9

Омейка

— Она будет устрицы, а затем говяжье филе с трюфелями.

Антонио перебивает меня, и то, что я говорю, остается вне внимания официанта, который достаточно умен, чтобы знать, кто оплачивает счет.

Я вздыхаю и делаю глоток мерло, которое я бы тоже не заказала, и снова напоминаю себе, что это ненастоящее свидание. Это работа. Как бы я ни была очарована последними несколькими неделями с Дайном, я не могу этого забывать.

Я не переставала думать о Дайне с тех пор, как пришла. Не помогает и то, что все, что делает Антонио, заставляет меня тайно злиться. Не то чтобы он был полным придурком или что-то в этом роде. Он просто не вкладывается в то, чего я хочу. Почему он должен вкладываться? Это свидание для его удовольствия. Потому что ему нравится, когда его видят со мной, или потому что он хочет произвести на кого-то впечатление, или бог знает почему еще. Он платит, а я здесь, чтобы доставить удовольствие. Мне нужно перестать закатывать глаза и приступить к программе.

— Я говорил тебе, что мой брат экспортирует трюфели по всему миру?

Всего лишь примерно сотню раз. Он не может перестать хвастаться всеми бизнес-предприятиями, которыми владеет он и его семья.

— О, правда? — я подпираю подбородок рукой, изображая интерес. — Он использует собак или свиней, чтобы искать трюфели?

— Собаки, — Антонио улыбается. — Свиньи традиционны, но собаки умнее. Они находят больше, не так ли?

Я улыбаюсь и поднимаю бокал, когда он поднимает свой, чтобы выпить за успех своего брата.

Антонио начинает рассказывать об идеальных погодных условиях для выращивания крупных трюфелей, поэтому я отвлекаюсь, жалея, что не могу вытащить телефон из сумочки и проверить приложение Чудовищные Сделки, чтобы узнать, есть ли у меня сообщение от Дайна. Мне было неловко принимать бронь от другого клиента, не обсудив это с ним. Что нелепо. Он знает, что я работаю в эскорте. Я же не его девушка или что-то в этом роде.

Это не мешает мне сравнивать то, как он смотрит на меня, с ощутимым отчаянием в горящих глазах, с тем, как Антонио холодно рассматривает меня поверх края своего бокала, как будто я еще один экспонат в его коллекции. Когда он заехал за мной, он спросил, может ли отвезти меня к себе домой, чтобы показать свой гараж спортивных и винтажных автомобилей. Сначала я подумала, что это просто вежливый способ сообщить мне, что ему нужно полноценное свидание сегодня вечером, но чем больше мы разговариваем, тем больше я думаю, что он действительно хочет покрасоваться передо мной. Похоже, он ничего не может с собой поделать.

Когда официант возвращается, чтобы долить нам вина, Антонио замечает, что он смотрит на дорогие золотые часы у него на запястье, и пускается в монолог о том, где он их взял, и что это был особый подарок от посла Швейцарии, с которым он однажды встречался на каком-то приеме.

Сдерживая зевоту, я окидываю взглядом ресторан. У меня есть идеальный вид, чтобы запечатлеть момент, когда бедную метрдотель чуть не сбивает с ног семифутовый мускулистый тролль — Дайн, врывающийся в ресторан.

Его пылающие красные глаза почти мгновенно ловят мой взгляд, и, хотя это может быть только игрой воображения, я клянусь, его ноздри раздуваются. Он игнорирует метрдотеля, столик с бизнесменами, на который натыкается, и официанта, который пытается остановить его, когда он идет прямо через зал, к тому месту, где я сижу. Антонио и наш официант прерывают разговор, чтобы посмотреть на возвышающуюся над нами громадную фигуру Дайна. Он не смотрит ни на кого, кроме меня.

— Что ты здесь делаешь? — я произношу слова шепотом, но они все еще разносятся по ресторану, поскольку шум стих, и люди повернулись посмотреть, чувствуя, что что-то назревает.

— Что ты здесь делаешь? — он хмурится.

Я не могу удержаться от смеха. До сегодняшнего вечера я бы не сказала, что огромный тролль может дуться, но я не могу придумать лучшего способа описать выражение его лица. Я указываю на Антонио, который откинулся на спинку стула, наслаждаясь представлением.

