Что произошло?

Я ухватилась за свою память. Чувствовала себя такой одурманенной, как будто меня накачали наркотиками.

О, Боже. Я возвращалась домой от Райана накануне вечером... мы занимались любовью. Райан. Я была так счастлива. Райан хотел, чтобы я осталась у него на ночь, но я хотела проявить уважение к своей бабушке, и поэтому он отвез меня сюда. И поцеловал меня на ночь.

Дверь открылась, и я замерла в полном напряжении. Вошел Джеффри, одетый в белый костюм с бейджиком. Мое зрение затуманилось, когда он подошел ближе, и я издала сдавленный звук страха. На его бейджике был логотип Уиттингтона. О, Боже, о нет. Что происходит?

— Чего ты хочешь? — спросила я. — Почему я связана? — я потянула за веревку. Мой голос звучал хрипло, искаженно, как будто я слушала его из-под воды.

Он присел на край кровати и поднес палец к моей щеке, погладив ее.

— Ты такая красивая, Лили, — сказал он. — Такая красивая, но такая поврежденная. Такая больная.

— Я не повреждена, — попыталась сказать я, но не была уверена, удалось мне это или нет. Он продолжал смотреть на меня с таким неприкрытым голодом, или это был гнев? Я не могла сказать. Это было точно так же, как с тем другим мужчиной — тем, кто причинил боль моей матери. Мир вокруг меня пульсировал, детали комнаты превращались в черные очертания нацарапанного рисунка. Я застонала.

— Ну, ну, — сказал он. — Я не возражаю, что ты повреждена. Мне это нравится, Лили. Мне это очень нравится. — Он наклонился и поцеловал меня, исследовав языком мои губы. У него был вкус сигарет и несвежего дыхания. Я почувствовала, как к горлу подступила желчь.

Я повернула голову, выдавив из себя слово «нет» так резко, как только могла, но вышло скорее шепотом, чем воплем. Гнев вспыхнул на его лице, и он поднял руку, чтобы дать мне пощечину. Я приготовилась к этому, но внезапно где-то в другом конце дома хлопнула дверь, и он оглянулся через плечо.

— Я вернусь, — сказал он, быстро встав и выйдя из комнаты. Я попыталась закричать, но мой голос, похоже, не слушался.

А что, если шум издавала не моя бабушка? Что, если это была просто хлопнувшая дверца машины или что-то в этом роде? Была ли она вообще здесь? Заставил бы ее вернуться крик? Мне нужно было освободиться.

Я потянула за путы, но узлы были тугими. Он оставил в них просадку, но не большую. Мне нужен был инструмент... что-нибудь... Я лихорадочно огляделась. На прикроватном столике не было ничего, кроме лампы, ничего, до чего я могла дотянуться. Я почувствовала, как слезы жгли мне глаза.

О, Боже, нет.

Судорожно вздохнув, я лежала неподвижно. Мои глаза внезапно распахнулись.

Наконечник стрелы.

Он был в кармане моей рубашки.

Пожалуйста, пожалуйста, не допусти, чтобы он выпал.

С некоторым усилием я привела себя в сидячее положение, мир потускнел от моих усилий. Я глубоко вздохнула, вернув некоторую ясность.

Ладно, хорошо.

Согнув запястье так, что мне показалось, словно оно вот-вот хрустнет, и вытянув руку, я ухватилась за край маленького кармана. Со свистом выдохнула и напряглась еще немного, на лбу выступил пот от напряжения и боли в согнутой руке. Когда мои пальцы коснулись края наконечника стрелы, волна надежды взорвалась во мне, и я оттолкнулась дальше... дальше, мой указательный и большой пальцы вцепились в тонкий, как бумага, край, как клещи.

Он все еще был там. Он все еще был там.

Я воспользовалась моментом, чтобы попытаться расслабиться, мое сердцебиение немного замедлилось, а дрожь уменьшилась. Я медленно подняла руку вверх, сжав двумя дрожащими пальцами самый край наконечника стрелы. Когда полностью достала его из кармана, то медленно повернула руку и позволила ему упасть мне на ладонь второй руки, крепко сжав ее и испустив хриплый вздох победы. Капелька пота скатилась по моей щеке. Мне показалось, что я услышала шаги наверху, лязг чего-то металлического о металл. Крепко ухватившись за наконечник стрелы, я сильно сжала его, повернув руку к веревке на раме, чтобы начать распиливать ее. Наконечник стрелы выглядел таким хрупким, как будто малейшее давление могло сломать его, но он не сломался. А начал перепиливать волокна веревки, и я чуть не заплакала от облегчения. Теперь мне просто нужно было время. Я увеличила свои усилия, перепиливая веревку быстрыми движениями.

Примерно через пять минут мое запястье освободилось со звуком легкого звяканья, когда наконечник стрелы ударился о металлический столбик кровати. Я прислонилась к нему спиной, слезы текли по моему лицу, а от пота одежда прилипла к телу. Я старалась оставаться начеку, но была так одурманена.

