— Мне не нравится, когда меня фотографируют.

Я замерла.

— Правда? Почему?

— Не знаю. Наверное, мне больше нравится течение жизни, то, как мгновения приходят и уходят, не будучи заключенными в рамки.

Опустив камеру, я изучала его через хрусталики своих любопытных глаз.

— Интересная точка зрения. — Затем я снова подняла камеру и помахала ею с наглой ухмылкой. — По мне, так это просто отговорка.

Он задумчиво посмотрел на меня, а затем пожал плечами.

— Хорошо, но только один раз. Лучше, чтобы он получился.

— Никакого давления. — Вдохнув, я подняла черно-желтую камеру «Кодак» и поднесла ее к правому глазу. Я наблюдала за ним через мутный объектив, пока он смотрел прямо перед собой с отсутствующим выражением лица. Так не пойдет. Я стукнула его коленом, пытаясь добиться реакции. — Улыбнись или сделай что-нибудь в этом роде.

— Нет.

— Рид, перестань. В доме Тары буквально нет ни одной твоей фотографии.

Он ничего не ответил.

Я снова стукнула его по колену, но безуспешно. Я ущипнула его за руку. Он нахмурился, посмотрел вниз, а затем перевел взгляд на меня.

— Ты боишься щекотки? — поинтересовалась я.

— Нет.

— Должно быть что-то. Я видела, как ты улыбаешься.

— Ты уверена?

Вздохнув, я опустила руку и откинулась на скамейку. От резкого движения Божья коровка вскочила, ее поводок запутался в лямках моего рюкзака, опрокинув его на траву. Из открытого кармана на молнии высыпалось содержимое: блокноты, ручки, бальзам для губ.

И Косточка.

Мои щеки вспыхнули, когда я уставилась на свидетельство моей безнадежной влюбленности, лежащее у наших ног средь бела дня. Тара подарила ее мне после того случая, когда Божья коровка решила, что это игрушка для собак.

Глаза Рида быстро обнаружили источник моего смущения. Он дважды моргнул, а затем наклонился и поднял игрушку, которую он купил для Тары три месяца назад.

Меня пронзило унижение.

Я была уверена, что он видит во мне маленькую глупую девочку, мечтательного подростка, носящего в рюкзаке мягкую игрушку для утешения.

— Это ничего не значит, — задохнулась я. — Тара отдала ее мне.

Я попыталась выхватить игрушку, но он увернулся от меня.

Уф!

Мне хотелось просто исчезнуть.

Рид медленно повертел игрушку в руках, проводя большим пальцем по мягкому меху, его адамово яблоко двигалось вверх-вниз.

Затем в его глазах мелькнуло что-то такое, от чего мне вдруг захотелось остановить время.

Рвано вдохнув, я подняла камеру.

Он посмотрел на меня.

Рид поднял подбородок, посмотрел в мою сторону, его глаза заблестели на солнце, а один уголок рта приподнялся в намеке на улыбку.

Щелк.

Я сделала снимок.

Он получился.

— Хватай бананы! — кричала Тара сквозь смех, пока мы проходили уровень «Donkey Kong Country 2» и неслись к финишу.

Мои большие пальцы танцевали по контроллеру, я сосредоточенно прикусила язык. Дикси Конг подпрыгнула в воздух, ее желтый хвостик последовал за ней, и перелетела через банановую арку, прежде чем приземлиться на цель.

Мы прошли уровень и отпраздновали победу танцующими победоносными обезьянками.

— Да! — Тара опустила контроллер и дала мне пять. — Даже с этим бандажом ты лучше меня. Так нечестно.

Уитни растянулась на диване позади нас, локоны ее каштановых волос сливались с подушкой цвета какао.

— Как насчет фильма? — Зевнув, она посмотрела на Рида, который расположился на противоположном диване. — У меня был тяжелый день. Я скоро отключусь.

Моя улыбка угасла, когда я посмотрела на Рида.

Он уставился на меня в ответ.

Мы одновременно отвели взгляд, и я поднялась на ноги.

— Я приготовлю попкорн.

— Я сам, — отрезал Рид, вставая с дивана и направляясь на кухню, даже не взглянув на меня. Я смотрела, как он потирает плечо и слегка морщится, прежде чем исчезнуть из виду.

Тара вытянула руки над головой.

— Я, пожалуй, пойду спать. Завтра у меня контрольная по химии. Фу.

— Я тебя догоню. — Я перебралась на диван и уселась, поджав ноги под себя.

— Спокойной ночи, папа, — крикнула Тара, поднимаясь по лестнице.

— Спокойной ночи, малышка.

Она нахмурилась, услышав это прозвище.

Уитни включила фильм, из кухни доносился аромат попкорна с маслом. Рид вернулся через несколько минут с огромной желтой миской, его взгляд был приковано ко мне, а затем переключился на Уитни.

Она помахала ему рукой.

— Я еще сыта после ужина. Поделись с Галлеей.

У меня пересохло в горле.

Я тоже не была голодна, но не отказалась бы разделить с Ридом миску попкорна, даже если бы соленые зернышки ощущались на вкус как разбитое сердце, когда проваливались в горло.

Застыв, я не отрывала взгляда от экрана телевизора, на котором мелькали начальные титры фильма, название которого я не знала. Рид замешкался, сжимая миску в двух больших руках, а затем направился ко мне и сел слева. Между нами оставалось расстояние, но мое тело охватило что-то похожее на лихорадку, как только он оказался рядом.

