Глава 3

— Ну, я жду, — сказал Микей, совершенно сбитый с толку женщиной, медленно крутящейся в кресле по другую сторону его стола. Если она этого не делала, то ее колени подпрыгивали вверх-вниз, а взгляд блуждал каждой детали комнаты.

Мэгги не шутила, говоря, что Дарси необычная. Она граничила с очарованием.

— Я хочу знать, зачем ты здесь на самом деле.

Девушка зашаркала по ковру в своих кроссовках, и остановилась, из ее кокетливой прически выбились пару прядей и коснулись розовых щек. Она пыталась использовать свой шарм против него. Ему было неприятно это признавать, но у нее это получалось. Возможно, это потому, что он так долго был без женского общества. Да, наверное, дело в этом.

— Значит, вот как мы поступим, — сказала она наконец, стягивая с себя бежевую футболку с изображением Шерлока Холмса, которая была слишком велика и не могла скрыть ее прекрасное тело достаточно хорошо. — Полагаю, мы хотим одно и тоже, — продолжила она. — Что касается меня, то у меня есть особые новости, которые хотела бы освещать, но мой придурок-босс не подпустит меня к ним, пока ты не дашь мне интервью.

Ее хрипловатый голос прозвучал в его ушах, как леденец. Он представил, как он будет звучать в темноте, когда она будет скакать на нем в беспамятстве. По крайней мере, он может фантазировать о ней.

— Что за новости?

— Твой фонд дает право голоса тем, у кого его нет, и я хочу сделать то же самое, только здесь, в городе. Если ты не заметил, Йонг-стрит переполнен детьми, которым некуда идти. Многие из них, по словам моего источника, попадают в руки наркокартелей в качестве мулов. Они заблудились, о них забыли, и их истории нужно рассказывать всему миру, чтобы они тоже смогли найти дорогу домой. — Она резко отпрянула назад, словно пораженная собственным пылом.

Было ли это наигранно или искренне?

Мика начинал понимать, чем она покорила Мэгги.

— И что именно ты предлагаешь?

Зрачки ее глаз расширились и потемнели.

— Позволь мне написать статью о фонде, плюс рассказать во всех подробностях о том, что случилось с тобой в Колумбии, чтобы все прочитали статью и, надеюсь, положить конец спекуляциям на эту тему. А их, уж поверь, очень много. Покажи им себя настоящего; укажи им правильный путь, а не на боль, с которой ты борешься в одиночку. Если я все сделаю правильно, ты вернешь свою жизнь. И если ты тот, на кого я надеюсь, то, возможно, мы сможем подружится.

Он не верил ни единому не слову, однако какая-то отдаленная часть его души начинала этого хотеть.

— Вообще-то это похоже на правду, и я умею вынюхивать лжецов лучше многих, — это необходимое зло в бизнесе, — но репортеры лгут, зарабатывая на жизнь. Ты мастер манипулирования? Я спрашиваю, потому что ты совершенно другая. Не такая, как в твоем резюме, которое я читал сегодня днем.

Она откинулась назад и опустила взгляд на свои пальцы.

— Я не умею врать, это правда. Я открываю рот, и наружу вываливается настоящая правда. Одна из причин, по которой я до сих пор сижу в подвальной каморке.

Внезапно он почувствовал себя ублюдком. В ее голосе послышалась уязвимость, которой он задел своими неуклюжими руками.

— Если это правда, то тебе, должно быть, тяжело удержать друзей.

Он говорил по собственному опыту. Микей никогда не сталкивался с правдой, потому что ложь давала ему все, что он хотел. В тюремном лагере он дал себе слово изменить эту свою черту.

— Если не считать за в жизнь пару лучших друзей, которые ценят мою искренность, у меня их нет.

Когда она подняла взгляд, ее губы приоткрылись, а щеки вспыхнули, она добавила:

— Вероятно, мне следует упомянуть, что я не завожу никаких отношений ни с красавчиками, ни богатыми плейбоями, несмотря на их внешность и обаятельность)

— Ты так говоришь, как будто я попросил тебя помочь мне проверить прочность моего стола. — Он похлопал по поверхности, разложив несколько предметов по краям, чтобы посмотреть, что она будет делать. Как и она, он умел читать людей и использовать их в своих интересах.

— Ты по-своему флиртуешь, даже если намекаешь на обратное. — Если бы она увидела, насколько глубоки его шрамы, она бы изменила свою тактику.

— Я не флиртую. — Несколько мгновений она наблюдала за его движениями, постукивая своими зелеными кроссовками.

— Я просто даю понять, что не заинтересована в том, чтобы стать еще одной зазубриной на столбике твоей кровати.

В ее голове творилось нечто большее, чем она показывала. Она играла с ним, и он заставлял ее признать это, выводя из себя — в этом он был мастером.

— Скажи, — сказал он, не пытаясь сгладить снисходительность в своем тоне, — ты избегаешь косметики и высокой моды в знак протеста против эпохи пластмассовых женщин или потому, что не знаешь, как это все использоваться?

Она от удивления открыла рот.

— Я остаюсь собой, берешь ты меня или нет, придурок. Я не стремлюсь произвести на кого-то впечатление своей внешностью. Я оставлю о себе в этом мире свой след своими поступками и ценностями. — Она откинулась в кресле и скрестила руки на груди. — А ты как собираешься оставлять свой след?

