Пролог

Пролог

дождь барабанил по больничным окнам. Усталость задержалась в моих костях. Каждый дюйм моего тела болел.

Но в тот момент, когда я взял его на руки, я понял, что он мое самое прекрасное творение.

Темные волосы. Бурные глаза.

Хотя последнее могло быть связано с тем, что он только что родился и они были более мутными.

Это не имело значения. Он был абсолютным совершенством.

Кол.

Это означало темный. Ему это подходило. Коль Алессандро Корбин.

Мама, папа и Бранка оставались со мной в больнице на протяжении двадцати часов родов и многих часов после них. Но в конце концов я заставил их уйти.

Им нужен был отдых. И мне нужно было побыть наедине с ребенком. Похоронить эту тоскующую боль, которая задержалась в моей груди.

Все эти месяцы я так и не смог его забыть.

Алессио Руссо не был человеком, которого легко забыть.

Даже несмотря на слова, которые все еще звучали в моих ушах после нашей последней встречи.

Я почувствовал запах никотина еще до того, как окончательно проснулся.

Мое сердце зацепилось за это. Никто из моих знакомых не курил. Кроме Алессио.

Серебристый дым окутал комнату, украв мое дыхание и мои мечты.

Курение в больнице запрещено.

Мои глаза распахнулись. Тень нависла над моим мирно спящим сыном, горящий красный круг, пронзающий мрак. Это был кончик сигареты, но там стоял не Алессио.

Что-то не так.

— Отойди от моего сына, — прохрипела я, выпрямляясь на больничной койке.

Я не обращал внимания на боль в животе.

Его лицо отвернулось от моего сына, и мое сердце замерло. Отец Алессио.

Я вскарабкался на подушку и потянулся к кнопке вызова медсестры.

«Хороший ребенок».

Его голос был полон отвращения. Ненавидеть.

Меня пронзила волна страха, ужас пропитал мою кожу. Его лицо было зловещим, а пистолет в другой руке не ускользнул от меня. Он затянулся сигаретой, а затем выпустил дым Колу в лицо.

— Отойди от моего сына, — предупредила я дрожащим голосом. Не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы защитить его.

Его грозные темные глаза встретились с моими. «Теперь ты послушай меня, ты, корсиканский мусор. Вы с сыном никогда больше не приедете к Алессио. Я сглотнул, страх гремел в моих ушах.

Адреналин пульсировал в моих венах, отчего у меня кружилась голова, но я отказался отступить. Я сдвинулась с больничного матраса, приближаясь все ближе и ближе к сыну.

— А Бранка? Я прошептал.

Он пожал плечами. «Она бесполезна».

Этот человек был чертовым сумасшедшим. Жестокий садистский ублюдок. Точно так, как его описала Бранка.

— Она не бесполезна, — плюнула я на него. «Она потрясающий, хороший человек».

Еще на дюйм ближе к моему сыну. Мне просто нужно было схватить его и убраться отсюда. Всю чертову ночь медсестры то входили, то выходили из этой комнаты. Но теперь, когда я хотел, чтобы один был здесь, их нигде не было видно.

«Ты, Отем Корбин, и твоя семья — чертова чума. Держитесь подальше от Алессио, или я заставлю вас и вашу семью заплатить. Алессио есть и других женщин, которых можно трахать. Мое сердце разбилось; кусочки хрупкого органа разлетелись у моих ног. Даже после всего этого времени мне было чертовски больно.

Слова Алессио все еще звучали в моем мозгу. Я был для него просто хорошим трахом. Больше ничего; не меньше.

Его глаза опустились на моего сына, губы изогнулись в жестокой ухмылке. «И это будет мертвый ублюдок, если я увижу тебя здесь».

Прежде чем я успел моргнуть, он толкнул задницей моего ребенка, и крик пронесся по больнице. Кол и мой.

«Отойди от него!» Я понятия не имел, как и когда я бросился на него, ударив кулаками по его спине.

Он легко сбросил меня с себя, и моя спина ударилась о холодную больничную плитку. Перед моим взором проплывали черные точки. Пронзительный крик моего ребенка заполнил пространство. Запах дыма. Облако, заполняющее воздух.

Ужас пронзил меня.

Этого не может быть.

Сигарета все еще горела в колыбели моего сына.