— Я на свидании. Вот почему приложение сообщает, что я недоступна. А как насчет тебя? Ты с кем-то встречаешься?

— Да, — он поворачивается, протягивает длинную руку, хватает пустой стул с ближайшего стола и садится рядом со мной. Стул тревожно скрипит, и выражение лица Антонио меняется с самодовольного на возмущенное.

— Скузи, ты не можешь просто сесть за мой столик, — он поворачивается к официанту, который выглядит явно смущенным. — Ты не можешь что-нибудь с этим сделать?

Подавив очередной смешок, я делаю прогоняющий жест в сторону Дайна.

— Иди! Я позвоню тебе, когда вернусь домой, хорошо?

— Черта с два ты это сделаешь! — Антонио встает, свирепо глядя на Дайна, который просто складывает свои массивные руки на груди. Зрелище нелепое. Антонио не особенно низкорослый парень, но Дайн такой большой, что ему почти не нужно поднимать глаза, даже когда он сидит, а Антонио стоит.

— Сегодня вечером она моя. Я заплатил. Дело сделано. А теперь, будь добр, исчезни, — говорит Антонио.

— Ах, давайте, пожалуйста, все успокоимся, — бедный официант бесполезно размахивает руками. Никто не обращает на него никакого внимания.

Я набрасываюсь на Антонио.

— Ты меня не купил. Я не кусок мяса. Это так не работает.

Он недоверчиво смеется.

— Скузи, белла, но разве не работает именно так?

Я скорее чувствую, чем вижу, как Дайн встает у меня за спиной. Его нависающее присутствие вызывает всплеск энергии по всему моему позвоночнику.

— Ее никто не покупает.

Я поворачиваюсь. Дайн кипит от ярости. Я поднимаю руки и делаю шаг ближе, пытаясь успокоить его. Меня снова разворачивют. Хватка Антонио на моем плече на удивление сильная.

— Ты не пойдешь к нему.

— А ты не трогаешь ее! — Дайн рычит. — Нет, если она не хочет, чтобы ее трогали. Нет, если только ты не хочешь, чтобы я прикончил тебя прямо здесь, прямо сейчас.

В оглушительной тишине весь ресторан просто смотрит на нас. Мне все равно. У меня покалывает в животе от убийственного тона в словах Дайна и от того, что он так заступается за меня. Мне это не нужно, но я чертовски уверена, что не ненавижу это.

Гораздо более мягким тоном Дайн говорит мне:

— Ты хотела, чтобы он к тебе прикоснулся?

Я сглатываю. Я знаю, что должна сказать, что не возражаю, но это неправда. В этот момент я ничего не хочу меньше.

Прежде чем я успеваю ответить, Антонио усмехается.

— Это смешно. Я не позволю себя так оскорблять. Пойдем со мной, мы найдем другое место, где можно поесть, — он снова тянется ко мне.

У меня есть всего мгновение, чтобы действовать, поскольку я вижу, как напрягаются мышцы Дайна. Не раздумывая, я кладу руку ему на грудь, и он замирает так, как будто действительно сделан из чистого камня.

— Дайн, — говорю я очень медленно. — Я плохо себя чувствую. Не мог бы ты отвезти меня домой, пожалуйста?

— Что? — Антонио брызгает слюной. — Я отвезу тебя. Пойдем со мной.

На этот раз голос Дайна низкий, но от этого не менее убийственный.

— Если ты хочешь жить, прекрати указывать ей, что делать. Немедленно.

Я слегка толкаю его. Каким-то чудом он сдвигается с места. Беря его под руку, я игнорирую взгляды других посетителей ресторана и обеспокоенные взгляды официантов. Я игнорирую сердитое фырканье Антонио. — Лучше бы мне вернули деньги за это! Вы слышите это не в последний раз.

Это, наверное, худшее деловое решение в моей жизни, но когда я выхожу из ресторана с Дайном, меня переполняют чувства. Адреналин, от того, как близко к насилию была вся ситуация, и лесть, от реакции Дайна и его стремления защитить меня. Ни единой клеточкой моего существа не чувствую сожаления о платежеспособном клиенте, от которого я только что ушла, даже если это будет стоить мне сегодняшней зарплаты и потенциального будущего клиента.

Все, о чем я могу думать, это то, что я проведу время с Дайном. И это опасно. Очень опасно.