Я развязала вторую руку и, споткнувшись, слезла с кровати и схватилась за столбик, чтобы не упасть, когда кровь прилила к голове. Мир поплыл передо мной на несколько мгновений, пока, наконец, не прояснился настолько, что я смогла двинуться вперед, одевая тапочки, стоявшие на полу. Я направилась к двери, но тяжелые шаги, приближающиеся к моей комнате, заставили меня повернуться и, спотыкаясь, направиться к окну. Я толкнула его вверх, и от скрипа дерева у меня кровь застыла в жилах. Порыв холодного воздуха ударил мне в лицо. Я плакала навзрыд, когда перелезла через подоконник и неуклюже упала на землю, поднявшись и бросившись бежать, когда услышала, как он что-то кричал позади меня, его голос, пронизанный яростью, подхватил воющий ветер. Шел снег. Земля уже покрылась едва заметным слоем сверкающей белизны. Все вокруг меня мерцало.

Так холодно, очень, очень холодно.

Я побежала дальше, один раз споткнувшись и вскрикнув, но снова поднявшись. Я не знала, в какую сторону идти, ослепленная снегом. Что-то пролетело у меня над головой, и я вскрикнула, снова споткнувшись, но когда открыла глаза, то увидела блеск совиных глаз, смотрящих на меня в ответ, и услышала ее тихое уханье, как будто она велела мне следовать за ней. Так я и сделала, последовав за движением воздуха передо мной, оставленным крыльями птицы. Мне казалось, что слезы замерзали у меня на лице, и, несмотря на то, что я бежала, я дрожала от холода и страха. И у меня так кружилась голова. Я бежала и бежала, пока не подошла к большим, тяжелым железным воротам. К счастью, амбарный замок просто висел на цепочке незапертым. Я выдохнула с облегчением и протиснулась в отверстие, снова побежав, поскальзываясь и двигаясь к темному лесистому участку передо мной, уханье совы снова настигло меня в темноте. Я побежала на звук, позволив ему вести меня, гадая, приближается ли этот человек.

«Прячься, прячься, прячься», — пел мой охваченный ужасом разум.

Ветка дерева ударила меня по лицу, и я тихонько вскрикнула, оттолкнув ее. Я оглянулась и ахнула, увидев не арендованный дом моей бабушки, а стоящий вдалеке Уиттингтон, массивный и готический, вырисовывающийся на фоне темного неба.

Такое случалось и раньше.

На меня накатила волна головокружения, отчего мои мысли разлетелись, как перья на ветру. И да, теперь я слышала, как кто-то преследовал меня, и поэтому рванула вперед, пробежав между деревьями, по камням и мелким веточкам, которые цеплялись за мои ноги и заставляли меня снова и снова спотыкаться, услышав последний отдаленный гудок, который затих в черной ночи.

И тут я увидела кого-то перед собой. Он появился из темноты, луч света, идущий ко мне сквозь белый, кружившийся воздух. Это был мужчина, мужчина в толстом пальто и ботинках. Казалось, что на плечах у него было несколько одеял, пока он брел сквозь метель прямо ко мне, как будто я была его целью. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но я не двинулась с места. Время остановилось, удержав меня в каком-то непонятном мне изумлении. Я оглянулась назад, а затем снова повернулась к мужчине. Мужчине, который был здесь, в снегу.

Почему?

Я напрягла зрение, когда он подошел ближе, и когда увидела, что это Райан, то вскрикнула, дикий звук радости и облегчения, который нарушил тишину этой тихой зимней ночи. Я подбежала к нему, и он подхватил меня на руки, пока я, рыдая, выкрикивала его имя. Мы оба опустились на землю, где он держал меня у себя на коленях.

— Ш-ш-ш, — прошептал он мне в волосы. — Ш-ш-ш, Лили.

— Он идет за мной! — закричала я.

— Я знаю, — сказал он, но в его голосе не было огорчения. — Он уйдет через минуту.

Я оглянулась, когда меня настигло понимание.

— Его не существует, — выдохнула я.

— Когда-то давно, в Уиттингтоне, он это делал. Но сейчас его нет. Мы сбежали давным-давно. Уиттингтон закрыт.

Я оглянулась на Уиттингтон и поняла, что он был прав. Там было темно, словно он заброшен. Я подняла к нему лицо, успокоившись и доверяя ему всем сердцем.

Он любил меня.

Всегда любил.

Полностью мой.

— Идет снег, — прошептала я.

Он нежно улыбнулся.

— Я знаю, детка. — Он поцеловал меня в щеку, и на его губах показалась слеза. — Я знаю.

Он несколько мгновений держал меня в своих объятиях, его теплые губы прижались к моему лбу.

— Прошлой ночью мы были вместе на мосту, — пробормотала я.

Он оторвал свое лицо от моего, откинув назад мои волосы.

— Мы были вместе, — сказал он. — Но не было никакого моста.

«Где ты приземляешься»?

«В твоих объятиях. Я приземляюсь в твоих объятиях, а ты — в моих».

Мое сердцебиение замедлилось, когда темный мир рассеялся, снег растворился в лучах позднего утреннего солнца.

— Мы вернулись, — сказала я. — О, Райан, мы вернулись.

— Да, — ответил он, поцеловав мои щеки, лоб, подбородок и нос. Он улыбнулся. — Да. Мы вернулись. — Воздух стал теплее, почувствовался острый запах сосны и влажных листьев, его руки крепче обхватили меня и притянули ближе.

— Да, это так, — повторила я сквозь слезы, и мои губы растянулись в дрожащей улыбке. Мой спаситель. Любовь моя. Должно быть, он вернулся прямо передо мной. — Ты в порядке? — тихо спросила я.

— Да, теперь да. — Он улыбнулся.