— Я держу тебя, Берни, — шептал Кэл, сильно сжимая меня, его голова наклонена к моей, капюшон его толстовки скрывает нас от всего мира. — Я держу тебя, — Он обнял меня сильнее, чем я думала может быть комфортно, но в этом что-то было. Я чувствовала, как тает мой гнев, как логика возвращается в мое затуманенное зрение.

Кали, покрытая кровью, лежала на полу и стонала.

Каллум оставил ее там, взял меня за руку, направляя меня по коридору в мужской туалет. Он посадил меня на ближайшую крышку унитаза и собрал пачку бумажных полотенец, позволяя воде в старых раковинах стать горячей прежде, чем намочить их.

— Не могу поверить в то, что только что сделала, — сказала я, мой голос был окрашен мрачным удивление. Кэл приседает передо мной, натянуто улыбаясь, когда он потянулся и взял мою руку в свою, аккуратно стирая брызги от крови Кали.

— Я могу, — сказал он, голос был гравийным и разбитым, но все равно красивым, как разбитое надгробие в солнечный день. Немного грустно, но солнце теплое, и вид подходящий. — Потому что я проходил через это. Помнишь, как я рассказывал тебе, что чуть не убил тех парней, которые сделали это со мной? — он указал на шрам на своей шее. — Ты тонешь в своей собственной боли, Бернадетт, — Каллум провел мокрым полотенцем по моему лицу, и оно стало красным от крови. Должно быть, Кали досталось еще сильнее, чем я думала. — Тебе нужно научится плавать прежде, чем ты попытаешься утопить чью-то еще голову.

Я хмуро посмотрела него, поворачивая голову, чтобы посмотреть на граффити на стенах туалетной кабинки. Там были написаны вещи, которые я никогда не осмелюсь повторить. Иногда мальчики чертовски грубые. Мне было интересно, сколько раз мое имя было нацарапано на этих стенах? Глядя сейчас, я ничего не вижу, и я где-то глубоко внутри знаю, что Хавок имеют к этому отношение.

— Что случилось с парнями, которые оставили этот шрам? — аккуратно спросила я, потому что Каллум сказал, что Вик спас его, научил его правильно мстить… но правильно — это как? Кастрировать кого-то и вырезать слово «насильник» на лице?

— Они больше никогда не смогут ходить, — сказал Кэл, едва кивнув подбородком, прежде, чем встать. — Она отняли у меня мои мечты, так что я отнял их тоже. — он снова улыбнулся, и этого вида по мне побежали мурашки.

— О том дне… — начала я, потому что мы не можем просто забыть, что чуть не занялись сексом в студии. Я точно не могу забыть, что из всех парней, я побежала к нему. Что это блять даже значит?

— Это также ничего не значит, — начал Кэл, слегка качая головой. Он поднимает голову и откидывает капюшон, обнажая свои красивые светлые волосы. — Или это многое значит. Мы не обязаны об этом говорить. Просто реши, чего ты хочешь.

Каллум отвернулся, смывая бумажные полотенца в туалет в соседней кабинке, очевидно, чтобы скрыть доказательства, а потом исчез за дверью.

Я осталась в мужском туалете, сидя на крышке туалета и закрытой кабинке до обеда.

Никто не потревожил меня, и так мне было хорошо.

* * *

В школе Прескотт нет ни одного чертового студента, который не знал бы о нашей маленькой войне с командой Картера. Я могу чувствовать, как их глаза следуют за мной, пока я иду по коридору, и невозможно не заметить, как деньги переходят из рук в руки, когда студенты делают ставки.

Надеюсь, все кто ставит против нас, знают, что не стоит ставить на что-то одно, иначе можно все потерять.

— Не на такой выпускной год я рассчитывал, — сказал Хаэль, откинувшись на ступеньках, пока Каллум попивал пэпси, его капюшон снова был накинут на блондинистые волосы. Беседа прекратилась, как только я вошла, присаживаясь рядом с Оскаром, потому что, будем честны, знать, что он ненавидит меня, означает, что у нас самые простые отношения из всех. Мы знаем, чего хотим друг от друга, а чего — нет.

Он уставился на меня, словно я — какой-то болезненный шлак, а я изогнула свои губы в его направлении.

— Я тоже не ожидала такого выпускного года, — пошутила я, бросив на Вика косой взгляд. Он посмеялся мне, заставляя меня вздрогнуть. Как он блять смеет. После того, что он сказал мне той ночью, я должна вылить всю газировку ему на голову, а потом растоптать его яйца. — Мой вопрос в том, что мы будем с этим делать? Ванн здесь, словно ничего не случилось. Это как пощечина по нашей власти, как по Митчу и его приятелям.

Я ненадолго посмотрела на Каллума, но он не глядел на меня, и, исходя из отсутствия гнева, Вик пока не знает о Кали. Довольно удивительно, что она не настучала на меня. Скорее всего, она и станет. Это подвергнет ее новую команду слишком большим рискам. Самое дерьмовое для меня то, что я должна буду рассказать Вику.

Только…возможно не сейчас.

— Так теперь это наша власть, так? — спросил Вик, а Аарон бросил на него чертовски смертоносный взгляд.

