Одно дело, когда она исследует свои сексуальные границы в моем клубе, но, если она когда-нибудь узнает, что мы были вместе, что я был мужчиной, которому она отдала свою девственность, все уже никогда не будет как прежде.

Я буду жить дальше, зная, что никогда не найду женщину, которая сможет сравниться с тем, что она заставила меня почувствовать прошлой ночью, но я не хочу этого для нее. Мы были как огонь вместе. Химия, которая горела между нашими телами, была такой, какой я никогда не испытывал. Она отвечала на каждое мое прикосновение, словно мы были созданы друг для друга. Но это никогда не должно повториться, и она никогда не должна узнать.

Если она узнает, то почувствует себя преданной, и у нее будут все основания для этого. Она предложила свою девственность безликому незнакомцу в клубе, а не мне. И хотя я понятия не имел, что это была она, я чувствую ответственность за нее. Я всегда хотел защитить ее, но это... Я забрал у нее то, что мне не принадлежало.

Она заслуживает гораздо лучшего, и я собираюсь убедиться, что она это получит.

— Я, э-э-э... только что понял, что вчера вечером должен был подать несколько заявок для “Скандала”, но это совершенно вылетело у меня из головы.

— О, тебе лучше разобраться с этим, — говорит она, возвращаясь к своему бокалу и допивая то, что осталось на дне.

Я киваю, прежде чем указать на свой полный бокал, стоящий у края бассейна.

— Забери себе мой, — говорю я ей, отворачиваясь, прежде чем обнаруживаю, что останавливаюсь. — Эй, слушай, я забронировал ресторан, который любит твоя мама, чтобы твой папа пригласил ее сегодня вечером, и решил, что пока их не будет, нам стоит заглянуть в “Пульс”. Мне нужно кое-что утрясти, и я знаю, что со всей этой херней, которая происходит с рестораном Остина, ему бы не помешал вечер, чтобы расслабиться. Что скажешь?

Аспен оглядывается на открывающийся вид, явно пребывая в замешательстве.

— Я не знаю. У меня была действительно долгая ночь. Я проспала всего несколько часов.

— Нам не нужно уезжать прямо сейчас. Вздремни.

Ее лицо снова морщится, и мне приходится заставить себя сделать еще один шаг назад, чтобы не вспоминать, что я чувствовал, когда входил в нее, и как она хныкала, когда ее стенки растягивались вокруг меня.

Блядь. Мне нужно стереть это из памяти.

Как я мог не узнать, что это она?

— Я не знаю, — бормочет она. — Можно мне взять с собой Бекс?

— Конечно, но, если она снова начнет танцевать на моей барной стойке, я посажу ее в Uber и отправлю ее задницу домой.

На лице Аспен расплывается улыбка, и я понимаю, что она согласна.

— Ладно, прекрасно, — наконец говорит она. — Но, если нам станет с Остином скучно, мы уйдем. Ты не пригласишь нас просто посидеть в какой-нибудь паршивой кабинке, рассказывая о старых добрых временах, когда вы занимались безумным дерьмом. Если мы делаем это, мы делаем это правильно, и мы все облажаемся. Я хочу, чтобы по крайней мере трое из нас полетели в мамины розовые кусты.

— Она убьет тебя.

— Убьет, — соглашается Аспен. — Но оно того стоит.

Я смеюсь и с этими словами ухожу, задаваясь вопросом, насколько я, должно быть, болен, раз хочу снова трахнуть сестру своего лучшего друга.