы, — сказала я, вспоминая время, когда мы оба были относительно…нормальными. Я отвернулась, ветер подхватывал пряди светлых волос с розовым оттенком и развевал их вокруг моего лица.

— Видишь ли, тут ты ошибаешься, Берни, — тихо сказал Аарон. Я повернулась и увидела, что он смотрит на меня с такой интенсивностью, на которую я не думала, что он способен. Внутри я все ждала, когда он постоит за меня перед Виком, поборется за нас. Внешне я не ничего ему не давала, несмотря на отчаянную мольбу в его взгляде. — Мы можем жить во тьме, но это не значит, что нам не разрешено наслаждаться лунным светом.

С очередным смешком я отвернулась и зашагала по тротуару. С его длинными ногами Аарону не понадобилось много времени, чтобы догнать меня.

— Этому меня научили девочки, — сказал он, засовывая татуированные пальцы в передние карманы джинсов. Он почти выглядел на семнадцать, когда делал так, слегка сгорбившись. В большинстве случаев я бы определила его как человека лет двадцати пяти. Полагаю, вот, что насилие и тяготы делают с человеком. Мы стареем быстрее других. — Ты должна искать счастье где и когда можешь, потому что никогда не знаешь, когда ты начнешь грести в шторме.

Я шла быстрее, делая вид, что раздражена им и его тупыми метафорами. Он не знает, что я люблю метафоры. Мир иногда слишком сложный. Он куда более приемлем, если разбивать его на милые слова и цветочные фразы.

— Бернадетт, — повторил Аарон, потянувшись, чтобы взять меня за руку. Я пыталась отстраниться от него, но он не позволил мне уйти, притягивая ближе, что наши груди соприкасались. Я взглянула его лицо и что-то темное застряло в моем горло. «Тебе не позволено смотреть на меня так», — подумала я, сердце бешено колотилось. Тебе нельзя смотреть на меня так, словно я что-то значу, не после того, что ты сделал. — Быть частью Хавок должно что-то значит, — он замолчал, но никогда не отрывал свои глаза от моих. — Должна быть какого-то рода жертва, иначе это просто бесполезная клятва.

— Да? — пошутила я, пытаясь проглотить темноту, забивающую рот. Она толстая и приторная и ощущается как пепел на языке. Может это то, что имел в виду Аарон, когда сказал это? Потому что ощущалось, словно мой рот забит углем. — Какова была тогда моя жертва?

Лицо Аарона смягчилось, и он поднял татуированную руку, чтобы прикоснуться к моей щеке.

— Ты всегда хотела нормальной жизни, теперь ее у тебя не будет, — тихо, почти обнадеживающе, сказал он, словно он ожидал, что это откровение пошатнет меня. — Это то, чего ты всегда хотела, Бернадетт, — я убрала его руку, но вместо этого Аарон лишь поместил ее на изгиб моей талии. — А все чего я когда-либо хотел была ты.

— Чья это была идея? — спросила я, вся дрожа. У меня снова появилось желание убежать. Если бы я не беспокоилась, что команда Картера может похитить меня по дороге, я бы так и сделала. — Чтобы ты бросил меня.

— Всех их, — сказал Аарон, вздыхая и наконец опуская свои руки с моих боков. Ненавижу признавать, как пусто и одиноко я себя чувствую без его прикосновений. — Ты видела, как это работает, когда дело доходит до цены.

— Ты мог бы сказать «нет», — огрызнулась я в ответ, вся старая боль и злость всплыли на поверхность. Не важно, сколько раз я пыталась притвориться, что это больше не влияет на меня, это ложь. Я не уверена, что действительно оправилась от той боли. — Ты бы мог уйти.

Аарон повернул свою голову и прислонил татуированную руку на свой рот, закрывая глаза.

Но также как я сказала ему, что я никогда не смогу вернуться в Нантукет, также он никогда не смог бы отказаться от защиты Хавок его сестры и кузины. Мы лишь повторяем мечты, которые имели друг для друга, мечты, которые слишком далеки от реальности, чтобы быть правдой.

— Они твои друзья, — выдавила я, снова находясь на грани слез. Я не плакала два года. Я скучала по Пен с каждым вдохом, при каждом шаге, с каждым биением сердца, но я не плакала. Теперь я не могу перестать это делать. Как я и сказала, это должно быть своего рода чистка, возможность для моего измученного духа изгнать всю эту тьму через рот. — Они могли помочь тебе, не принимая в банду.

— Мы не банда, Берни, мы — семья, — сказал Аарон, когда он поставил руку на бок. На его правом бицепсе была татуировка, которую я раньше не видела, но которую я отказывалась признавать. Это было мое имя, написанное поперек красного сердца, чтобы весь мир видел. Я не позволяла себе действительно смотреть на нее до нынешнего момента. Потому что это многое значит. Потому мое пребывание в Хавок означает, что Аарон и я…больше не должны быть порознь.