Глава 10

Маршалл

Я еще раз перечитал досье Адама и сделал несколько заметок перед нашей второй встречей. И надеялся, что сегодняшний день пройдет лучше, чем на прошлой неделе. Адам показался мне вежливым, но сдержанным… совсем не похожим на обычных озлобленных подростков, которые не в восторге от общения с врагом. То, что родители, школьная администрация или судьи принуждали их к психотерапии, не слишком способствовало построению доверительного взаимоотношения.

Вытягивать из Адама любую информацию — даже о его любимом предмете — было все равно, что вырвать зубы. Он отвечал на вопросы так просто, как только мог, не раскрывая никакой дополнительной информации. Если тот вел себя так со своими родителями, я мог понять их беспокойство, но я не чувствовал от него никакого страха или огорчения, будто ему угрожали телесной расправой. Во всяком случае, он был спокоен и собран, что противоречило его возрасту.

В старших классах средней школы во мне бушевали гормоны и подавляемый гнев. Либо он очень хорошо умел все скрывать, либо я упустил что-то очевидное. Надеялся, что разговор о врачебной тайне, который состоялся у нас в конце нашей первой встречи, заставит его заговорить.

Я поднял взгляд, когда зазвонил мой телефон, и был немного разочарован, увидев на экране имя Нолана, а не Оливера. Я посмотрел на часы. Я не ожидал увидеть Адама раньше, чем через полчаса, поэтому ответил.

— Привет, — сказал я, откидываясь на спинку стула. Я услышал странное эхо, когда заговорил, и вздохнул. — Я на громкой связи?

— У тебя с этим проблемы? — Я услышал в его голосе ухмылку.

Стул Нолана слегка заскрипел, когда он откинулся на спинку. Я пытался уговорить его купить новый стул, но ему нравился тот, что у него был, сказал, что на нем отпечаток его задницы.

— Итак, до меня дошли слухи, что ты нашел себе нового мужчину. — Слухи, конечно, были от Спенсера.

— Ну, а мне сказали, что ты нашел себе нового секретаря.

Я удивленно поднял брови, когда Нолан практически застонал от восторга. Я не ожидал такой реакции.

— Клянусь, Маршал, Квентин — лучший секретарь, который у меня когда-либо был. Иногда мне кажется, что этот человек может читать мои мысли. Будто он предсказывает, что мне нужно, еще до того, как я осознаю, что мне это нужно.

— Похоже, ты нашел себе хранителя.

— Я могу высказать ему конструктивную критику, не вызывая у него слез, и, клянусь, Маршалл, он просит разъяснений, если чего-то не понимает или ему нужна дополнительная информация, — сказал Нолан так, словно описывал святыню.

Я рассмеялся, зная, что он думает об одной из его прошлых секретарш, которая взяла на себя труд заполнить анкету, предназначенную для Нолана, что едва не стоило ему крупного клиента. Теперь одним из его «тестов» для всех потенциальных сотрудников было нарочито расплывчатое поручение в надежде, что они запросят дополнительную информацию. Похоже, его новый секретарь прошел его с честью.

Прежде чем я успел подразнить его по поводу его очевидной влюбленности в своего нового секретаря — что было вполне возможно, учитывая, что Нолан был пансексуалом — я остановился, услышав стук в дверь (примеч. Особенность пансексуальности состоит в том, что партнер выбирается исключительно по личным качествам, мировоззрению и эмоциям, получаемым от общения с ним. Для пансексуалов пол при выборе партнера не играет роли).

— Входи, — зовет Нолан.

Я ждал болтовни или потока деловой чепухи, которую не мог разобрать, но все, что услышал, была тишина и как кто-то пересек кабинет. Заинтригованный, я прислушался, пока что-то ставили на стол Нолана. Послышался тихий стук, затем звяканье керамики, когда чашка опустилась на блюдце.

— Ваш кофе, сэр.

Голос Квентина, или того, кого я принял за Квентина, был мягким и деликатным, но уверенным.

— Спасибо, Квентин.

Да, Нолану приходилось несладко. Я опустил руку и в шоке уставился на свой телефон. Голос Нолана звучал ровно и одобрительно, будто он разговаривал с любовником, а не с секретарем.

Я услышал голоса и, не желая упускать момент, быстро поднес телефон обратно к уху.

— Могу ли я еще что-нибудь для вас делать, сэр?

— Я получил кое-какие документы от Клейтона. Мне нужно подготовить несколько копий для собрания. Я перешлю тебе электронное письмо.

— Как обычно шесть, сэр?

— Добавь еще один, пожалуйста. На этом все, Квентин.

Я подождал, пока за его секретарем не закрылась дверь, а затем подождал еще немного. Молчание нарушил мой знакомый грубоватый юрист.

— Что?

— Ничего, сэр. Вам нужно что-нибудь еще, сэр? — поддразнивал его я, зная, что большинство его сотрудников обращалось к нему просто «Нолан».

— О, отвали. Парень пришел в ужас, когда я попросил его называть меня «Нолан». Я пытался, но он называет меня только «мистер Чемберлен» или «сэр». Может, это и к лучшему, последняя секретарша, которой я разрешил называть меня по имени, решила, что это своего роде приглашение. Клянусь, я больше времени прятался от любопытных глаз этой женщины, чем выполнял какую-либо реальную работу.