Он протянул мне миску.

— С дополнительным маслом.

Я опустила руку и отправила горсть в рот, а несколько кусочков проскользнули между пальцев и упали в ложбинку между грудей.

Его глаза опустились к моему декольте и задержались там на одну-единственную волнительную секунду.

Затем он поднял подбородок и снова потер плечо, а его взгляд метнулся к экрану.

Я убрала упавший попкорн и сжала бедра, глубоко вздохнув и пытаясь устроиться поудобнее.

Изображение на экране ожило, осветив темную комнату.

Персонажи общались.

Звучал саундтрек.

Я почти ничего не замечала, кроме мужчины рядом со мной. Все, о чем я могла думать, это о той доле секунды, когда его взгляд был прикован к моей груди, и о том, что я буду чувствовать, когда его язык будет скользить по ее выпуклостям.

Придвинулся ли он ко мне ближе?

А может, это я села ближе к нему?

Двадцать минут пролетели незаметно, и тихое посапывание смешивалось с шумом телевизора. Когда я взглянула на Уитни, свернувшуюся калачиком на диване, то заметила, что ее глаза закрыты, а обе руки зажаты между щекой и подушкой.

Рид вздохнул и помассировал правое плечо.

— Ты в порядке? — тихо спросила я. Миска с попкорном была забыта на подушке слева от него. Он постукивал ногой, одно колено подпрыгивало вверх-вниз. — Ты все время потираешь плечо.

— Я в порядке.

— Потянул мышцу?

Наконец он посмотрел на меня. Его красивое лицо было залито светом телевизора, а в глазах отражались образы с экрана. Он на мгновение опустил взгляд к моим губам, а затем поднял его, и его челюсть дернулась, когда наши взгляды встретились.

— Не уверен. Должно быть, что-то произошло, когда мы с Тарой тренировались.

— Позволь мне помочь. — Я придвинулась ближе к нему.

— Нет. — Рид отодвинулся, качая головой. — Я в порядке. Ничего страшного.

— Не упрямься. Может, у меня сейчас и нет второй руки, но хватит и одной.

Он посмотрел на мою руку, когда я подняла ее и пошевелила пальцами.

Потом я подумала о тех тридцати секундах, когда эта же рука сжимала его эрекцию, обтянутую джинсами.

— Массаж, — уточнила я, по шее полыхнул румянец. — Я делала массаж своей бабушке, когда была маленькой. Она говорила, что у меня волшебные руки.

Черт. Я опять несла чушь.

Рид тяжело вздохнул, его челюсть сжалась, а глаза на мгновение закрылись. Когда они снова открылись, он кивнул мне.

— Ладно.

— Правда?

Он ничего не ответил. Он не был уверен, а я не хотела давать ему шанс взять свои слова обратно. Встав на колени, я придвинулась к нему, когда он слегка повернулся и подставил мне свое больное плечо. Мы оба посмотрели на Уитни, когда она всхрапнула.

Я прерывисто вздохнула, заняв позицию и опустив ладонь на его шею.

Он издал звук, похожий на шипение.

Я отпрянула назад, опасаясь, что сделала еще хуже.

— Черт. Прости.

— Я в порядке.

— Я сделала тебе больно?

— Я сказал, что все хорошо, Галлея. — Слова прозвучали как скрежет, как будто он грыз камни.

Я вздохнула еще раз, теплый выдох коснулся его уха. Я почувствовала, как он вздрогнул, когда снова дотронулась до его плеча, обхватила его ладонью и нежно сжала.

— Здесь?

Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, когда он ладонями сжал колени так, что побелели костяшки пальцев.

— Да.

Я надавила сильнее, прижавшись к нему для лучшего доступа. Моя грудь скользила по его спине, заставляя соски затвердеть. Надеясь, что он ничего не заметил, я слегка отодвинулась и прикусила нижнюю губу, пока моя рука надавливала на него сильнее — кончики пальцев скользили, а основание ладони впивалась в болезненную мышцу.

Он застонал.

От этого звука мое белье стало влажным.

Он откинулся назад, его дыхание стало неровным, а глаза закрылись. Его запах был опьяняющим: амбра и нагретая солнцем земля. Я старалась не думать о том, какими шелковистыми выглядят его волосы и что я готова на все, чтобы вернуться в прошлое и провести по ним кончиками пальцев, хотя бы секунду.

Но я не останавливалась, продолжала массировать, опустив руку чуть ниже, чтобы эгоистично ощутить твердую выпуклость его бицепса, который напрягся под моим прикосновением. Я представила, как его руки обнимают меня, мышцы напрягаются, когда он нависает надо мной, бедра двигаются, лоб покрыт капельками пота, когда он тяжело дышит и стонет.

Я тихонько всхлипнула, а потом закашлялась, чтобы скрыть это.

Моя рука вернулась к нужному месту и продолжила разминать.

— Так нормально?

Он кивнул один раз, его руки все еще сжимали колени.

Я продолжила, прижимаясь грудью к его спине. Мягкие изгибы к твердым мышцам. Тепло его тела проникало в меня, окрашивая мою кожу розовыми пятнами в цвет гипса, который с меня недавно сняли.

Пока я продолжала, нажимая большим пальцем все сильнее, он издал еще один тихий стон и наклонил голову ко мне. Его ресницы трепетали, глаза подернулись дымкой. Наши глаза встретились и не отпускали друг друга, между нами пронесся поток электрического напряжения и невысказанных слов.