— Найт, о чем ты говоришь?

— Я владею большей частью этого квартала, детка, один магазин закрылся. На противоположном углу. Эти ключи открывают входную дверь. Это твой новый спа-салон.

Боже мой.

Боже мой.

Боже мой.

У меня защемило в груди, я вырвалась из его объятий, сильно, с колотящимся сердцем, которое забилась еще сильнее.

— Я не могу принять это, — прошептала я, а затем добавила, — И не приму.

Его брови сошлись на переносице.

— Что?

Я покачала головой. Ошеломлена. Счастлива, что он захотел сделать это. Для меня.

Но этому не суждено было случиться.

— Прости, — сказала я громче. — Это было грубо, милый. То, что ты сделал, очень мило. Я ценю это. Но я не могу принять это.

Его глаза сузились.

— Почему, черт возьми, нет?

— Я просто... — запнулась я. — Я просто не могу.

Он изучал меня и скрестил руки на груди.

— Почему, Аня?

— Я... ты не поймешь.

— Попробуй, — приказал он.

Я вздохнула и посмотрела на него через всю комнату.

Потом я подумала, что, может быть, он поймет.

Я снова посмотрела на него.

— Это должна быть я. Это должно быть моим. Я должна сделать это сама.

— Люблю тебя, детка, — сказал он небрежно. Мой желудок сжался и опустился, а сердце сжалось, потому что он имел в виду именно это, но сказал так, будто я уже знала это. — Люблю тебя, — повторил он. — Но это полная хуйня.

Я питалась тем фактом, что он любил меня.

Любил меня!

И я решила заняться текущим вопросом.

— Найт, милый, ты сделал все это сам, — я махнула рукой, в сторону клуба. — Неужели ты не понимаешь меня?

Он склонил голову набок и сказал:

— Я, черт возьми, не сам все это сделал.

Я моргнула.

— Что? — спросила я.

— Детка, ты хоть представляешь, сколько стоит обустроить такое место?

Я совершенно этого не знала.

— Нет.

—Чертовски много, — сказал он мне. — У меня был негласный партнер. Он был капиталом, а я лицом. Он существовал для того, чтобы прижать меня к долбаной стенке. Я делал всю работу. Он совал свой нос не в свое дело, все портил. Неоднократно. Он так и не понял, что такое молчать, независимо от того, как бы часто я ему ни объяснял и какие бы тактики ни использовал. Через пару лет мне это надоело, что он прижимал меня к стене. Я сделал ход, взял на себя управление, вытеснил его. Враждебно. Хотя, я был скрупулезен, а он был наполовину мудаком, наполовину идиотом. Он особо не сопротивлялся. Теперь клуб полностью принадлежит мне, а он живет в Коста-Рике с тремя местными женщинами, которые, как утверждают источники, регулярно устраивают драки, но не из-за его внимания, а из-за его щедрости, потому что денег у него все равно больше, чем ума. Одной из его блестящих идей для этого места стала женская борьба в грязи. Он веселился от души.

Я почувствовала, что мои губы дрогнули, и спросила:

— Женская борьба в грязи?

— Как я уже сказал, этот человек наполовину мудак, наполовину идиот.

Я начала хихикать.

Найт не нашел ничего смешного.

— Я устал от того, что ты выползаешь из постели через три часа после того, как я к тебе присоединился. Я устал от занятий, клиентских вечеров и суббот, которые означают, что я не могу поужинать со своей женщиной только раз в неделю. И, в конце концов, я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как моя женщина вкалывает, когда я могу что-то с этим сделать. Тебе нужно оставить дневную работу.

— Найт...

— Ты не можешь не согласиться, потому что это неприемлемо, — оборвал он меня. — Ты подаешь заявление не более чем за две недели, Аня. И ты проведешь свое время с этой властной сучкой, которая любит тратить деньги и переносить клиентов на дни. А все ночи, до того как мне придется уйти, ты будешь проводишь со мной. Ты сама разрабатываешь дизайн спа-салона, который хочешь. Ты сама решаешь, как ты будешь его использовать. Мы рекламируем его, чтобы привлечь к тебе клиентов. И я оплачиваю все это, а также твои расходы на аренду и проживание, пока ты не начнешь работать.

— Найт...

— Это не обсуждается.

— Найт! — крикнула я.

— Что? — огрызнулся он.

— Хорошо, но у меня есть двадцать тысяч долларов, отложенных на то время, когда я собиралась открыть свой спа-салон, и я беру на себя расходы по аренде и проживанию, пока не начну работать. А ты следи за своими расходами, и когда я начну получать прибыль, мы составим график, по которому я буду возвращать тебе деньги.

Это было неправильно решение, и я поняла это по жесткому взгляду, который застыл на его лице.

— Ты не платишь кому-то за подарок, Аня.

— Но это уже слишком, — осторожно ответила я.

— Когда даришь подарок, разве не это должен говорить тот, кто его дарит?

Черт, он был прав.

— Я...

Он снова прервал меня, чтобы выпалить.

— Ты счастлива?

— Да, — прошептала я.

—В том смысле, что ты знаешь, что это надолго?

