ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

МУЖ

Говорят, если ребенка не удается найти в течение первых сорока восьми часов, есть шанс, что он потерян навсегда. Теперь Кайл не мог перестать смотреть на часы.

Этот город — этот ужасный, уродливый, жадный город — бесследно поглотил его сына. У них были сотни зацепок, почти тысяча, среди горячей линии и веб-сайта, и ни одна из них не имела взаимосвязи меж собой. То мальчик находился далеко — в Мексике, — затем в Сиэтле. То в аэропорту Сан-Франциско, затем в больнице Санта-Барбары. То в торговом центре, затем в другом торговом центре, затем на детской площадке, потом на стоянке. С каждой вероятностью сердце Кайла уходило в пятки так, что подташнивало от горя.

Трижды Герти пыталась уговорить его поехать в отель или прилечь в комнате отдыха. Мужчина отказывался. Он не смог бы уснуть, пока Майлз справлялся с неизвестно чем, неизвестно где.

Волонтерка у левого телефонного ряда встала и позвала Кайла. Он вздохнул и шагнул вперед, эмоционально не готовый к еще одному разочарованию, еще одной ложной надежде. Когда Пеппер приблизился, он встретился взглядом с волонтеркой и споткнулся, пошатнувшись от увиденного. Это была улыбка — не абы какая, а лучистая. Девушка протянула телефон.

— Кое-кто хочет с Вами поговорить.

Кое-кто. На свете был лишь один человечек, с которым Кайл хотел поговорить.

Он взял трубку и в ужасе уставился на него. Если девушка ошиблась, если это был розыгрыш, он не сможет… он не был уверен, что сердце выдержит еще один удар ножом. Пеппер осторожно поднес трубку к уху.

— Алло?

— Привет, пап. — Голос был такой силы, такой чистоты, такой уверенности, что душа разрывалась от волнения, и он подался вперед, судорожно дыша, ухватился за стол и опустился на сиденье.

— Майлз? — со всхлипом произнес он имя. Грудь затряслась от напряжения, а громкие, хриплые вдохи сотрясали все нутро. — Майлз? Ты в порядке?

— В порядке, папа. Я сидел в темноте: у Лягушонка кончились батарейки, а я даже не испугался. Ни капельки.

— Так горжусь тобой, малыш, — прошептал Кайл.

— И я апельсин ем. — Майлз хихикнул. То был самый прекрасный звук в мире.

Кайл опустил голову на ладонь, прижался к телефону и открыто зарыдал. Рыдания вырывались, словно разрывая легкие надвое, и мужчина пытался что-то сказать Майлзу, пытался сказать, что любит его, но не мог перестать хватать ртом воздух.

— Мама рядом? — осведомился Майлз, и Кайл попытался сомкнуть рот, попытался подавить эмоции, попытался взять себя в руки ради своего маленького мальчика. Боже, его запах. Он пахнет «Чериос» и землей, сыновьи ручки дернут Кайла за волосы, мальчик прижмется губами к отцовской щеке; все воспоминания, все чувства рвались, точно прорванная плотина, поскольку мужчина не позволял себе вспоминать, отгородился от всего во время поисков, ведь был слишком напуган, что отродясь не испытает этого снова.

— Ты в безопасности, сынок? Где ты? Сейчас же приеду за тобой.

— В безопасности, папа. Я с семьей. Они сказали, что ты можешь приехать и забрать меня. Мама рядом?

Он прерывисто вздохнул.

— Не сейчас, сынок, но я приеду. Немедленно выезжаю. Я.. я... — Он не смог закончить фразу. — Люблю тебя, Майлз. — И снова зарыдал, плечи сгорбились, словно защищая сердце, потом Герти оказалась рядом, взяла телефон и записала адрес, а он даже и не смог подобрать слов, чтобы поблагодарить женщину.