— Отстань от нее, — прорычал он, и напряжение, и тестостерон, подскочили до опасного уровня. Наверное, мне не стоило преследовать Аарона так, как я это сделала. Это обернуло и без того беспорядочную ситуацию в грязную. — После того, как мы обращались с ней, Бернадетт заслуживает лучшего, нежели это.

— После того, как мы с ней обращались? — эхом отозвался Оскар, линзы его очков светились, когда он поднял взгляд с экрана iPad. По всей видимости, никто не упомянет о том, что я бросила в стену. — Как именно мы к ней относились, Аарон?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказал Аарон, не смотря на меня. Он лишь смотрел на другую сторону улицы, на ряд загородных домов. По обветшавшему сайдингу и покосившимся крышам можно понять, что даже те владельцы, которые заботятся о своих домах, ограничены в средствах. Это заставило меня задуматься о придурках из округа ОАК Парк с их роскошными машинами и высокими особняками, и я нахмурилась. — Видео. Ситуация с Кали. Все.

Аарон повернулся, чтобы посмотреть на меня, его золотисто-зеленый взгляд пробивался сквозь меня, когда он хмурит брови. Собираемся ли поговорить о том, что случилось на диване? Собираемся ли поговорить о том, что я сказала, что люблю его? Смотря на него прямо сейчас, я чувствовала, как мое сердце снова разбивается, и я почувствовала, как в горле образовывается комок. В день, когда он порвал со мной, я думала, что умру. Я действительно верила, что мое разбитое сердце, убьет меня. Каким-то образом я смогла залатать его и двигаться дальше, но лоскутное одеяло моей души уже не то, что было тогда. Аарон тоже не прежний, даже близко нет. Я не уверена, возможно ли нам преодолеть разрыв между нами.

— Не вижу проблемы. Тебе показали видео. Твоя проблема в том, что тебе не показали его раньше? — спросил Оскар, его голос, который я усердно старалась игнорировать, был слегка насмешливым. Ударить его по яйцам и сомкнуть руки вокруг его горла в доме Вика — это одно, но я не могу сделать этого здесь, особенно, в текущих обстоятельствах.

Я откинулась назад на ступеньки, греясь на солнышке, как змея. Мне не место при свете дня, но отныне мне нужно поглощать немного света, чтобы оставаться теплой.

— Знаешь, — начала я, склоняя голову на бок, пока смотрела как студенты боятся перед нами и уходят. Они могут быть против нас, но они знают, что лучше не показать открытого неповиновения. Если только они не собираются присоединится к команде Картера и сражаться в войне, то они не больше, чем просто люди. — Как только Виктор и я поженимся…

— Ох, так ты решила предложить мен свою руку? После той ночи, я не был уверен, что ты все еще заинтересована, — в темном голосе Вика звучала обида, но знайте, это не моя вина, если мои слова эмоционального изнасиловали его. Я предложила ему оливковую ветвь, а он фактически плюнул мне в лицу.

Я проигнорировала его.

— Как только мы поженимся, — снова начала я, повышая голос и обращаясь к Оскару. — Ты не сможешь больше так со мной разговаривать.

— Как так? — спросил Оскар, аккуратно откладывая iPad в сторону и останавливая свой взгляд на мне. Очевидно, что он не боится меня. Или он научится уважать меня, или я покажу ему истинную суть страха. — Ты думаешь, что свадьба с Виктором даст тебе какой-то новый статус? Не обманывайся.

Я засмеялась, позволяя голове опрокинуться назад, лучи солнца ласкали мое горло. Я оголила ее перед этой группой опасных придурков, как волк, который не боится дать своим подчиненным понюхать себя за шею. Я не боюсь. Пусть попробуют укусить меня и увидят, что случится.

— Выйдя замуж за Виктора, я не получу нового статуса, — сказала я, посмотрев на человека, о котором идет речь. Невозможно также не смотреть на Аарона, видеть, как он сидит по другую сторону от Вика, смотря на меня таким взглядом, что мне стало интересно, может сегодня он выскажется, поборется за меня так, как я жаждала с первого раза. Но, полагаю, не сегодня. — Не так ли, Вик? — спросила я, нахмурив брови. Он какое-то время неуютно передвинулся на ступеньке, направляя свой обсидиановый взгляд через улицу и сузив глаза.

Я держу его яйца в ежовых рукавицах, а он даже не знает об этом.

Вообще-то, единственная причина, по которой я это знаю, так это потому, что он так же держит мое сердце. Я так сильно хочу угодить ему, и все же, я ненавижу себя за это. Уверена, Виктор чувствует то же самое в отношении меня. Это, по крайней мере, уравнивает шансы.

— Ты можешь быть королем Хавок, но если ты думаешь, что выйдя за тебя замуж, я оставлю этот чертов статус омеги-одиночки, который ты мне присвоил, то тебя ждут неприятности.

Хаэль усмехнулся и предложил «дай пять». Я поколебалась пару секунд, но решила ударить своей ладонь об его в знак солидарности. В итоге он спускает меня со ступенек и сажает к себе на колени, прижимаясь губами к моему уху.

— Если Вик не хочет, чтобы ты была его королевой, то, возможно, у меня было бы свободное место, которое ты могла бы занять? — Хаэль на мгновение остановился, нахмурившись, а потом сверкнул озорной улыбкой, от которой у меня перевернулся желудок. — На самом деле все наоборот, не так ли? Это у тебя свободно место, которое нужно заполнить.