Четыре года спустя

Я

пообещал подождать. Я ждал.

Четыре чертовых года. Если бы я был умен, я бы задавал вопросы. Конкретика. Ради Бога, кто в здравом уме ждал кого-то четыре года?

Бранка, блядь, Руссо. Идиот!

Четыре гребаных года без случайных телефонных звонков или открытки. Гребаных ничего. Тупая боль расцвела в моей груди. Разбитое сердце и одиночество стали частью меня, моими постоянными спутниками. Каждый раз, когда я думала, что прошла через это, что-то срабатывало, и я снова становилась той маленькой девочкой, которую оставили позади.

Мы ходим по кругу.

В первый раз, когда он ушел, его не было три года. На этот раз - четыре. Обмани меня один раз, позор тебе. Обмани меня дважды, как мне не стыдно.

Я вздохнул.

Может быть, была причина, по которой люди, которых я люблю, всегда бросают меня. Может быть, я был никчемен. Может быть, меня было недостаточно, чтобы за меня бороться. Алессио вернулся за мной, когда Мия была мертва. Он был моим братом. У Саши Николаева не было никаких привязанностей или обязательств. А люди нарушали обещания каждый день.

Мои легкие сжались, а горло сжалось. От боли у меня перехватило дыхание. Я отчаянно вдохнула и выдохнула. Потом еще один. Но боль все еще оставалась. Это чувство покинутости все еще таилось в тенях моей души.

Только когда мой взгляд метнулся к моему племяннику, спящему на кровати, кислород наконец-то попал в мои легкие. Я наконец-то смогла дышать. В комнате раздалось тихое хихиканье. Это был смех моего племянника. Ему снились счастливые сны. Мои губы изогнулись в улыбке, и слезы счастья навернулись на глаза.

Кол Алессандро, возможно, был первым Руссо, у которого было счастливое и благополучное детство. Он был сыном моего брата, хотя мой лучший друг еще не признал этого. Однажды она это сделает, я был уверен в этом. Отэм была силой, с которой приходилось считаться, когда дело касалось ее сына. Львица-защитница.

Такой, какой и должна быть любая мать.

Моя мать не была. Как и мой отец. Пока я наблюдал за бурлящей подо мной жизнью Нью-Йорка, воспоминания проносились в моей голове, возвращая меня в прошлое. Прошлое, о котором я предпочитал не вспоминать.

- Давайте поиграем в прятки, - объявил отец маме и мне.

Был канун Рождества. Мое второе Рождество без Мии и Алессио. Я думала о них каждый день. Они были моей первой мыслью, когда я проснулся, и последней мыслью, когда я засыпал. Я так сильно скучал по ним, что боль в груди была невыносимой.

Мой взгляд метнулся к матери. Она не смотрела на меня. Она не смотрела на отца. Она уставилась на огонь, потрескивающий в камине. Снаружи атмосфера в этой семейной комнате казалась безмятежной. Только оказавшись в комнате, вы заметили темные тени, притаившиеся в углах. Сломленные призраки преследуют нас.

- Я не хочу играть в прятки, - прошептала я хриплым голосом.

Кожа на моих бедрах болела от сигаретных ожогов. Каждое движение отзывалось болью в каждом дюйме моего тела. Мое горло саднило от криков, а легкие горели, как будто кто-то накормил меня кислотой и иглами.

“Вставай и беги”, - рявкнул он. Я подпрыгнул, мама тут же поднялась на ноги. Усталая и разбитая. Вот кого она мне напомнила. Я не хотел становиться таким. Я должен был бороться.

Алессио и Миа вернутся. Они вернутся за мной.

Но даже когда эта надежда теплилась в глубине моего сознания, я чувствовал, как она тускнеет с каждым днем.

Темный туннель под поместьем моего отца использовался его врагами. Чтобы пытать. Избивать. Ломать. Я не хотел быть здесь.

“Тсс”.

Мои шаги замедлились. Мое маленькое сердечко бешено заколотилось. Я огляделась. Никого не было. Только темнота и холод. От каждого выдоха перед моим лицом поднимался пар. Я сделал еще два шага.

“Тсс”.

Мои шаги замерли, и я затаила дыхание. Кто-то был здесь. Страх сдавил мне горло и перекрыл дыхание. Мое сердце бешено колотилось в груди, с каждым ударом ломая ребра.

Что-то коснулось меня.

Я пролетел по воздуху, затем мое тело врезалось в стену, а голова ударилась о стену. В моих видениях поплыли звезды.

- Помнишь меня, малышка?

Темнота. Я ничего не могла видеть. Я моргнула, отчаянно желая, чтобы зрение вернулось. Мое окружение медленно обрело четкость, и именно тогда я увидела его.