Я рассмеялся, вспомнив его недовольства «хваткими руками» Ребекки.

Нолан сделал глоток кофе и вздохнул от удовольствия.

— Клянусь, этот мужчина готовит самый лучший кофе в мире. Я хотел сказать ему, что это не входит в его обязанности, но, черт возьми, он слишком хорош. В любом случае, хватит обо мне, кто этот Оливер, о котором я слышал от Спенсера.

Следующие десять минут я посвятил тому, чтобы ввести Нолана в курс дела. Я умолчал об age play и особенностях Малыша, но рассказал ему все остальное, зная, что он, вероятно, уже слышал кое-что, если не все, от Спенсера.

— Покорный, да? Сначала Спенсер, а теперь и ты, может мне тоже стоит попробовать, кажется, у вас обоих все получается. Мое свидание на прошлой неделе закончилось катастрофой. Все, что она делала, это рассказывала о своем бывшем и о том, как в этом городе трудно найти помощницу. Клянусь, она действительно использовала слово «помощь».

Я ничего не сказал о напряжении Дом/покорный между ним и его секретарем и сосредоточился на остальной части его заявления.

— Спенсер встречается с кем-то?

— Не знаю. В последнее время он выглядит другим, более уравновешенным.

— Хм, может, ты и прав. — Я выбросил Спенсера из головы — будет о чем подумать в другой раз — и вернулся к Нолану. — Эй, я хотел спросить, не хочешь ли ты пообедать вместе в ближайшее время?

— Звучит заманчиво. Как насчет следующей среды?

Я подумал о своем расписании и кивнул, хотя он и не мог меня видеть.

— Мне подходит.

— Отлично, я скажу Квентину.

— Зачем? — спросил я, сбитый с толку. Нолан никогда не сообщал другим секретарям, когда уходил на обед. Если уж на то пошло, нам со Спенсером приходилось напоминать ему регулярно питаться. У Нолана была склонность работать, не заботясь о себе.

Тишина на другом конце провода была оглушительной.

— Нолан? Ты еще здесь?

— Да. — Он прочистил горло. — Эм. Квентин заметил, что я пропускаю обед или покупаю что-нибудь в забегаловке за углом, и начал приносить мне каждый день обед. Я бы не хотел, чтобы он принес мне что-нибудь, если я буду обедать с тобой.

Я умел читать между строк. Мне хотелось спросить, приносит ли Квентин ему домашнюю еду или просто заказывал что-то, но не собирался касаться этой темы. Нет, Нолан был взрослым и мог сам принимать решения.

Я услышал стук в дверь и понял, что моя встреча с Адамом вот-вот начнется.

— Пришел мой следующий пациент. Увидимся в среду. — Я не стал дожидаться ответа и повесил трубку.

Отключив звонок, я положил телефон и пересек кабинет, направляясь к двери. Открыв ее, я улыбнулся и жестом пригласил его в комнату.

— Привет, Адам.

Подросток был высоким, с телосложением бегуна, копной темных волос и теплыми карими глазами. На нем были обтягивающие джинсы, кроссовки и яркая красно-белая бейсбольная футболка с короткими рукавами. Что ж, какие бы проблемы у него ни были, это не было связано с неуверенностью в себе. Большинство подростков, у которых были проблемы с имиджем, как правило, носили свободную одежду приглушенных тонов, чтобы не привлекать к себе внимания, но только не Адам.

Он уселся в моей небольшой зоне гостиной, бросив рюкзак и куртку в кресло рядом с собой. Я сел в свое обычное кресло — не так, чтобы вторгаться в его личное пространство, но достаточно близко, чтобы не казаться безличным — и понял, что мне следует начать разговор.

— Рад снова видеть тебя, Адам.

Он одарил меня невыразительной улыбкой и кивнул.

— Хочешь что-нибудь попить? — спросил я, поднимая свою кофейную кружку. — У меня также есть вода или содовая, если хочешь.

— Нет, спасибо.

— Ты говорил, что на этой неделе у тебя соревнования по легкой атлетике, — начал я, выдавая одно из немногих сведений, которые мне удалось вытянуть из него во время нашей первой встречи.

Я ничего не сказал о царапинах, которые он не мог полностью скрыть, выглядывающих из-под левого рукава, которых не было неделю назад. Он опустил руку, пытаясь скрыть их, и одернул рукав, что только сделало их более заметными.

— Как все прошло? Я пытался посмотреть турнирную таблицу, но безуспешно.

— Хорошо, — ответил он, перестав одергивать рукава, и на его лице появилась гордая улыбка. — Я стал первым в беге с препятствиями и третьим в метании копья.

— Ты отлично выступил. Отпраздновал потом?

Улыбка Адама стала шире, и он с готовностью кивнул.

— Мы с Диланом ходили поесть мороженое. — Его улыбка мгновенно исчезла, и он отвел взгляд, будто сказал слишком много, и, возможно, так оно и было. От меня не ускользнул огонек в его глазах, когда он произнес имя Дилана, «не просто друг» огонек.

— В то маленькое кафе на Бердинг-стрит? Мой парень всю неделю умолял меня сводить его туда, — сказал я, зная, что иногда работает «услуга за услугу». Его взгляд переместился на меня, изучая черты моего лица. Я сохранял открытое и честное выражение — подростки и дети могли распознать ложь и чушь лучше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречал.