Я сдерживаю усмешку.

– В этом–то всё и дело.

Она стонет и театрально закрывает лицо руками.

– Ничего подобного в таких домиках. Никогда, – она опускает руки и добавляет: – Даже после того, как я уйду. Это готовящаяся пиар–катастрофа, и Белла убьет тебя.

Я пожимаю плечами.

– Но это весело.

Официант приносит нам еду – огромное чеканное серебряное блюдо с небольшими порциями мяса, лепешек, риса, овощей–гриль, хумуса и многого другого. Он наливает нам газированную воду в высокие бокалы для вина, как я и просил, и уходит.

Глаза Элли расширяются от увиденного.

– Вау. Это выглядит невероятно.

Я жестом предлагаю ей приступить к трапезе, и она зачерпывает ложкой хумуса, намазывает на лепешку и накалывает оливку на вилку.

Затем она переводит свой проницательный взгляд на меня.

– Это то, что тебе нужно в отношениях? Веселье с примесью небольшой опасности? Острые ощущения от того, что могут поймать?

Я увиливаю от ответа, жуя острую кофту⁴.

– Может быть? В какой–то степени. Мне нравится веселиться. Но у меня давно не было отношений, так что кто, чёрт возьми, знает, – потом мне кое–что приходит в голову, и мой желудок сжимается. – Подожди, ты встречаешься с кем–нибудь?

Я даже не задумывался над этим вопросом, когда Хёрст сказал мне, что нашел идеального кандидата. Не могу поверить, что это не пришло мне в голову до сих пор. Я был в таком шоке от всего этого, что не…

– Нет, – быстро отвечает она, останавливая мой катастрофический ход мыслей. – Конечно, нет. Ты думаешь, я согласилась бы, если бы встречалась?

Я сдержанно выдыхаю.

– Да, ты права. Это было бы странно.

Она фыркает.

– Супер странно. Я не думаю, что какому–нибудь парню понравилось бы, если бы я моталась по всему миру, притворяясь, что встречаюсь с горячим спортсменом, в то время как он сидел дома и ждал меня.

Медленная улыбка растягивает мои губы.

– Ты думаешь, я горячий?

Её взгляд опускается на блюдо с едой, и она принимается за овощи, но на её щеках появляется слабый румянец.

– Брось, Стоун, ты действительно напрашиваешься на комплименты? Ты ведь не настолько неуверен в себе, не так ли?

– Нет, – отвечаю я, всё ещё улыбаясь. – Но хорошо, что ты не считаешь меня людоедом.

– Я всё ещё могла бы притворяться, что у нас с тобой отношения, даже если бы ты был непривлекательным, – она выгибает одну темную бровь. – Я профессионал.

– Конечно, – соглашаюсь я. – Теперь нам нужно поговорить о том, как далеко мы можем зайти. В профессиональном плане, конечно.

Элли откладывает вилку.

– Я думаю, что держаться за руки – это основа.

Я ставлю стакан с водой и беру её за руку. Она задерживает дыхание, но позволяет мне обхватить её пальцы своими, а затем переплести их.

– Вот так? – спрашиваю я.

Она сглатывает, но кивает.

– Да. В основном я имела в виду держаться за руки во время прогулки и всё такое.

– Можно мне обнять тебя за плечи? – спрашиваю я, слегка наклоняясь.

– Только не сразу с тренировки. Мне не нравится, когда меня обливают потом, – её полные губы сжимаются, как будто она борется с улыбкой. – Но да. Рука на моей спине, касаться твоей руки – всё это приемлемо.

Я прикусываю язык, чтобы не сказать ей, что она может прикасаться ко мне где угодно и когда угодно. Мы добиваемся прогресса, и я не хочу всё испортить.

Я переворачиваю её руку и провожу большим пальцем по внутренней стороне её ладони.

– Как ты относишься к объятиям? После победы было бы странно, если бы я обнял всю свою команду, но не тебя.

Она ухмыляется.

– Я видела несколько видео. Кажется, вы, ребята, часто обнимаетесь.

Я откидываюсь назад, ещё немного расслабляясь.

– Это кайф от победы, – потом я понимаю, что она сказала, и сажусь обратно. – Подожди, ты сказала, что смотрела видео? Ты никогда не была на гонках?

Она пожимает плечами.

– Нет? Это не мой спорт. Мой папа – фанат футбола, так мы все смотрели футбол, когда я была маленькой, и я ходила на три или четыре хоккейных матча с Карой. Она моя лучшая подруга и спортивный журналист.

Я стону.

– Не могу поверить, что я притворяюсь, что встречаюсь с девственницей Формулы–1.

Она вырывает свою руку из моей и легонько шлепает меня по плечу.

– Эй. Ты знаешь, как дорого стоят билеты? Я пыталась купить несколько билетов, чтобы мои родители могли приехать и посмотреть гонку в Джексонвилле, но я не могу позволить себе оплатить билеты и номер в отеле для них на выходные.

Я мгновенно трезвею.

– Прости, Кин. Я не подумал об этом, хотя должен был. Но если твои родители хотят приехать, я могу достать им билеты. Они могут смотреть гонку из семейной ложи. Я никогда не пользуюсь этими билетами, потому что моя мама не приезжает на гонки, а Лиам наблюдает со скамейки запасных.

Её темные глаза округляются от моего предложения.

