Его руки вытянуты, пальцы широко растопырены, будто он пытается схватить ее за шею. Для чего, не знаю. Чтобы задушить? Точно ни для чего хорошего. Однако он так до нее и не дотягивается. Прежде чем пальцы Коннора успевают коснуться Саванны, она замахивается толстым учебником по математике и бьет его прямо по лицу, отчего Коннор отлетает в сторону и с грохотом ударяется о стол.

Все начинают кричать. По-всячески обзывать Саванну, звать учителей или директора. У Коннора изо рта идет кровь, и он заставляет себя встать, глядя на Саванну. Некоторые из его друзей пытаются поддержать его, поэтому я снова пытаюсь оттащить Саванну.

— Пойдем, Сав. Тебя убьют.

Я дергаю ее за руку, но она отмахивается от меня и делает шаг вперед с учебником, поднятым, как бейсбольная бита, готовая снова нанести удар.

— Можно я буду называть твоего отца папочкой? — напевает она, и под всеобщий «ох» столовой мой желудок падает в пятки.

Она — труп. Саванну убьют прямо здесь, в школе, на глазах у всех.

— Тебе конец, сука, — кричит Коннор, затем снова бросается на нее, но друзья сдерживают его, а травма замедляет движения. Саванна действует быстрее, пиная стул ему под ноги, а когда Коннор спотыкается и падает, она швыряет учебник по математике ему в лицо.

Снова раздаются крики. Коннор пронзительно визжит, словно умирающее животное, и из его носа хлещет кровь. От вида крови меня тошнит. Я обхватываю Саванну за талию и поднимаю, пытаясь оттащить оттуда, но от громкого свистка замираю как вкопанный, и вижу директора в окружении двух школьных охранников.

Дети сразу же указывают на меня и Саванну. Двое учителей бросаются к Коннору, а к нам подходят директор и один из охранников.

— Опустите ее, мистер Купер, — приказывает директор, но я мешкаю.

Я крепче сжимаю Саванну и бросаю взгляд на дверь. Интересно, смогу ли добежать до двери и не попасться.

— Опустите ее, — повторяет он.

Когда я снова перевожу взгляд на директора, он сурово смотрит на меня. Охранник смотрит на Сав. Я по-прежнему не двигаюсь, не отпускаю ее, пока она с кряхтением не освобождается сама, легонько пнув меня по голени, а затем бросает на меня прищуренный взгляд, прежде чем повернуться к охраннику.

— Пойдемте со мной, мисс Шоу.

Стиснув челюсти, Саванна собирается подойти к нему, но я хватаю ее за запястье и останавливаю.

— Это была самооборона, — быстро говорю я, и охранник приподнимает бровь.

— Это правда! — Я смотрю на Саванну. — Скажи им, Саванна.

Она молчит, поэтому я снова поворачиваюсь к охраннику.

— Это была самооборона, сэр. Коннор напал на нее. Хотел ей навредить. Он выглядел так, будто собирался ее задушить или типа того.

Охранник смотрит на Саванну в поисках подтверждения, но та держит рот на замке, и у меня отвисает челюсть.

— Сав, скажи ему, — настаиваю я в отчаянии.

Обычно ее не заткнуть, а сейчас она предпочитает молчать?

— Это была самооборона. Коннор сказал «тебе конец», а затем попытался на нее напасть. Это правда, сэр. Спросите любого. Посмотрите записи с камер.

Охранник только вздыхает и мотает головой в сторону выхода. Он поворачивается, и Саванна следует за ним с прямой спиной и высоко поднятой головой.

Я не вижу ее до конца дня, но перед окончанием уроков меня вызывают в кабинет директора и допрашивают. Я говорю директору то же, что и охраннику. Саванна действовала в порядке самообороны. Если бы она не ударила учебником, Коннор точно причинил бы ей боль.

Я не говорю им, что Саванна его спровоцировала.

И, определенно, не говорю, что думаю, Саванна хотела, чтобы он причинил ей боль.

Я изо всех сил стараюсь вообще не думать об этой возможности, но остаток дня это не перестает меня беспокоить. Я бы отправил ей сообщение, но мама проверяет мой телефон. Она взбесится, если увидит, что я переписываюсь с Саванной. Телефон Сав, вероятно, все равно выключен. У нее тариф с ограниченным лимитом, и когда она использует все свои минуты, возникают проблемы.

Поездка на автобусе домой скучна, но слишком коротка. Идти по тротуару к дому подобна дороге на казнь.

— Леви, — зовет мама из кухни, когда я переступаю порог.

Хотя я и ожидал этого, мои плечи напрягаются. Она звучит сердито, и я знаю, почему. Медленно сняв обувь, я кладу рюкзак на скамейку у двери.

— Иду.

Когда я захожу на кухню, мама с холодным взглядом уже поджидает меня за столом. Я выпрямляюсь и выпячиваю подбородок при виде толстой книги в кожаном переплете рядом с ней.

— Мне сегодня звонил директор.

— Да, мэм.

— Я же велела тебе держаться подальше от этой девчонки.

Она произносит слова спокойно, но ее лицо напряжено. Я уже могу сказать, что она теряет контроль. Мама в этом плане страшная. Чем она злее, тем спокойнее действует, пока не наносит удар бесшумно, как щитомордник (прим.: щитомордник — змея). И она такая же ядовитая.

— Я хотел помочь, мэм. Коннор Лоусон пытался напасть на Сава…

— Меня не волнует Саванна Шоу и ее проблемы. Тебе не следовало вмешиваться.

— Но он говорил плохие вещи о ее маме…

— И я уверена, что они были правдивы.

Я закрываю глаза и пробую снова.

— Я просто сказал правду. Разве не это мы должны делать? Вставать на защиту того, что правильно? Саванна заговорила с Коннором только для того, чтобы попытаться вернуть мне мой учебник…

— А как Саванна узнала, что твой учебник у Коннора?

Мои плечи опускаются, и дыхание вырывается из легких. Теперь уже мне конец.

— Она сидела со мной за обедом.

Мама долго молчит. Просто смотрит на меня прищуренными глазами, поджав губы, а потом встает. Она подталкивает ко мне Библию вместе со стопкой бумаг и карандашом.

— От Матфея 15:4, — говорит она, хотя я и так знаю.

— Сколько?

Ее ноздри раздуваются, она злится от моего вопроса.

— До возвращения твоего отца домой.

Когда она выходит из кухни, я смотрю на часы на плите. Только четыре. Отец не вернется до восьми. Закрыв глаза, сдерживаю стон. Если она услышит мои жалобы, заставит писать дольше, или того хуже.

Может, Бог смилостивится, и папа вернется домой пораньше.

Я беру карандаш и пишу стих по памяти.