Мужчина. Я выцарапал ему глаз. Он уставился на меня, но ничего не видел. Это было похоже на наблюдение за мутным стеклянным глазным яблоком.

“ Пора платить, малышка, ” протянул он. - Око за око.

В тот день он не отвел мне глаз. Мой дух все еще бунтовал.

Но он погасил мою надежду.

У Алессио были лучшие врачи в стране, которые залечили мои физические шрамы. Их было легко залечить. Невидимых было не так много.

Дверь отеля распахнулась, прошлое проплыло сквозь них и покинуло гостиничный номер. Родители Отэм вошли с широкими улыбками на лицах. Мне нравилось видеть их счастье. Это дало мне надежду. Это сулило возможности.

“Привет всем”, - поприветствовал я их. “Вы быстро вернулись”.

Как бы странно это ни звучало, родители Отэм с тех пор, как я встретил их, проявили ко мне больше привязанности и любви, чем мои собственные родители за всю свою жизнь. Отэм и ее родители были лучшим, что случилось со мной после моего брата.

“Мы не хотели, чтобы ты пропустила выставку”, - просиял отец Отэм. “Выставка была прекрасной”.

Мои губы изогнулись. - Я видела фотографии.

На самом деле, я был с ней, когда она снимала большинство из них. Последние четыре года я путешествовал с Отэм по всем уголкам мира. У Отэм был глаз и талант к фотографии. У меня это было для привлечения внимания и ведения блога. Мы прекрасно работали вместе. Ей не хватало того, чего не хватало мне, и наоборот.

- Ты хорошо выглядишь, Бранка, - сделала комплимент миссис Корбин.

Я опустила глаза. Мое платье было желтым и струящимся, с лифом, связанным крючком телесного цвета. В платье не было ничего изысканного, но разрез на бедре придавал ему немного выразительности. Туфли на каблуках, которые я надела, были обнаженными, в тон лифу и зашнуровывали икры.

- Благодарю вас.

Они проводили меня до двери, чмокнули в щеку, и я спустился на лифте в вестибюль отеля. Прогуливаясь по вестибюлю отеля "Аман", я чувствовала на себе взгляды, но не обращала на них внимания. Мне нравилось наряжаться. Когда меня преследовали призраки, это было похоже на броню, позволяющую мне прятаться за ней.

И, по общему признанию, иногда мне казалось глупым наряжаться. Я любила модные вещи, но осенний комфорт во внешности, возможно, передался и мне. За исключением того, что пребывание на этом континенте вызвало у меня желание принарядиться.

На всякий случай, если я столкнусь с психопатом-мафиози с бледно-голубыми глазами.

Имело ли это смысл? Нет.

Я был идиотом. Больше сказать было нечего.

Как только я ступила на городской тротуар, я направилась в сторону галереи. Это было всего в квартале отсюда. Мне потребовалось бы больше времени, чтобы поймать такси, чем дойти до него пешком.

Мое внимание привлек черный Mercedes G-Benz. Задняя дверь была широко открыта. Это показалось странным. Особенно учитывая уровень преступности в Нью-Йорке. Мерцание золота заставило меня повернуть голову, и я замерла. Саша Николаев.

Он придержал дверь для женщины. Красивой женщины с вьющимися светлыми волосами. Я плохо ее видел. Большая часть ее тела была скрыта за дверцей машины, глаза были устремлены на тротуар. Но не было никаких сомнений в том, что она была красива.

Укол ревности пронзил меня. Уродливый, красно-зеленый. Как ненависть и зависть.

Глаза Саши сканировали местность. Как будто он осматривал местность в поисках возможных угроз для своей женщины.

Он наклонился к ней, и я наблюдал, как шевелятся его губы.

Я развернулся и возобновил свои шаги. Только на этот раз они казались тяжелее. Ночь казалась темнее. Горячее ощущение пробежало по моему позвоночнику, и я не смогла удержаться, чтобы не обернуться через плечо.

Мой пристальный взгляд встретился со светло-голубыми глазами. Мой пульс пропустил следующий удар.

Его губы зашевелились. “Иди сюда”, - как мне показалось, прочитали они. “Сейчас”.

У меня сдавило грудь. Я покачала головой. Я бы никогда не пошла к нему. Он был никем для меня. Это было ничто. Я не знала этого парня. Я не любила его.

Но осознание того, как мое тело реагировало на его руки на мне, было опьяняющим. Я хотела почувствовать их на своей коже еще раз.

За исключением того, что это больше никогда не повторится.

Он попросил меня подождать его. Я подождала.

Мне стыдно за то, что я ему доверял. Саша Николаев был для меня историей.