Глава 42

Глава 42

ОБРИ



Мы вскакиваем на ноги, когда он срывает с себя пиджак и расстегивает пальцами пуговицы на жилете. У меня текут слюнки, когда на виду оказывается его обнаженная грудь. Брюки падают следом, и мой рот открывается. Блядь, я почти забыла, какой он огромный. Влад притягивает меня к себе, и его прохладная кожа так хорошо ощущается на моей, которая, кажется, горит изнутри. Его мышцы напрягаются под моими руками, когда я прикасаюсь.

— Не двигайся, — выдыхает он мне в шею.

Я подчиняюсь, замирая на месте, и платье само расстегивается. Его пальцы следуют по шву молнии, скользят вниз по спине, затем по бедрам, снимая с меня ткань, пока я не остаюсь в лифчике без бретелек и трусиках. Как и мое платье, лифчик, кажется, расстегивается сам по себе и падает на пол, и Влад замирает, уставившись на мою грудь, как будто это Starbucks, а он — жаждущий миллениал⁹². Эта мысль заставляет меня хихикать.

— Мне нужно, чтобы ты послушала, — его тон не допускает возражений, и я смотрю ему в лицо. — Если ты когда-нибудь ошибочно примешь мои чувства за что-то меньшее, чем полное обожание тебя, самого воздуха, которым ты дышишь, — говорит он, обхватывая рукой мое горло. — Я позабочусь о том, чтобы мое имя было единственным словом, слетающим с твоих губ, пока ты не поймешь.

Он сжимает мой сосок другой рукой, и от этого по позвоночнику пробегает похоть. О боже, что этот вампир делает со мной!

— Пожалуйста, Влад.

Я вскрикиваю, когда он отпускает мое горло, чтобы схватить грудь, пощипывая соски, дразня меня. Я тянусь, чтобы поцеловать его, прикусывая нижнюю губу.

Влад поднимает меня, так что мои ноги обхватывают его талию, и я прижимаюсь центром к твердому члену. В мгновение ока моя спина оказывается прижатой к одному из панорамных окон с видом на улицу. От прохладного стекла сзади и Влада спереди по спине пробегают мурашки.

Наши взгляды встречаются, когда он надавливает на мой вход, и из груди Влада вырывается недовольное рычание, когда он понимает, что я все еще в нижнем белье. Он нетерпеливо срывает трусики с моих бедер, и я вскрикиваю, когда он толкает свой большой член внутрь меня, растягивая. Боже, это было так давно, он так туго входит.

— Блядь, эта киска, — говорит он со стоном, прижимая меня спиной к окну. Его член толкается с каждым словом. — Так хорошо.

Я вцепилась в его плечи смертельной хваткой и вскрикиваю при каждом его толчке. Я такая влажная, что скольжу по его члену. Он покусывает мои губы, и я раскрываюсь, позволяя языкам соединиться, когда я полностью расслабляюсь. Подняв голову, он смотрит на меня, большими руками разминая пышные бедра.

— Да, — шепчу я, и его толчки становятся бешеными, заставляя меня взбираться на холм, ведущий к экстазу, когда он вбивается в меня снова и снова, пока я не превращаюсь в тряпичную куклу в его руках.

Я вскрикиваю, когда оргазм накатывает на меня, как грузовик, и мои глаза широко распахиваются при виде потолка в двух дюймах над головой. Я все еще прижата спиной к окну и на секунду выглядываю в него, обеспокоенная тем, что люди видят, как моя задница парит, пока Влад трахает меня до беспамятства. Он буквально впечатал меня в стену.

Черт возьми. Бедра дрожат, а глаза застилает пелена, когда он попадает точно в точку G.

— Черт, — внезапно говорит он, замедляясь.

— Чт…

Он закрывает мне рот рукой, останавливается и каким-то образом на сверхскорости запихивает нас в ближайший шкаф, закрыв дверь. Я хмурюсь.

Дыхание становится прерывистым, когда он зажимает мой рот и снова начинает трахать своим толстым членом. Вешалки стучат друг о друга, пока одна не падает, но я слишком занята, закатывая глаза от блаженства, чтобы обращать на это внимание.

— Уборка, вам нужны свежие полотенца? — саркастично спрашивает Дойл, и мне приходится сдержать смешок, поскольку Влад отказывается прекращать долбить мою киску.

— Очевидно, что их здесь нет. Хуевый нюх, волчонок, — говорит Бернадетт.

Дойл отвечает что-то, чего я не могу разобрать.

— Тогда куда они делись? — громко спрашивает Берни, проходя дальше в комнату.

Я тяжело дышу через нос, пока он пристраивает меня в шкафу, обнимая и целуя в шею. Он тянется вниз, чтобы коснуться моего клитора, и в глазах вспыхивают звезды. Из груди вырывается стон. Он собирается убить меня. Смерть от члена.

— О, блядь, — тихо стонет Влад, толкаясь в меня сильнее. — Я кончаю.

Я хнычу, когда чувствую это, моя киска пульсирует вокруг него.

— Ты же это не серьезно? — Берни практически кричит. — Обри, пожалуйста, скажи мне, что вы не ебетесь в шкафу.

Она подходит ближе, и Влад останавливает свои движения, убирая руку от моего рта и тяжело дыша мне в шею.

— Если бы я только мог прикоснуться к тебе, не будучи прерванным, — прохрипел он. — Как смотришь на поездку в Грецию?

Греция?

