Удерживать его взгляд нелегко, когда во мне бушуют волны удовольствия. Мне хочется закрыть глаза, откинуть голову назад и отдаться во власть острых ощущений, но я не делаю этого. Его глаза, закрытые веками, прикованы к моему лицу, зрачки раздуваются, когда он поднимает меня выше.

— Теперь, — говорит он, загибая пальцы, чтобы погладить самое нежное место. — Кончи для меня, принцесса.

И, словно по приказу, мое тело вибрирует, и наступает оргазм. В ушах шумит кровь, темные пятна затуманивают зрение, но я не отворачиваюсь. Я держу в заложниках его глаза, широко смотрящие на меня. Волна огня заливает мое тело, интенсивная и всепоглощающая до такой степени, что глаза слезятся.

— Ты такая чертовски горячая, когда кончаешь, — говорит он, разжимая пальцы, чтобы погладить мою киску. — Я хочу еще.

Он ныряет между моих бедер, лижет, сосет и получает то, что хочет, за две минуты. Я не перестаю дрожать, когда он снимает с себя треники, наблюдая за тем, как я разглядываю его член. Я не представляю, как он помещается в меня.

Он забирается обратно на кровать, упираясь спиной в изголовье, и сжимает мое запястье, помогая мне подняться.

— Оседлай меня. Покажи мне, на что ты способна.

— Тебе следовало попросить об этом до того, как мои ноги превратились в желе. — Я целую его в губы, а затем тяну его за руку, заставляя опуститься ниже, пока он уже не сидит, а лежит на спине, откинув голову на подушки.

Я опускаюсь на него сверху, наслаждаясь тем, что Логан находится в моей власти, зависит от моих прикосновений и темпа. Он обхватывает меня за талию, когда я кладу руки ему на грудь и целую его губы, позволяя своим бедрам выполнять самую сложную работу.

Это как тверк, только быстрее, голая, на коленях, с его членом, входящим и выходящим из меня.

— Черт... — Он впивается пальцами в мою плоть так сильно, что остаются синяки. Думаю, он это понимает, потому что через секунду он немного ослабляется. — Детка, тебе нужно сбавить темп, иначе все закончится гораздо раньше, чем мне бы хотелось.

Я прикусываю его губу, сохраняя мучительный темп, несмотря на то, как слабеют мои ноги.

— Ты сказал показать мне, на что способна, так что заткнись и не мешай.

Я должна была послушать...

Если бы я послушалась, мы бы пробыли в постели гораздо дольше, чем эти несколько напряженных минут, но я не могу заставить себя пожалеть об этом, когда его зубы впиваются в нижнюю губу в знак чистого, безудержного удовольствия. Он держит меня за бедра, прижимая к себе, не сводя с меня глаз, и с низким, каменным рыком проникает внутрь меня.

Минута. Это все время, которое он дает нам, чтобы перевести дыхание, прежде чем он похлопывает меня по бедру, призывая слезть с него.

— В последний раз, Кэсс, — говорит он, присаживаясь на край кровати. — Не появляйся здесь больше.

Я мотаю головой и откидываюсь на подушку, глаза закрыты, тело слабое и теплое. Я чувствую, как он встает, и слышу, как закрывается дверь ванной. Душ начинает работать, а я лежу, проводя пальцами по распухшим губам. Мысль о том, что Логан обнажен под струями горячей воды, заставляет меня снова и снова возбуждаться.

Прошлый раз эхом отдается в моей голове, и разочарование проносится по моим венам. Часть меня понимает, почему он не хочет продолжать случайный секс, несмотря на то, как хорошо нам вместе. Он заботится о своих братьях. Он никогда не поставит под угрозу их отношения ради того, чтобы время от времени трахать меня. В Ньюпорте сотни женщин, с которыми он может трахаться без всяких последствий.

У него нет причин продолжать в том же духе.

В отличие от меня.

Я подавляю свои чувства, но это все равно что бороться с ветром.

Не появляйся здесь больше.

Для моего рассудка будет безопаснее, если я подчинюсь. Безопаснее для моего сердца, потому что огонь разгорается каждый раз, когда его руки касаются моей кожи. Я хочу остаться здесь еще чуть-чуть; наблюдать за Логаном, когда он выходит из ванной; изучать и запоминать контур его лица, высокие скулы и полные малиновые губы, которые искусно обрабатывают мое тело.

Мое сердце учащенно бьется, когда он выключает воду, и дверь душевой кабины захлопывается с характерным звуком. Я сажусь, прижимая простыни к груди. Может, он согласится на еще один раунд, если это последний раз? Я слаба и измучена, но я найду в себе силы, если это позволит мне продержаться с ним подольше, но сначала мне нужно привести себя в порядок.

Дверь в ванную открывается, и Логан бросает косой взгляд на кровать. Его шаг замедляется, черты лица искажаются.

— Что ты еще здесь делаешь? — огрызается он. — Ты знаешь, где дверь, Кэсс. Мы здесь закончили. Уходи.

Кровь отливает от моего лица. Моя блаженная улыбка исчезает без следа. Я не ожидала объятий, но то, что меня вышвырнули, как дешевую проститутку, через десять минут после того, как он трахнул меня, и прежде чем я успела вытереть его сперму, стекающую по моим бедрам, глубоко ранит меня.

— Шевелись, — повторяет он, бросая мой кардиган на кровать и не глядя в мою сторону.

Его внимание не отвлекается от телефона, пока я быстро одеваюсь, внутренняя поверхность моих бедер мокрая и липкая, что приводит в беспорядок дорогие красные трусики. Я думала, что достигла предела унижения три года назад.

Я ошибалась. Это еще хуже.

Слезы застилают глаза, когда я засовываю руки в рукава кардигана и завязываю пояс на талии, стараясь не смотреть прямо на Логана. Две недели назад он поцеловал меня, прежде чем покинуть мою квартиру. Сегодня я ожидала того же. Поцелуй — и увидимся, но, видимо, я переступила невидимую черту, появившись у него на пороге.

Как и подобает Логану, он взял то, что я предложила, и, удовлетворившись этим, показал себя во всей красе.

Я выбегаю из комнаты, как будто стая злобных собак настигла меня. Я чуть не спотыкаюсь о свои ноги, обутые в туфли на каблуках, когда лечу вниз по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз.

Как может человек чувствовать себя настолько блаженным и удовлетворенным в одну минуту, а в следующую балансировать на грани того, чтобы разрыдаться?

Я даже не знаю, почему я так эмоциональна. Это же Логан, ради всего святого. Чего, черт возьми, я ожидала? Что он принесет теплую мочалку? На глаза наворачиваются слезы, зрение расплывается, когда я тянусь к дверной ручке.

За спиной раздаются тяжелые шаги. Логан не спеша, небрежно спускается по лестнице. Я чувствую его горящий взгляд на своей спине, как будто он держит меня на мушке.

— У тебя поблизости есть машина? — спрашивает он, от раздражения, которое было две минуты назад, не осталось и следа.

Я не отвечаю. Мой голос выдаст предстоящие слезы, и я ни за что не дам ему этого сделать.

Я распахиваю дверь, подбородок дрожит все сильнее с каждым шагом. Теплые соленые капли свободно падают, стекая по моим щекам, прежде чем дверь полностью закрывается за мной. Я чувствую себя такой... использованной.

Никчемной, грязной и глупой, что вообще пришла сюда.

Моя машина припаркована через две улицы, потому что я предусмотрительная и не хотела оставлять свой желтый «Фиат» перед домом Логана на случай, если кто-то решит нанести ему визит. Я опускаю козырек, проверяю себя в зеркале и стираю влажные следы туши со щек, делая три глубоких, успокаивающих вдоха.

Ничего страшного.

Я привыкла, что со мной обращаются как с пиявкой. Я пережила и не такое, как Логан Хейс. В моей жизни было много людей, которым было на меня наплевать, и для которых я была помехой с самого рождения. Моих родителей-алкоголиков волновали лишь несколько сотен долларов, которые они получали от государственных пособий. Для приемных семей, взявших меня на воспитание, это тоже были деньги.

Я пережила пренебрежение, голод и одиночество.

Боль и страх.

Унижение.

Сердечную боль.

Логан не станет тем, кто сломает меня.

Я поворачиваю ключ в замке зажигания и включаю передачу, но не успеваю отъехать, как в окно стучат костяшками пальцев. Логан стоит у машины в трениках и белой рубашке, горячий, как грех, как придурок из А-класса.

— Что?! — я огрызаюсь, нажимаю на кнопку, чтобы опустить окно, смотрю на дорогу, жму на тормоз.

Он наклоняется, пока мы не оказываемся на уровне глаз, и упирается локтями в дверь.

— Почему ты расстроена?

Я насмехаюсь. Унижение, раздирающее меня на части, перерастает в гнев.

— Я не расстроена. — Мои пальцы белеют все сильнее, чем крепче я сжимаю руль, но я кривлю губы в насмешливой улыбке. — Я всегда очень счастлива, когда со мной обращаются как с проституткой.

— Проституткой? — он вскидывает бровь, его губы складываются в тонкую линию, когда он пытается сдержать улыбку. — А чего ты ожидала? Ты пришла трахаться, так? А я не удовлетворил тебя? Или ты думала, что сможешь остаться на ночь?

— Конечно, нет! — может, я и живу в стране фантазий, мечтая о том, чтобы Логан был моим, но я не дура. Это всего лишь секс, и я согласилась, но... — Я просто не ожидала, что ты вышвырнешь меня, прежде чем я смогу вытереть твою сперму со своих бедер, засранец. Двигайся, пока я не проехалась по твоим ногам.

Осознание мелькнуло на его лице, как будто лампочка зажглась над его головой.

— Черт. — Он небрежно почесывает затылок. — Я не подумал, ясно? Я думал, ты хочешь обниматься, а этого не произошло. Ты должна была сказать мне, что хочешь принять душ, а не вырываться, как гребаная королева драмы. Я не читаю мысли, Кэсс.

— Это элементарная вежливость, — огрызаюсь я, и в груди становится так тесно, как будто кости сжимают легкие. Он даже не представляет, насколько неудобно и унизительно чувствовать себя, натягивая трусики, пока по мне стекает его возбуждение. — В следующий раз, когда будешь трогать себя, кончи в трусы и пройдись. Посмотрим, как тебе это понравится. — Я нажимаю на кнопку, чтобы закрыть окно, и отпускаю кнопку, заставляя его отойти в сторону, иначе заднее колесо моей машины испортит ему обувь.