– Первый! – проревел он. – А теперь выпустите меня отсюда на хрен!

– Грубо, – фыркнула Мэгги, и я подавил улыбку.

Если она думала, что я не знаю, что она делает, то она была такой же сумасшедшей, как и звучала.

Я подошел к входной двери и открыл ее, затем Мэгги выпустила его из своей магической хватки.

Он, спотыкаясь, сделал несколько шагов, остановился, чтобы не упасть, затем проковылял еще несколько шагов вперед.

Я нетерпеливо фыркнул, когда Финеас остановился, чтобы восстановить равновесие у халяльной стойки, отделявшей кухню от маленькой прихожей.

Следующее, что я осознал, мир замедлился, чтобы я мог наблюдать за тем, что произошло дальше, в замедленной съемке, убедившись, что каждую секунду ощущаю ужас в своих костях.

Финеас протянул руку, и когда его рука поднялась, он держал большой нож с деревянной разделочной доски на кухонной стойке. Затем он набросился на Мэгги, и, застигнутая врасплох, она попыталась спрыгнуть с островка. Ее нога зацепилась за табуретку, и она упала вперед в тот самый момент, когда Финеас метнул нож.

Мир разогнался до полной скорости, когда Мэгги издала леденящий кровь крик. В два шага мои руки обвились вокруг шеи Финеаса, и я поднял его с пола, так что его ноги дико болтались, пока он боролся с моей хваткой. Я не обратил на него никакого внимания, крича в свой телефон, звоня в 9-1-1.

Финеас обмяк, и я отбросил его в сторону и опустился на колени рядом с Мэгги.

Оператор сняла трубку, и я вкратце рассказала ей, как осматривал свою девочку, перечисляя все ее травмы. К счастью, кроме большой колотой раны, их было немного.

Она держала нож, который был воткнут ей в бедро, чтобы он не двигался. Ее голубые глаза были полны ужаса, и у меня сжалось в груди. Я мог видеть, как сильно она хотела вытащить лезвие, но, не зная о повреждении, было лучше позволить врачу удалить его. Что не оставляло мне ничего другого, кроме как смотреть, как она лежит там, испытывая мучительную боль.

Ее дыхание было затрудненным и неглубоким, но я предположил, что это было из-за того, что она пыталась не позволять движению груди смещать мышцы на бедре.

– Ты можешь вылечить это? – спросил я, надеясь, что она просто была слишком не в себе, чтобы самой додуматься до этой идеи.

– Нет, не зная масштабов ущерба. Мне нужно снова зашить рану, и без дополнительной информации я могу пропустить рану, и она просто зарастет и заразится.

– Что-нибудь еще? – взмолился я, хватаясь за соломинку, потому что видеть, как ей больно, разбивало мне сердце.

– Я убью этого ублюдка, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Я бы предпочел, чтобы ты не попала в тюрьму за убийство, – прохрипел я. Пытаясь разрядить обстановку, я добавил: – Ты можешь приказать зарезать его на тюремном дворе.

– Было бы веселее думать о том, что он проживет остаток своей жизни в качестве чьей-то сучки, – выдохнула она.

– Постарайся выровнять свое дыхание, детка.

Я провел пальцами по ее шелковистым прядям, думая о том, как сильно ей нравилось это ощущение, и был вознагражден легким изгибом ее губ.

Завыли сирены, становясь все громче по мере того, как они мчались по улице.

– Черт, как больно, – пробормотала она, затем секунду пыталась дышать, прежде чем закашляться.

Кашель был глубоким и сухим, заставив ее тело содрогнуться, и крик вырвался из ее горла.

Несколько человек в разной униформе ворвались в дверь, и, хотя это шло вразрез с моими инстинктами, я встал и отступил, чтобы дать парамедикам возможность поработать с Мэгги.

Я взглянул на копов и указал на бесчувственный кусок дерьма на полу.

– Пытался убить ее, – прорычал я, мой гнев снова разгорелся.

– Сэр, мне нужно, чтобы вы сделали несколько шагов назад, – твердо сказал один из полицейских, его наблюдательный взгляд был настороженным и бдительным.

Я сделал, как было велено, потому что знал, что он видел, как от меня густыми волнами исходит жажда убийства.

– Блядь!

Я резко обернулся на выкрикнутое проклятие. Звук доносился с кухни, поэтому мои глаза отыскали Мэгги, которая была без сознания на носилках, лежа на боку, в то время как один из парамедиков опустился на колени у нее за спиной. Она все еще выглядела так, как будто ей было трудно делать каждый вдох, и мне не понравилось, насколько она была бледна.

– Ножка табурета, – сказал он медику, стоявшему у него за плечом, когда прижимал что-то к ее спине. – Принеси мне что-нибудь, чтобы зафиксировать ее.

– Что происходит? – рявкнул я, бросаясь к своей девушке.

– Похоже, табурет сломался, когда она упала, и маленький кусочек ножки вошел ей в спину, когда она приземлилась на пол, вдавив его до упора. Я удалил его, но не могу быть уверен, что он не оставил там чего-нибудь или под каким углом он проник, поэтому я не узнаю степень повреждения, пока мы не доставим ее в больницу.

Вернулся медик с предметами, необходимыми для перевязки раны, и он обработал ее, пока остальные поднимали носилки и двигались к двери.

Последний парамедик, который мне что-то объяснял, поднес рацию ко рту и начал выкрикивать коды и описания. Я уловил только несколько вещей, таких как коллапс легкого, возможное повреждение позвоночника, травма головы…

Я последовал за ними на улицу и, прежде чем они подняли ее носилки в машину скорой помощи, я поцеловал ее в лоб и пообещал встретиться с ней там.

Поездка в больницу была самой долгой в моей жизни, но я приехал сразу за машиной скорой помощи. Я наблюдал, как они разгружают носилки, и вбежал вслед за ними в двери.

Я схватил за руку ближайшего парня в медицинской форме, чтобы привлечь его внимание.

– Могу я пойти с ней? – взмолился я, наклоняя голову в сторону Мэгги, которая теперь лежала на каталке, и ее вкатывали через другие двери.

Он покачал головой, сочувственно нахмурившись.

– Она направляется прямо в операционную. Извините, вам придется подождать здесь.

Чувствуя себя беспомощным, я стоял там, уставившись на двери, пока кто-то не похлопал меня по плечу, выводя из ступора.

Это была молодая женщина в желтой медицинской форме, и она мягко улыбнулась.

– Вы член семьи?

– Жених.

– Достаточно близко, – пробормотала она. – Пройдите, заполните кое-какие документы, а потом я прослежу, чтобы доктор держал вас в курсе.

– Спасибо, – пробормотал я, следуя за ней.

Вздох вывел меня из оцепенения, и я поднял глаза, чтобы увидеть медсестру, уставившуюся на меня в шоке.

– Что? Я получил травму или что-то в этом роде? – спросил я, ощупывая свою голову и шею.

– Я не уверена...

Она выглядела так, как будто могла рассмеяться в любой момент.

Странная реакция.

– Простите?

– Если потеря головы – это травма, – усмехнулась она. – Полагаю, я разговариваю с печально известным Всадником без головы?

Я взглянул на часы над столом и застонал. Было десять минут восьмого. Солнце официально село без трех минут семь. Что означало, что теперь я был без головы в течение следующих восьми часов. «Здорово».