— Подруга. Ну же. Эрика сейчас с ума сойдет, — рядом с нами открывается и закрывается дверь. — Ну, по крайней мере, вы не испортили кровать. Она все еще усыпана лепестками роз. Я сниму вам комнату, черт возьми. Пойдем, Коннор.

Дойл, который практически хихикал как школьница с тех пор, как они вошли, кричит:

— Тебе что-нибудь принести, Влад?

Влад отрывает голову от моей шеи, и я вижу красное сияние его радужек в кромешной тьме шкафа.

— Отвали, — говорит он Дойлу. — Ты бы хотела, чтобы у нас была отдельная комната? — шепчет он мне в губы. — Думаю, я еще не закончил с этой киской.

Я улыбаюсь ему в губы, зная, что он это чувствует.

— С удовольствием.

***

— Мне нужно одеться, — хнычу я.

Его грудь вздымается подо мной, наши обнаженные конечности переплетены на кровати в гостиничном номере, в который мы переехали вчера после того, как Берни застукала нас в шкафу. Нежный поцелуй касается моей головы, и меня осторожно поднимают в воздух вместе с одеялами и всем прочим. Влад выбирается из-под меня и опускает все обратно на кровать, ища разбросанные части своего черного смокинга. Это странно, но я начинаю привыкать к его способностям и к тому, что он может делать с их помощью.

— Когда рейс? — спрашиваю я, прикрывая рот ладонью, когда зеваю.

Он смотрит на часы.

— У нас есть три часа.

— Хорошо.

Еще три часа, и мы будем на пути в Грецию.

Мое тело расслаблено, оно настолько вялое, что я никак не могу почувствовать даже намека на беспокойство. Киска пульсирует от того, что этот мужчина, ой, вампир, сделал со мной за такое короткое время. Если бы я уже не была влюблена в него, то сегодня точно бы влюбилась. Он так хорошо трахает меня, а потом так нежно обнимает, обращаясь со мной, словно я подарок, которым он дорожит.

Теперь, когда все его и мои страхи раскрыты, мы можем быть самими собой, мы как будто с каждым разговором узнаем новые стороны друг друга.

— Ты выглядишь по-другому, — бормочу я.

Он опускается на колени у края кровати, чтобы поцеловать меня в губы, прежде чем подняться на ноги.

— Я счастлив, и мне больше не нужно скрывать, кто я есть, от тебя. Быть бессмертным — не очень просто.

Узнав, что у Фрэнка была пара, но она умерла, я отчасти поняла, почему он поступил так с нами, даже если я с этим не согласна. В итоге он разрушил больницу, в которой она лежала, что заставило кучу охотников выйти на их след. Вот почему Влад и Коннор так долго не имели связи с внешним миром.

Я также узнала, что супружеская связь может быть установлена, если оба партнера достаточно сильно этого хотят, но настоящие брачные узы встречаются крайне редко.

— Кстати, о бессмертных, что такое Хильда?

Он на мгновение хмурится, прежде чем схватить свою рубашку.

— Хильда — вампир. Она растила меня, когда я был ребенком, но перестала есть так давно, что я уже и не помню, когда.

Вау.

— Значит, вампиры превращаются в скелеты, если перестают есть?

— Это сложнее, но в принципе да, — говорит он, застегивая рубашку.

Я приподнимаюсь на локте, любуясь видом.

— Это круто.

— Ты продолжаешь удивлять меня тем, как хорошо все это воспринимаешь.

Я сажусь и слегка пожимаю плечами.

— До тех пор, пока ты не взорвешься, как вампиры в «Настоящей крови»⁹³.

Он в тревоге поднимает голову.

— Что?

— Неважно, — я хихикаю, поднимаясь на ноги, чтобы поцеловать его, все еще завернутая в одеяло.

Он улыбается, смотря на меня сверху вниз и качает головой, затем тихо посмеивается про себя, прежде чем пробормотать:

— Там никого не должно было быть.

— Где?

Он смотрит на меня сверху вниз, держа руки на бедрах, с голой задницей.

— Никого не должно было быть в замке, Обри. Я вообще не должен был находиться рядом с кем-то из гостей. В тот день, когда ты появилась, я должен был переехать в восточное крыло.

— Что? Правда?

— Правда, — он ухмыляется. — Я не ожидал, что ты приедешь. Я снова начал есть в тот же день.

Широкая глупая ухмылка растягивает мои губы. Боже, как я люблю этого вампира.

— Кстати, о еде, зачем тебе было есть мою, если ты знал, что отравишься? В бабушкином рецепте много чеснока.

— Я хотел сделать тебе приятно, и ты была первым человеком, который захотел накормить меня.

Я смотрю в его глубокие карие глаза, и чувство невесомости пронзает мое сердце. Я прижимаю к себе одеяло и потираю щеки, лицо болит от широкой ухмылки, растянувшей губы.

— Несносный, сентиментальный вампир.

Он ухмыляется, наклоняясь за брюками.

— Ты не поддавалась внушению. Я думал, что это из-за долгой «диеты», но один взгляд на тебя сводил меня с ума.

Я фыркаю.

— Ха, я свела тебя с ума одним взглядом? Конечно, мистер «убери свои соски». Вот это знакомство.

— Женщина, я не видел сисек более ста лет. Как думаешь, что я чувствовал? — он выгибает бровь. — И мы впервые встретились не так.

Я визжу, когда меня подбрасывает в воздух по волшебству, а затем мягко падаю спиной на подушки. Я переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть ему в глаза, когда его колено касается кровати, и он крадется ко мне.

— Да, это был первый раз, когда я увидела тебя, ты принес яичницу, помнишь?