Он спросил это, потому что был счастлив так, что знал, что это надолго.

Мое сердце перевернулось, и я уставилась на него. Потом я посмотрела через плечо на его окно, не видя своей вечеринки, но зная, что она там.

Вечеринка, которую он устроил для меня.

Мистер Себринг.

Я снова посмотрела на него.

— Я влюблена в тебя, так что да.

Он закрыл глаза и сделал это медленно, опустив голову.

Это что-то значило для него.

Я уставилась на него. Высокий, широкоплечий, сильный, устрашающий, мужчина, с которым не стоит связываться, Найт Себринг, склонил голову, потрясенный.

Нет, я ошибалась.

Для него это значило все.

У меня защипало в носу.

Он открыл глаза и поднял их, поймав мой взгляд.

— Иди сюда, детка.

Я снова прижалась к нему.

— Пожалуйста, позволь мне подарить это тебе, — прошептал он.

— Я не могу сейчас и никогда не буду в состоянии дать тебе...

Он тихонько прижал меня к себе, и его лицо приблизилось.

— Поджаренные миндальные блинчики. Сладкие мягкие «Окей». За несколько недель я смеюсь больше, чем за последние десятилетия. «Да, папочка» я чувствую в своем члене. Первое голосовое сообщение, которое ты мне оставила, детка, я сохранил и слушаю раз в день. Если я отвлекаюсь, то вижу, как ты лежишь на спине, высоко подняв колени и широко расставив ноги, предлагая мне свою сладкую, влажную киску. Ты улыбаешься мне в постели каждый раз, когда выходишь из моей спальни в моих рубашках, футболках или рабочей одежде, и, честное слово, это поднимает мне настроение на весь день. И какое бы дерьмо ни происходило, я прохожу через него, зная, что в какую бы постель я ни забрался ночью, ты всегда будешь там, готовая прижаться ко мне или дать мне то, что я хочу взять. Твоя подруга головная боль. А ты никогда. И в жизни, которая была полна головной боли, детка, иметь это – нет цены. Ты должна понять и сделать это прямо сейчас, черт возьми, потому что есть много разных способов отдачи и получения. И ты отдаешь столько же, сколько получаешь, детка, поверь мне.

— Мы не так уж долго вместе, — напомнила я ему.

— Ты любишь меня, а я люблю тебя. Как долго это должно продолжаться?

Еще одно замечательное замечание.

— Я не хочу, чтобы ты думал, что я использую тебя, — прошептала я.

— Ты просишь Мазерати?

Я покачала головой.

— Нет.

— Ты просишь что-нибудь?

— Нет. Но...

— Если ты начнешь брать то, чего я не предлагаю, детка, или просить луну с неба, у нас будут проблемы. Но я скажу тебе прямо сейчас, и запомни это, Аня, я чертовски благодарен, что твой телефон отключился. Потому что, если бы это не было, ты бы не забрела в мою спальню той ночью, и я бы не ложился спать, чувствуя аромат твоих волос, вкус твоей киски во рту и твое сладкое тело рядом со мной, и знал, что буду спать спокойно и проснусь счастливым. И я просыпаюсь счастливым, детка, потому что я обладаю красотой, и я владею этой красотой во всех возможных формах, которые она может принимать, и наименее важная из них физические.

О Боже.

— Найт...

Его руки сжали меня.

— Позволь мне подарить это тебе.

Я замолчала, не то чтобы я что-то говорила.

Его лицо приблизилось.

— Позволь. мне. подарить это тебе.

Я смотрела в его яркие голубые глаза.

— Хорошо, — прошептала я.

Именно тогда его ярко-голубые глаза впились в мои.

Затем он прошептал в ответ:

— Хорошо.

Я крепко зажмурила глаза, потом открыла их и тихо спросила:

— Ты любишь меня?

— Детка, ты создана для меня.

О Боже.

Мое лицо снова стало морщиться, а его рука обхватила мой затылок и я уткнулась ему в шею.

Я удержалась, но пробормотала что-то невнятное.

— Спасибо.

— Черт, ты самая упрямая сучка из всех, кого я когда-либо встречал, чтобы отчитывать ее, — проворчал он.

Эмоции захлестнули меня с головой, я отстранилась и сузила на него глаза.

— О, значит, ты тоже был щедр на свой шведский стол с кисками?

Он ухмыльнулся.

— Детка, не спрашивай меня об этом, но я скажу, что никогда не дарил никому из них спа-салон.

— Хорошо, — огрызнулась я.

— Или телефон, который стоил тысячу фунтов, — продолжил он.

— Отлично, — снова огрызнулась я.

— Может быть, платье или туфли, но не то и не другое и уж точно не три, — пробормотал он и задумчиво закончил, — Или даже два.

— Было бы неплохо сейчас заткнуться, Найт, — предложила я.

Он снова ухмыльнулся.

Затем он заметил.

— Ну и кто теперь главный?

— Мне позволено быть главной. Я скоро стану владелицей самого крутого спа-салона в Денвере.

Найт крепко обнял меня и разразился хохотом.

Я наблюдала.

Я делала это, улыбаясь.

И я сделала это, влюбившись в мистера Себринга.