Он нахмурился, изучая ее сжатые губы и приподнятую бровь, ненавидя себя за то, что судорожно ищет ответ на ее вызов.

— Я думал, это очевидно.

Она была смелой и настойчивой — два качества, которые он не часто встречал в представителях противоположного пола.

Проводя большим пальцем по мышке, он представил себе изящные пальцы Дарси на ее месте. Они были способны уничтожить его легкими нажатиями клавиш, но, возможно, если он отбросит свое обаяние, они бы справились с сексуальным притяжением, который гложет его с тех пор, как она вошла в дверь. А жизнь без папарацци... была слишком велика, чтобы ее игнорировать. Мэгги почему-то решила, что эта женщина может все устроить. Он смог бы свободно проводить мероприятия фонда, как и хотел Микей. Никто так не умел заставлять богатых расставаться со своими деньгами, как это делал он, а на содержание штата иностранных следователей уходило много денег.

— Прежде чем я приму решение о том, давать или не давать это интервью, я хотел бы узнать несколько вещей, — сказал он.

— Конечно. Без проблем, спрашивай.

Вместо того чтобы, как он ожидал, она сильнее заерзает, Дарси подтянула колени и обняла их, упираясь пятками кроссовок на край сиденья. Странный поступок для взрослой женщины. Его забавляло, что он заставляет ее нервничать.

— Ты сказала, что люди строят догадки о том, что со мной произошло. Я хочу знать твою теорию. — У журналистки было более буйное воображение, чем большинство других, и ему нужно было знать, не перепутали ли она факты в своей милой голове.

— Я стараюсь не строить догадок, — сказала она, но он ей не поверил. — Ты поехал в Колумбию в командировку, и тебя схватили. Наверное, не то место и время.

Он положил руки на стол, когда она наклонилась к нему, вглядываясь пристальнее, чем ему хотелось, словно пытаясь заползти в его темноту вместе с ним.

— И что потом? — спросил он с сердитой дрожью в голосе.

Опустив веки, она покачала головой, будто видела его воспоминания и отгоняла их.

— Потом ты что-то увидел, что-то сделал или с тобой что-то сделали, и из-за этого ты потерял частичку себя. Вместо того чтобы забиться в угол и ждать смерти, как поступило бы большинство из нас, ты набрался смелости, схватил всех своих товарищей по плену и убрался к чертовой матери. — Она наклонила голову, рассматривая его под другим углом. — Я не знаю, кто вернулся из той поездки, но это был не тот парень, у которого завоеваний больше, чем у Александра Македонского, и который часто появлялся в клубах с горячей блондинкой в одной руке и бутылкой выпивки в другой. До отъезда у тебя был сомнительный моральный кодекс в бизнесе и развлечениях, а теперь вся твоя энергия уходит на помощь другим. Моя теория, мистер Лейн, заключается в том, что ты — Железный человек только без шикарного красного костюма.

Стараясь не разжать пальцы в сжатых кулаках, он сказал:

— Я не герой, так что, если тебе нужна именно такая история, ты ее здесь не найдешь. Никто не сможет понять, что на самом деле произошло в тот день, особенно ты.

— Именно по этой причине я здесь.

Желая скрыться от ее пристального взгляда, он развернул свой ноутбук на столе так, чтобы она могла видеть, как страница ее блога все еще была открыта.

— Ты изложила свою теорию обо мне, теперь моя очередь. Я пытаюсь сопоставить женщину на этой фотографии с тобой. Невинная, беззаботная улыбка, оптимистичная. За десять минут до твоего прихода я пролистал посты. Четыре года назад ты размышляла о мечтах и книгах. Твои более поздние статьи проникновенны и проницательны, но в середине есть период, когда ты писала о том, как современные коммуникации разрушают устои общества.

Я совершенно уверен, что статья под названием «Ты Одноразовый» — циничная тирада о растущей потребности общества в мгновенном удовлетворении и неспособности поддерживать долгосрочные отношения — была адресована мне, поскольку ты использовала одну из моих фотографий с торжественного мероприятия, на котором я присутствовал. Что-то произошло с тобой в период между тем, как была сделана эта фотография, и настоящим моментом. Кто-то разочаровал тебя, возможно, разбил сердце. Это из-за парня, который пошатнул твою веру, мисс Делакорт? Не думаю, что это был я, потому что бы запомнил, что был с кем-то таким энергичным, как ты.

Хотя она и пыталась показать ему безразличие, она перевела взгляд с него на картину на стене.

— Я просила тебя называть меня Дарси, но, по-моему, ты не понял. Я — журналист, а ты — человек-загадка. Мои личные проблемы не так важны.

Возможно, это все-таки сработало бы, и она предоставит ему столь необходимую для него страховку, но лучше убедиться, что журналистка жестко не подставит его.

— О, поверь, так и будет, если тебе что-то от меня нужно. Я пытаюсь понять, кто ты — добродушный человек или гениальный манипулятор. Последнее мне ни к чему, но если ты действительно та, за кого себя выдаешь, то я рассмотрю твое предложение. — Он обдумал сказанное, затем добавил: