ГЛАВА 18

Колтон - 17 лет

— У тебя такой взгляд в глазах, — тяну я, наблюдая, как Мэддокс наблюдает за Лилой. Кажется, он не может оторвать от нее глаз, когда они находятся в одном месте. — Ты что-то замышляешь в своей голове.

Он ухмыляется. 

— Чертовски верно.

Лила Гарсия — новая страсть Мэддокса Коултера.

— Очередная шутка? — Я вопросительно поднимаю бровь. У Мэддокса и Лилы отношения, которых я никогда не пойму. Они ненавидят друг друга, но не по-настоящему. Они враги, но не совсем. Мэддоксу нужны развлечения, и он нашел это в Лиле.

А Лила столь же жестока, сколь и нахальна. Мой лучший друг может быть занозой в заднице, и он бездумно ее провоцирует. Но она не уклоняется от его фокусов.

Лила участвует в этой игре так же, как и он. И вот они объявили друг другу войну. Шуточную войну. Глупо, но не буду врать, забавно наблюдать, как они «дерутся».

На прошлой неделе она насыпала ему в штаны зудящий порошок, и Мэддоксу пришлось прекратить футбольные тренировки. Он был по-королевски зол. Она умна и изобретательна в своих шалостях, я должен отдать ей должное. Я никогда раньше не видел Мэддокса в таком восторге от другой девушки. Но она завладела его безраздельным вниманием.

Мне нравится Лила. Она веселая и дерзкая. Идеальная девушка, способная мириться с подлостью Мэддокса.

Лично я считаю, что им нужно просто лечь вместе в постель и покончить с этим сексуальным напряжением. Все это видят, так что я не понимаю, почему они до сих пор ссорятся, а не трахаются.

Может быть, шалости — это прелюдия?

Но, черт возьми, уже прошло шесть недель прелюдии. Химия ощутима. Это заставляет меня задаться вопросом, как долго они продержатся, прежде чем поддадутся напряжению между ними.

— Дом с привидениями, — говорит Мэддокс, все еще глядя на Лилу. В частности, на ее задницу.

Она подходит к очереди за едой и ждет. Райли нигде нет. Хм, интересно. Они всегда вместе. Интересно, куда же убежала эта маленькая дурочка.

— А что с домом с привидениями? — спрашиваю я с любопытством.

Каждый Хэллоуин Беркширская академия строит на территории школы собственный «дом с привидениями». Эта традиция зародилась десять лет назад, и по сей день мы чтим ее. Дом с привидениями – это не детская игра. Студенческий комитет делает все возможное и превращает спортзал, классы и коридоры в идеальное кошмарное место. Это наше любимое мероприятие в Berkshire Academy, и все его ждут.

Мэддокс потирает подбородок, пытаясь скрыть высокомерную ухмылку, но безуспешно. 

— Я устрою там свою следующую шутку. Это будет расплата за тот проклятый зудящий порошок, который она подсыпала мне в штаны.

— Какая именно это будет шутка?

Мэддокс ухмыляется опасным блеском в голубых глазах. Я знаю: что бы он ни сказал, мне это очень понравится. Он адреналиновый наркоман, как и я. И он собирается терроризировать Лилу.

Он наклоняется ближе и шепчет мне свой план. И чем больше я об этом слышу, тем больше одобряю его больную идею. В доме с привидениями его внимание будет сосредоточено на нас с Лилой…

Ну, у меня есть настенный цветок, с которым я могу поиграть.

Как будто Мэддокс слышит мои мысли, он вопросительно приподнимает бровь. 

— Итак, что у тебя с Райли?

Теперь, когда Мэддокс задал вопрос — я не знаю.

Может быть…

Мне не нравится, насколько желтые у нее волосы. Цвет на ней слишком яркий — она слишком красива, чтобы быть отпрыском Томаса Джонсона.

Мне не нравится, как она улыбается. В ней есть какая-то мягкость, которая меня бесит.

Мне не нравится, как она смотрит на Грейсона звездами в глазах. Что может понравиться в этом зануде? В нем ничего интересного. Единственная причина, по которой он здесь, в Беркширской академии, это то, что его усыновили Хейлы. В противном случае он все равно был бы мусором из трейлера.

И мне не нравится то спокойствие, которое в ней живет.

Райли Джонсон превратилась из «Мисс Маленькая Популярность» и Королевы Театрализованного Театра в безнадежную желтоволосую красавицу. С увядшими лепестками и сломанными шипами.

Она слишком тихая, слишком спокойная, слишком послушная — мне хочется взъерошить ее перышки.

Я хочу ее ненависти и ее ярости.

Я хочу видеть огонь в ее глазах, потому что ее яд питает яд в моем сердце.

Я хочу увидеть, на что действительно способна Райли. Кроме этой послушной ее версии. Я вижу ее уязвимость, но кто она, кроме этого человека?

Поэтому это моя сделка с Райли. Но я не говорю об этом Мэддоксу.

Я откидываюсь на спинку стула, поэтому балансирую только на двух задних ногах. 

— С ней весело играть, — говорю я ему, и это отчасти правда.

— Она Джонсон, — осторожно напоминает мне Мэддокс. — Твой отец отречется от тебя, если обнаружит, что ты одержим дочерью Томаса. Не привязывайся слишком сильно.

Привязываться? К Райли?

Я не могу удержаться от смеха. 

— Этого не произойдет. Она слишком… тихая для меня. Тихая и скучная.

Мэддокс смотрит на меня, его голубые глаза темнеют от подозрения. Я не знаю, что он видит на моем лице, что его убеждает, но в конце концов он удовлетворенно кивает. 