– Ты не обязан. После гонки в Джексонвилле у нас будет перерыв, и тогда я смогу навестить их.

– Ни за что, – теперь я полон решимости. – Мы сделаем это. Если у тебя возникнут какие–либо проблемы с поиском отеля, дай мне знать, возможно, наша туристическая команда сможет помочь.

Это сотрудники чикагского офиса “Titan”, ответственные за бронирование и организацию всех наших отелей, рейсов и грузовых перевозок автомобилей и оборудования.

– Хорошо, – говорит она, и выражение её лица смягчается. – Спасибо, Оливер.

Мне не должно так сильно нравиться, что она смотрит на меня так, будто я спас положение, поэтому я отмахиваюсь, как будто в этом нет ничего серьезного, хотя я знаю, что это много значит для неё. Её признание в том, что она не могла позволить себе билеты для своих родителей, также служит напоминанием о том, что я вел себя как осел. Я пригласил её сюда сегодня, чтобы произвести на неё впечатление. Мы могли бы так же весело провести время на одном из общественных пляжей, даже если бы там было больше народу.

Я привык к роскошной жизни и усердно работаю ради неё, но я никогда не хотел, чтобы Элли чувствовала себя плохо из–за того, что была здесь со мной. Теперь, когда я вспоминаю о её поведении с тех пор, как мы приехали сюда, её широко раскрытые от удивления глаза и молчание при регистрации представляются в новом свете – ей было неудобно, что я демонстрирую своё состояние?

Но ей придется привыкнуть к этому, если мы собираемся встречаться. Будут мероприятия и вечеринки, начиная с гала–приёма в понедельник вечером, сразу после первой гонки сезона. Будут эксклюзивные места на спортивных матчах, яхты и частные самолеты, и в довершение всего люди, у которых денег больше, чем здравого смысла, с которыми нам придется мириться.

– Мы должны обсудить, когда мы объявим про наши отношения, – говорит она, скрещивая руки на груди. – Я думаю, лучше раньше, чем позже. О тебе давно не было никаких новостей, и люди, возможно, немного забыли о предыдущих статьях. Было бы неплохо поделиться чем–нибудь позитивным, прежде чем они снова набросятся на тебя.

Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени, и изучаю её лицо.

– Думаешь, мы готовы?

Она пожимает плечами.

– Готовы настолько, насколько это вообще возможно. Мы хорошо ладим, мы говорили о границах, и прямо сейчас, с началом сезона, ты будешь на слуху. Хотя, если ты предпочитаешь подождать до окончания первой гонки, это тоже нормально. Я знаю, что тебе нужно сосредоточиться на своей работе.

Боже, как бы я хотел, чтобы она была моей настоящей девушкой. Ни одна настоящая девушка, с которой я когда–либо встречался, так не понимала ограничений, которые моя работа накладывает на мою жизнь. Но Элли не вкладывает в эти отношения ничего настоящего, кроме, может быть, своего профессионализма. Конечно, её не беспокоит моя нехватка времени.

– Гала–приём, – говорю я. – Повсюду будут фотографы, так что это самое подходящее время.

Она выпрямляется.

– Гала–приём? Но Диана сказала, что на него приглашают только гонщиков и руководство.

– Да, и наши пары, – говорю я. – Разве это не помешает нашей цели, если я приглашу на мероприятие кого–то другого?

Элли пристально смотрит на меня.

– Но…ты даже не спросил. Ты мог бы, по крайней мере, спросить.

Удивленный её сдержанностью, я отрываю от неё одну руку и сжимаю её пальцы. Затем я смотрю ей прямо в глаза и спрашиваю:

– Эллисон Кин, окажешь ли ты мне честь пойти со мной на гала–приём?

Её рот приоткрывается, и она делает быстрый вдох. Что–то вспыхивает в её глазах, эмоция, которая слишком быстро подавляется, чтобы её распознать. Затем она убирает свои пальцы из моих и хватает свою большую сумку, доставая телефон.

– Ты думаешь, это шутка, – тихо бормочет она. – Но я жаловалась не просто так. Вероника сказала, что мне нужно будет присутствовать на вечеринках, но она сказала, что коктейльных платьев будет достаточно. У меня нет ничего подходящего для гала–приёма, и если это будет наше первое публичное мероприятие, и там будут фотографы, мне нужно выглядеть соответственно, – она сердито тычет пальцем в экран своего телефона. – Нам нужно вернуться в город. Я посмотрю, смогу ли сегодня что–нибудь купить. Может быть, Белла подскажет мне какой–нибудь магазин.

– Ты не обязана...– я начинаю протестовать, но она взглядом заставляет меня замолчать.

Она указывает на меня.

– На мероприятия ты, вероятно, наденешь сшитый на заказ смокинг стоимостью в несколько тысяч долларов, верно?

Я неохотно киваю.

– Да.

– Так что мне нужно соответствовать. Я не могу стоять там в платье, которое купила на распродаже три года назад, каким бы красивым оно ни было.

Мой желудок сжимается от чувства вины. Я знаю, что Элли выделили операционный бюджет в рамках её контракта, но ей пришлось бы потратить большую его часть на покупку одежды, соответствующей той, что носят жены и девушки других гонщиков и руководителей, не говоря уже об элитных гостях, приглашенных официальными лицами Формулы–1.

– Я позабочусь об этом, – выпаливаю я.

Она поднимает на меня взгляд, нахмурив брови.