ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ

— Хью, только что я говорила с пресс-агентом. — Нора подошла к нему у окна.

Внизу, четверо мужчин в комбинезонах криминалистов, входили в гостевой дом. Эти подонки наверняка скрупулезно прошерстят помещение, а в гостевом домике можно было отыскать многое. Кое-что из найденного наверняка попадет в желтую прессу, причем по причинам, не имеющим никакого отношения к убийству.

— Кейтлин считает, у нас есть максимум шесть часов, прежде чем информацию сольют. Она беспокоится о прессе, — проговорила Нора.

Пресса. На каком этапе своей жизни он сможет избегать их? Он взглянул на Нору, и, несмотря на напряжение, отразившееся на ее личике, его невеста по-прежнему была самой красивой женщиной в мире. Даже с такого близкого расстояния невозможно было разглядеть шрамы, невозможно было отличить быль от небыли, и всякий раз, когда он их замечал… это лишь еще выгоднее подчеркивало ее красоту.

Она покачала головой, и прядь густых, огненных волос упала на лицо.

— Мы, естественно, и раньше имели дело со многими представителями прессы благодаря Тренту, но это… ну… Ты видел место преступления. Это наверняка убийство.

— И ты думаешь, Трент способен на такое?

Ее взгляд переключился с окна на его лицо.

— Да какая разница, что я думаю. Важно то, как это выглядит и что об этом в прессе напишут. Тебе нужно будет выступить с заявлением.

— Ни за какие коврижки. — Он отвернулся от окна. — Пусть эта пресса катится к черту.

Хью редко ругался, и Нора отпрянула от этого высказывания. Он знал, о чем она подумала. Они не могли отмахнуться от прессы: ни тогда, когда от нее зависят их карьерные перспективы, ни тогда, когда она является их связью с аудиторией, ни тогда, когда она станет их судьей, присяжным и карателем, в зависимости от того, как они решат преподнести эти новости. Ближайшие сутки могли — причем буквально — предопределить их следующие двадцать четыре года.

А ему было начхать. Его брат погиб, и он желал запереться где-нибудь и отныне не объявляться, гробя разум и тело сотней разных способов.

К черту прессу.

К черту копов.

К черту Нору.

Словно почувствовав избыток эмоций, она перескочила на новую тему:

— Полиция, если они еще не сделали этого, отправится в дом Трента. — Она поправила часы, затем снова прикрыла их рукавом. Кемп всегда твердила, что он лучший актер, которого она когда-либо видела, однако же Нора отточила свою роль до абсолюта. Она овладела деталями — тряпками и непринужденной манерой поведения состоятельной женщины, — хотя десятилетиями была рванью. — Ты знал его лучше всех, — сказала она. — Там есть что-то, от чего нужно избавиться?

Он зажмурился и разочарованно вздохнул при мысли о полицейских, роящихся в этом убогом доме. Хью и Трент выросли там и прозвали место «Божьим домом» — особняк, который был приобретен на средства, вырученные от религиозной империи их родителей. Трент жил там последние пять-шесть лет, и не одна пара вещей в доме вызвала бы у некоторых недоумение, включая обугленный медпункт в южном крыле.

— Блядь.

«Стены медпункта, покрытые брызгами крови. Его брат с непроницаемым лицом. Царящий вокруг бардак».

Больше года назад помещение облили бензином и подожгли с надеждой, что вместе с ним сгорит и весь дом. Этого не произошло, но, по крайней мере, доказательства того, что там творилось — в прошлом или в настоящем — давно канули в пламени.

— Уверена, что там есть наркота, но что-нибудь сродни этому? — невеста мотнула головой в сторону гостевого дома.

— Имеешь в виду, что-нибудь сродни мертвой женщины, привязанной к стулу? — сухо спросил он. — Нет. В смысле… — Он прошелся пальцами по волосам и подумал о тех ужасах, которые происходили на каждом этаже дома. — Я пойду туда.

— Если ты покажешься там и заметешь все следы, ничем хорошим это не кончится.

Женщина не ошибалась, однако властный тон выводил его из себя. Он не мог смириться со всем этим. Исправление косяков, смерть, эмоции, душевные переживания, связанные с нею... Нора придвинулась ближе, и он напрягся, когда она подалась вперед, навязчивые губы тянулись к его.

Он отвернул голову и отступил назад, ударяясь локтем о стену.

— Мы не можем опорочить имя Трента, — твердо заявил он. — Этого я не допущу.

— Хью, — взмолилась она, — стоит подумать и о будущем. Ты не можешь пойти ко дну вместе с Трентом. Сейчас у тебя есть все: преклонение целой страны, немыслимое богатство, возможность выбрать любую роль. — Она положила руку на свою грудину. — Нуждающаяся в тебе женщина. Не геройствуй ради него. Умоляю.

Она говорила так, словно это легко, однако не представляла, сколько женщин погибло.