— Итак, завтра? Дом с привидениями. Я возьму Лилу, а ты — Райли.

Мои губы дрожат в ухмылке. О, черт возьми, да.

***

Здесь темно как смоль, и мы с Мэддоксом ждем прямо у выхода из дома с привидениями. Мы оба в светодиодных масках и находим свои лица. Тип маски, которую можно увидеть в фильмах «Чистка». Мэддоксу пришла в голову эта идея. И я не могу врать, маски идеально сочетаются с его больным планом. В конце концов, мы намерены терроризировать наших маленьких заложников.

Я вижу ее в тот момент, когда она выходит из здания. Ее светлые волосы собраны в небрежный пучок, на ней мини-платье винного цвета, черная кожаная куртка и сапоги до колен.

Райли глубоко вздыхает и хихикает, ударяя локтем о бедро Лилы. 

— Ты напугана, — поддразнивает она.

Лила мягко ударяет Райли по руке. 

— Заткнись, — сварливо говорит Лила. Она действительно выглядит напуганной. Лила делает несколько прерывистых вдохов и прижимает руку к вздымающейся груди.

Я слышу внутри крики других посетителей. Это место… жуткое. Но и Мэддокс, и я – адреналиновые наркоманы. Мы любим такое дерьмо.

Однако не могу сказать того же о Райли и Лиле.

Мое внимание переключается на Мэддокса. Он кивает, жестом приглашая меня двигаться вперед. Пора привести его план в действие. Я выхожу из своего положения и поднимаюсь на ноги, выходя из тени.

Я иду за Райли, и Лила первой замечает меня. Ее улыбка исчезает, а глаза тревожно расширяются. Она не осознает, что за ее спиной стоит Мэддокс, но я узнаю это в тот момент, когда Райли его увидит. Ее тело напрягается, и она громко задыхается, ее шок очевиден в тонких звуках, которые она издает. Обе девушки тянутся друг к другу почти защищающе, но слишком поздно.

Я протягиваю руку к Райли и хватаю ее за талию. Она издает ужасающий крик, когда я разворачиваю ее к себе. У нее нет возможности взглянуть на мое лицо в маске, прежде чем я подниму ее на плечо. Мэддокс делает то же самое с Лилой, а затем уносит пленницу.

Райли лежит там, висит вверх тормашками у меня на плече, а я делаю то же самое, идя в противоположном направлении. Однако мой маленький заложник не перестает кричать. 

— Отпусти меня! — ревет она, ее слова прерываются от ужаса, когда она царапает мою спину. — Боже мой! Пожалуйста, не убивай меня!

Убить ее? Надо отдать ей должное, у нее творческое воображение.

Да, сегодня вечером не будет убийств, я просто хочу немного развлечься, терроризируя маленькую засранку. Интересно, будут ли ее глаза выглядеть такими же красивыми, когда они полны страха?

И тогда мне интересно, каковы будут на вкус ее слезы. Я уверен, что они будут иметь вкус соли, боли и отчаяния. Они будут похожи на обломки ее души.

И я думаю, мне бы этого хотелось.

Вкусить ее… и ее слезы.

Райли так сильно шевелится, что начинает соскальзывать с моей спины. 

— Господи, перестань, черт возьми, так много двигаться. — Если она упадет, она сломает себе чертову шею.

Я едва успеваю пересечь поле, как вынужден остановиться рядом с новыми и неиспользованными мусорными баками, которые школа сложила у бетонных стен здания.

Когда покачивание Райли усиливается, у меня нет другого выбора, кроме как упасть на землю, чтобы спасти ее от падения и перелома ее чертовой шеи пополам. Блядь, с ней проблемы.

Она все еще у меня на руках, и я кладу ее себе на колени. 

— Прекрати двигаться, — шиплю я, прижимая ее руки между нашими грудями, когда она пытается ударить меня своими крошечными кулачками.

Райли открывает глаза и бросает взгляд на мое лицо в маске, прежде чем ее ужасающие вопли пронзают воздух. Ах, черт возьми. Все услышат ее крик и прибегут в любую секунду. 

— Прекрати, — рычу я, достаточно резко, чтобы она вздрогнула и сдержала крик, застрявший в горле.

Ее борьба прекращается, но ее лицо морщится, страх запечатлевается во всем ее выражении. 

— К-кто ты? — дрожаще заикается она.

Я ухмыляюсь под маской. 

— Кто я по-твоему?

Ее брови нахмурены, и я знаю, что она думает о знакомом моем голосе. Ее тело все еще напряжено, и она все еще слишком напугана, чтобы здраво мыслить.

О, бедный Маленький цветок. Давайте дадим ей передышку.

Я поднимаю руку и снимаю маску, бросая ее рядом с нами на землю.

Ее дыхание сбивается, а ее широкие потрясенные глаза скользят по моему лицу, охватывая меня. Когда она понимает, кто ее похититель, выражение лица Райли меняется с страха на дикую ярость. Ах, вот огонь. Яд в ее глазах. Тот, кто питает во мне горечь.

— Ты, — обвиняет она, ее голос хрупкий и грубый от всех криков, которые она только что издала. — Ты чертов мудак! Как ты смеешь?

— Как я смею? — Я медленно склоняю голову набок, наблюдая, как ярость скатывается с нее сводящими с ума волнами. — Как я мог не сделать этого? Когда ты такая интересная… Гнев тебе идет, заклятый враг. И это заставляет меня думать, что только я могу видеть эту сторону тебя. Хочешь ты это признать или нет.