ГЛАВА 23

Кайлиан

16 лет

— Кай, — говорит Габриэль с порога.

Я поднимаю взгляд от домашнего задания и вижу ухмыляющегося брата. В его глазах светится волнение, которое я нечасто вижу у него. По крайней мере, когда дело касается меня. Мы с братьями чертовски близки, но мы не лезем в дерьмо. Думаю, они тоже, но когда дело касается меня, все гораздо серьезнее. Так что почему у него такой вид, будто происходит какая-то внутренняя шутка, это просто сбивает меня с толку.

— Что происходит?

Он грызет губу, размышляя, хочет ли он рассказать мне все, но он уже стоит здесь, так что я сомневаюсь, что у него есть выбор.

— Я хочу тебе кое-что показать, — говорит он.

— Может, тебе стоит рассказать мне, прежде чем показывать? — Я опускаю взгляд на учебник, записывая очередное уравнение, решение которого не требует никаких усилий.

Шаги брата, входящего в мою комнату, заставляют меня снова поднять на него глаза. Не знаю, какой у него план или идея, но то, что он зашел в мою комнату, — это необычно. Никто никогда не заходит в мою комнату.

Я кладу карандаш на бумагу и закрываю учебник.

— Расскажи мне, Гейб. Я не в настроении для игр.

Он снова ухмыляется.

— Тебе понравится. Обещаю. Но ты должен мне довериться.

Маттео использует этот момент, чтобы подойти к моей двери.

— Ты заставил его сказать «да»?

Я сужаю глаза, глядя на них двоих.

— Я не в настроении для кисок. Мне плевать, что это премиум или что вы там себе думаете. Никакой, блять, благодарности сегодня.

— Нет, чувак. Лучше, — говорит Маттео, едва сдерживая волнение. Будучи ребенком в семье, он почему-то всегда отскакивает от стен.

Я поднимаю бровь.

— У тебя есть для меня убийство?

Габриэль качает головой.

— Нет.

Считайте, что мой интерес разгорелся. Если они думают, что мне понравится больше, чем убийство, что ж, пусть это будет гребаное море оружия и денег.

Я встаю и хватаю свою толстовку со спинки стула.

— Если мне это не нравится, я ухожу.

Мои братья смотрят на меня с укором, а я сглатываю раздражение и напускаю на лицо полузаинтересованное выражение.

Ради своих братьев я готов на все. Даже если это означает испортить мне вечер.



— Где мы? — спрашиваю я, когда мы заезжаем на парковку в самом центре города. Это более приятный район, хотя и уединенный, на этом уровне парковки нет других машин.

Мой брат только что получил права, и родители подарили ему Кадиллак. Поэтому, конечно, он хотел бы ездить на своем новом Кэдди, а не кататься на моем БМВ.

Маттео младше нас обоих. Он, наверное, украдет чертову машину, прежде чем у него появится шанс оказаться в нашем доме.

— «Инферно», — говорит Маттео с заднего сиденья.

Мое лицо напрягается, и я пытаюсь вспомнить, слышал ли я когда-нибудь это название раньше. Не слышал. Я никогда не слышал об «Инферно» или о чем-то, что с ним связано. Я провожу много времени в ресторане «Морелли», и мои тети и дяди показывают мне, как устроен отмывочный бизнес.

Как мои братья узнали о «Инферно», я понятия не имею.

— Где ты нашел это место? — спрашиваю я, когда мы выскакиваем из машины. Дорогой звук замка и мерцание фар — единственные звуки и свет во мраке ночи. Мы подходим к двери в конце гаража, и Габриэль распахивает ее, открывая лестницу, ведущую вниз.

Вниз, вниз, вниз.

— Кто-то в «Морелли» говорил об этом. Мне не потребовалось много времени, чтобы узнать об этом месте и понять, что оно собой представляет. — Габриэль пожимает плечами.

— Так что же это такое? Что мы здесь делаем? — спрашиваю я. Чем ниже мы спускаемся, тем холоднее становится температура, а когда мы достигаем дна лестничного пролета, появляется цементный туннель, который, кажется, тянется вечно.

— Думаю, это место тебе понравится, — говорит Габриэль, пока мы идем по туннелю.

Я смотрю на них, но их эмоции под замком. Они ничем не выдают себя, и инстинкт подсказывает мне, что я должен стать подозрительным, хотя мне никогда не нужно быть таким, когда речь идет о моих братьях. Но когда ты блуждаешь по подземному городу Портленд в неизвестном направлении, все начинает выглядеть как подозрительно.

Эхо наших ботинок рассеивается, когда сквозь стальную дверь, которая с каждым шагом становится все ближе, просачиваются отдаленные звуки криков, радостных возгласов и возгласов.

— Вы, ребята. — Я сужаю глаза, глядя на них. Я чертовски ненавижу толпы. Просто ненавижу. Количество людей, которые окружают тебя, дышат на тебя и сталкиваются с тобой. Черт возьми, это слишком.

Я останавливаюсь на месте.

— Я не собираюсь идти на какую-то массовую вечеринку или что-то в этом роде.

Габриэль подходит ко мне с безучастным выражением лица.

— Это не вечеринка. Поверь мне, Кай. Тебе чертовски понравится.

Я делаю глубокий вдох, зная, что могу ему доверять. Он мой брат. Они оба мои братья.

Я киваю им.

Габриэль берется за ручку и тянет, открывая свет, крики и столько всякого дерьма. Я щурюсь, пытаясь понять смысл всего этого.

— Добро пожаловать в «Инферно». — Габриэль поднимает руку и показывает мне массивный боевой ринг. В центре стоят двое мужчин, окровавленные, в синяках и с опухшими глазами. Они сражаются друг с другом так жестоко, что у меня пересохло во рту.

— Что это за место? — спрашиваю я.

— Это идеальное место для тебя, брат. Ты можешь провести всю свою жизнь, хороня тела. Но мы все видим, как ты в это время напрягаешься. Почему бы, черт возьми, не подраться с людьми? — говорит Маттео, сидя рядом со мной.

— Это не просто боевой ринг. Это не просто ММА, бокс или что-то в этом роде. Это просто жестокое дерьмо. Здесь люди могут умереть. Здесь убивают. Здесь хоронят секреты, а сама смерть здесь погибает, — говорит Габриэль, в его глазах читается азарт.

Я наблюдаю за мужчинами на ринге, один из которых явно сильнее другого. Один из них падает на землю, а другой наваливается на него сверху, избивая до потери сознания, и кровь разлетается по воздуху. Кровь разлетается по белому мату ринга, и я чувствую жар своего тела, когда один мужчина теряет сознание, а тот, что сверху, стоит, его тело покрыто потом и кровью, и он с гордостью забирает победу.

Это выглядит великолепно.

— Думаю, я могу попробовать. — Маттео, кажется, так же увлечен, как и я.

— Нет, — огрызаюсь я, глядя на него.

Маттео усмехается.

— Да ладно тебе. Я могу в одиночку расправиться с горсткой этих ублюдков. По одному? Это ничто.

— Маттео... — начинает Габриэль.

Я мотаю головой туда-сюда.

— Ты не дерешься, Маттео. Не здесь.

— Отвалите оба. — Он складывает руки на груди, и я отворачиваюсь, не желая ввязываться в это. Он еще долго будет пытаться добиться своего, но ему не победить. Мой младший брат не выйдет на ринг. Он слишком дикий и нестандартный. Его убьют, потому что он не сможет себя контролировать.

— Хочешь драться? Я говорил с владельцем, и он сказал, что ты можешь участвовать, если хочешь, — говорит Габриэль, наклоняясь ко мне.

Я наблюдаю, как победитель покидает ринг, а бессознательного хрена выносят двое здоровенных мужиков.

— А папа знает об этом месте? — спрашиваю я.

Габриэль ухмыляется, на его щеках появляются две ямочки.

— Да, он знает владельца.

— Кто владелец?

— Я. — Голос раздается у меня за спиной. Я оборачиваюсь, тело напрягается, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с человеком, который примерно такого же возраста, как и мой отец. Он выглядит так же строго в темно-сером костюме. Его лысая голова блестит, на черепе красуется множество татуировок, которые зацепляются за уши. Он выглядит грозно и улыбается мне, его белые зубы блестят в тускло освещенной комнате.

Все это место имеет свою изюминку. Здесь темно, сыро и немного грязно. Оно не шикарное, не изысканное или что-то в этом роде. Но и не запущенное и ветхое. Он просто... чертовски необработанный.

Я заинтригован этим местом и человеком, который стоит передо мной.

— Реджи Гейтс. Приятно наконец-то познакомиться со старшим сыном Дрого Морелли. — Он протягивает руку, и я на секунду замираю, прежде чем схватить ее и крепко сжать.

— Кайлиан.

— Я бы хотел, чтобы ты стал частью ринга. «Инферно» открыт семь дней в неделю. Тебя ждут здесь в любое время. Дрого рассказал мне кое-что о своих детях, однако он говорит, что ты, Кайлиан, можешь разорвать человека на части, даже не сделав ни единого вдоха.

— Тебе стоит попробовать, брат. Думаю, это будет весело, — говорит Габриэль рядом со мной.

Я отворачиваюсь от Реджи и перевожу взгляд на братьев. Маттео все еще дуется, что я не разрешаю ему драться, а у Габриэля в глазах азарт. Он хочет, чтобы я дрался.

— Да, я попробую.

— Отлично. Увидимся на другой стороне. — Реджи хлопает меня по спине, и я скрежещу зубами, чтобы не сорвать его голову с плеч. Как только он уходит, Габриэль и Маттео оказываются рядом со мной, и мы направляемся к рингу.

— Тебе что-нибудь нужно? Я, наверное, могу дать тебе пару шорт или что—нибудь из одежды.

Я опускаю взгляд на свою толстовку, джоггеры и кроссовки. Это не мой обычный наряд, в котором я дерусь или убиваю, но это лучше, чем джинсы или костюм.

Я качаю головой.

— Я в порядке. — Я стягиваю с себя толстовку и футболку и наклоняюсь, чтобы снять кроссовки и носки. Осталась только голая спина и черные джоггеры.

Я смотрю на ринг. Он большой, больше, чем тот, что у меня в домашнем спортзале. Канаты более истертые, а мат более кровавый. Обычно я дерусь с братьями или тренируюсь один. В прошлом году у меня был тренер, но он стал бесполезен, когда мне постоянно удавалось уложить его на задницу.

Я ни с кем не дрался ради удовольствия. Боль всегда приводит к смерти. Боль никогда не была игрой.

Могу ли я сразиться с кем-нибудь из этих людей, не убивая их?

Я взглянул на Габриэля.

— А что будет, если кто-то умрет?

Губы Габриэля подрагивают в уголках, и я понимаю, что ему спокойно за меня. Он знает, что здесь я могу быть самим собой, что бывает нечасто и не везде. Мне приходится скрывать свое истинное «я» от мира, чтобы не оказаться в тюрьме или не умереть.