ГЛАВА 35

ГЛАВА 35

Оливер

Утро Гран–при Сеула выдалось пасмурным. Я не спал уже час, проснулся оттого, что волосы Элли щекотали мне нос, и не смог заснуть снова, пока вспоминал всё, что произошло. Я надеюсь, Элли не слишком испугалась того, как крепко я прижимал её к себе ночью, но поскольку она всё ещё крепко спала, я не думаю, что она сильно возражала.

Я уже немного позанимался йогой, самостоятельно, потому что о том, чтобы пойти на занятия к Диане в шесть тридцать, не могло быть и речи. Люди могли спросить меня, как у меня дела, а у меня не было готового ответа для них. Кроме того, если я выйду из этой комнаты, то могу встретить Лиама, и я не уверен, что смогу сдержаться.

Мой двоюродный брат испортил мою машину. Человек, которому я доверял управлять моей профессиональной жизнью, продавал мои поддельные фотографии таблоидам, разрушил мои отношения со спонсорами и разгромил номер моей девушки. Ради чего? Легких денег? Ревность? Обида?

Чёртов ад.

Единственное, что радует меня сейчас в жизни, – это то, что я крепко сплю в своей постели, свернувшись калачиком с Элли. Мне очень не хочется будить её, но если мне нужно быть на ипподроме через два часа, чтобы подготовиться к гонке, мне нужно как можно скорее заказать завтрак.

Я сажусь рядом с ней и наклоняюсь, чтобы поцеловать её в щеку.

– Доброе утро.

Она моргает, глядя на меня, её красивые глаза затуманены сном.

– Мм?

– Пора завтракать. Что бы ты хотела сегодня съесть? – я слегка откидываю одеяло. – Яичницу? Омлет? Смузи?

Каждое предложение я сопровождаю поцелуем в её обнаженное плечо.

Она дрожит, и по всей её коже бегут мурашки.

– Это хороший способ проснуться.

Она садится, и одеяло сползает ей на колени, обнажая её грудь. Я издаю стон. Её соски, которые самого совершенного розово–коричневого цвета, набухают и просто молят о моём поцелуе.

Но Элли уже окончательно проснулась, поэтому она прищуривается и смотрит на меня.

– Который час?

– Мы никуда не спешим, – говорю я, наклоняясь для поцелуя. – Мы можем, э–э, воспользоваться моментом.

– Нет, – она поднимает одеяло, чтобы прикрыться. – Выходи, сейчас же. Если мы опоздаем на трассу и Хёрст узнает, что это из–за того, что мы трахались, он наверняка уволит меня.

Я стону.

– Отлично. На следующей неделе в Джексонвилле мы целый день проведем в постели.

– Хорошо, я принимаю твоё предложение, – она усмехается. – Но не забывай, что мы также обедаем с моими родителями.

Упоминание о её семье заглушает остальную часть моего кайфа, и это хорошо, по крайней мере, так я себе говорю. Я оставляю Элли одеваться и выхожу в гостиную, чтобы заказать нам завтрак. Я думаю, Элли не откажется от вафель с ягодами и латте, именно такой кофе она любит.

Но когда кто–то стучит в дверь несколько минут спустя, мой пульс странно учащается.

– Это обслуживание номеров? – спрашивает Элли из ванной. – Можешь начинать без меня. Я почти готова.

Это должно быть самое быстрое обслуживание номеров в истории, особенно учитывая размеры этого отеля.

– Наверное, нет, – я подхожу к двери и смотрю в глазок. Мой позвоночник выпрямляется, когда в поле зрения появляется Лиам, стоящий между двумя охранниками отеля.

– Чёрт, – я инстинктивно отступаю назад, желая увеличить расстояние между нами, насколько это возможно. Затем я бегу к ванной и засовываю голову внутрь. – Это Лиам. Ты можешь позвонить Бену?

Глаза Элли расширяются, и она немедленно тянется за телефоном.

– Да. Ты впустишь его?

Я сжимаю челюсти, быстро соображая.

– Оставайся здесь. Не выходи – я не хочу, чтобы тебе приходилось иметь с ним дело. Но да, я думаю, мне нужно. Поговорить с ним. Я не знаю…по крайней мере, мы знаем, где он сейчас?

Мои ладони начинают потеть, но Элли хватает меня за лицо и быстро целует.

– У тебя всё получится, – шепчет она.

Затем она прижимает телефон к уху и закрывает дверь у меня перед носом.

Стоя перед входной дверью в свою комнату, я делаю глубокий вдох, затем открываю её Лиаму. Он улыбается мне, и от этой улыбки у меня сразу же сводит зубы.

– Эй, ты чего так долго? Ты что, ходил в туалет? – он громко смеется над собственной шуткой. – Кстати, тебе нужно сообщить этим двоим, что я в твоём предварительно утвержденном списке. Они продолжают заставлять меня ждать, – он проходит мимо меня в гостиную и добавляет: – Кстати, а где Элли?

Я скриплю зубами, затем выдавливаю:

– В своём номере. Ей пришлось снять другой, потому что в её номер разгромили. Прямо перед тем, как ты обвинил её в том, что она испортила мою машину.

Улыбка Лиама мелькает всего на секунду, что–то в его глазах, как мне кажется, хотя его рот кривится в его фирменной ухмылке.

– Не только твою машину, чувак. Всю твою гребаную карьеру.

Я долго смотрю на него. Затем закрываю входную дверь, не желая вывешивать своё грязное белье на публику. За эти годы у меня были некоторые проблемы в карьере, пара испортившихся отношений, пара драматических разрывов. Но никогда в своей жизни я не думал, что именно Лиам станет причиной самого большого горя в моей жизни.

Внезапно я больше не могу выносить это дерьмо. Женщина, которая должна была быть моей фальшивой девушкой, оказалась моей лучшей сторонницей, а единственный оставшийся член моей семьи ударил меня ножом в спину. Несколько раз. Затем повернул нож и засмеялся, наблюдая, когда я медленно истекаю кровью.

– Прекрати нести чушь, Лиам, – мой голос звучит глухо, но я больше не хочу притворяться.

– А? – он отворачивается от окна, где смотрел на мрачное небо.

Я скрещиваю руки на груди, мне нужно за что–нибудь ухватиться.

– Я знаю, что это был ты. Ты испортил мою машину в Дубае и вчера. Кстати, мы её починили. Сегодня я собираюсь участвовать в гонке и собираюсь победить.

На секунду его лицо расслабляется, затем искажается в гримасе.

– Какого черта ты натворил, Олли?

– Прекрати, блядь, называть меня так, – выплевываю я, гнев поднимается в моей груди. – Я просил тебя прекратить.

– Тебе не нравится прозвище твоего отца? – насмехается он, его ухмылка становится уродливой. – Это из–за него я влип в это дерьмо.

Это заставляет меня остановиться.

– Что?

Лиам разводит руками.

– О да, ты думаешь, я первый, кто хотел поживиться за счет тебя, золотой мальчик? – он подходит ближе ко мне и постукивает костяшками пальцев по столешнице. – Твой папа начал делать на тебя ставки, когда ты ещё был в младшей лиге. Ты всегда был фаворитом, всегда лучшим, верно? Так что ставить против тебя всегда было рискованно. Мы сделали крупную ставку и выиграли столько денег, Олли.

Мой пустой желудок сводит судорогой, а рот наполняется слюной. Я судорожно сглатываю, отказываясь блевать у него на глазах.

– На каких гонках? – выдыхаю я.

Но я уже знаю. Куала–Лумпур, где произошла ошибка, из–за которой я не смог закончить гонку. Флоренция годом ранее – у меня загорелись задние тормоза в середине квалификации, и я едва выбрался из машины живым. Однако я вычеркнул отца из своей жизни много лет назад, так что Лиам, должно быть, выполнял его приказы по крайней мере в Куала–Лумпуре, если не больше.

– Ага, – говорит он ехидно. – Ты помнишь.

Но Роберт Стоун мертв уже два года. И теперь Лиам дважды за сезон повредил мою машину, а это значит, что он повышает ставки.

– Что случилось, Лиам? – я заставляю себя говорить ровным голосом. – Ты пожадничал? Почему ты сделал это дважды за четыре гонки?

Что–то близкое к дискомфорту мелькает на его лице. Возможно, страх. Сначала я думаю, что он может отмахнуться от вопроса, но, возможно, Лиаму тоже надоело прятаться.

– За год до смерти у Роберта появилось несколько друзей, – говорит он. – Влиятельные друзья, которые доплачивали ему за то, чтобы он указывал им, на какие гонки им делать ставки. Им не понравилось, когда он сдох, поэтому я унаследовал эту работу.

О, чёрт.

– Ты хочешь сказать, что ты с кем–то связан? Мафия? – у меня вырывается недоверчивый смешок. – Господи Иисусе. Ты серьезно?

– Ты думаешь, я шучу? – рычит он. – Как ты думаешь, кто охотился за твоей драгоценной сучкой? Я сказал им, что с ней проблемы, и они послали кого–то немного поколотить её, припугнуть, чтобы она убежала далеко–далеко от тебя.

Немного поколотить её.

В голове становится пусто, в ушах гудят помехи.

– Что ты только что сказал? – спрашиваю я.

– Она подобралась к тебе слишком близко, чувак, – он обходит стол и, взяв меня за плечи, встряхивает. – Нарушает статус–кво. Мне нужно, чтобы ты был сосредоточен, чтобы всё равно выиграть этот чемпионат. Эти деньги слишком хороши, чтобы их упускать. Но время от времени у тебя будут проблемы на дороге. Ничего страшного. Я даже могу посвятить тебя в работу, это будет невозможно отследить.

Я не думаю. Я просто бью его по лицу. Он отшатывается, хватаясь за щеку, и я сдерживаю проклятие, моя рука пульсирует.

– Что за чёрт! – рычит Лиам. – Ты маленький засранец. Я потратил годы...

Я снова бью его кулаком. Я не хочу больше слышать о его чувстве вины по поводу того, как он потратил годы своей жизни на меня, не тогда, когда он подвергал мою жизнь опасности и сговаривался со своими гребаными друзьями–мафиози причинить вред девушке, которую я люблю. Если бы она была там, если бы мы не нашли друг друга той ночью…Я не могу даже думать о том, что его коллега мог бы сделать с ней, без того, чтобы меня не стошнило.

На этот раз Лиам чуть не падает. Его лицо искажается от гнева, и он набрасывается на меня, только на этот раз рядом нет Хёрста и Гарсии, которые могли бы нас сдержать. Он наносит удар, оставляя синяк на моей челюсти, и я бью его кулаком в живот. Он издает сдавленный стон, затем ударяет меня по лбу своим лбом .

Боль пронзает моё лицо, и кровь хлещет из носа. Сквозь звон в ушах я лишь смутно осознаю, что кто–то кричит, затем мой разум проясняется, и я понимаю, что это Элли, зовущая на помощь.

– Ты гребаная сука! – Лиам бросается на неё с безумным выражением на мертвенно–бледном лице. – Отдай мне этот гребаный телефон!