— Утром. Она отдыхает и еще не проснулась. Она даже еще не вышла из палаты восстановления. Завтра вы можете вернуться и увидеть ее.

У меня возникает искушение сказать доктору, что я все равно ее увижу, что я подожду, пока она вернется в палату, и тогда я все равно увижу свою жену. Но как только я открываю рот, чтобы возразить, в кармане пищит телефон.

Я достаю его и вижу на экране имя Джио.

— Дайте мне секунду. — Я встаю, чувствуя себя немного не в своей тарелке, и иду к соседнему окну, чтобы доктор не услышал мой разговор.

— Игорь у нас — говорит Джио без предисловий. — Мы отследили его до ближайшего места, предположительно он ждал, когда к нему приведут Беллу. Мы уничтожили его оставшихся людей и надели на него наручники. Куда ты хочешь...

— Привезите его в поместье. В одно из зданий подальше от дома. — Моя челюсть сжимается. — Я скоро буду.

Я засовываю телефон в карман и иду обратно к доктору.

— Я вернусь утром. Если что-то изменится, позвоните мне.

— Конечно, мистер Эспозито. — Доктор слегка наклоняет голову и собирается уходить, а я удаляюсь в противоположном направлении.

Холодная ярость пылает в моем нутре, пока я еду обратно в поместье. Я никогда не был жестоким человеком. Я никогда никому не причинял вреда. Но я не сомневаюсь, что способен сделать то, что должно быть сделано, когда речь идет об Игоре Ласилове. Я не сомневаюсь, что не пожалею об этом и даже получу от этого удовольствие.

И после того, что он сделал с моей семьей, мне не будет стыдно.

В доме темно, когда я проезжаю мимо него, в поместье тихо. Всех сотрудников эвакуировали, а тех, кто не написал заявление и не вернулся домой, разместили в комнатах в городе. Поместье останется пустым, пока мы не сможем навести порядок и устранить повреждения.

Я вижу черный внедорожник, припаркованный у одной из хозяйственных построек в самом конце поместья, вдали от тех мест, где кто-то может увидеть или услышать что-то неладное. Я ставлю машину на стоянку, выхожу в ночь и направляюсь к двери.

Джио стоит снаружи и курит сигарету. Он поднимает бровь, когда я приближаюсь.

— Он очнулся, — хрипло говорит он, бросая сигарету и туша ее носком ботинка. — И он весь твой, босс. Делай с ним что хочешь. — Он ухмыляется. — Я могу подкинуть тебе несколько идей, если хочешь, чтобы все было медленно.

Я долго думаю об этом, стоя в темноте. Часть меня хочет разорвать его на части за то, что он мучает мою семью, пугает моих детей, угрожает моей жене непостижимыми ужасами. Но при всей боли, которую я мог бы причинить ему, у меня есть ощущение, что он получил бы от этого удовлетворение. Он получил бы удовольствие от того, что ему удалось превратить меня в того, кем я никогда не был до этого.

Я качаю головой.

— Я не думаю, что это должно быть медленно, — наконец говорю я. — Я просто думаю, что он должен знать, почему.

Один верхний светильник освещает пространство. Игорь стоит на коленях, его руки скованны наручниками за спиной, с одной стороны рта течет засохшая струйка крови. Он поднимает глаза, когда я вхожу, и сплевывает на пол, на его изрезанном лице появляется усмешка.

— У тебя нет яиц, сволочь, — выплевывает он. — Ничтожество, торговец из преступного мира, кусок дерьма. — Он снова плюет, на этот раз в ботинок одного из окружающих его мужчин. Тот не вздрагивает. — Кем ты себя возомнил?

— Человеком, который собирается тебя убить. — Я беру пистолет, который протягивает мне Джио, и держу его наготове, шагая прямо перед Игорем и глядя на него сверху вниз. — Не медленно, хотя мне рекомендовали обратное.

— Потому что у тебя не хватает смелости. — Игорь смотрит на меня с вызывающей усмешкой на лице.

Я стискиваю зубы, и ярость, которую я пытался подавить с той ночи, когда Белла рассказала мне, что с ней случилось, закипает в моей крови.

— Потому что я не думаю, что имеет значение, сколько времени это займет или как больно будет. Важно, что ты знаешь, почему.

Игорь мрачно усмехается.

— Итак, ты выстрелишь в старика, стоящего на коленях. Руки застегнуты за спиной. Как трус. Сукин сын. Сын шлюхи. — На его лице нет страха, только издевательский смех. — Боишься, что я могу сделать, если ты меня отпустишь, сволочь?

— Отлично. — Я выпускаю резкий, шипящий вздох. Я хочу покончить с этим. Я хочу вернуться в больницу, к Белле, чтобы знать, что все позади. Я хочу, чтобы этот человек перестал занимать место в нашей жизни. — Джио, отпусти его.

— Босс... — Джио бросает на меня взгляд, и я резко поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, смерив его мрачным взглядом.

— Не спорь, — процедил я сквозь зубы. — Отпусти его.

Джио грубо кивает, обходит остальных мужчин и идет позади Игоря. Он наклоняется, достает из-за пояса охотничий нож и резко перепиливает пластиковые молнии, удерживающие руки Игоря за спиной.

— Вот так, — рычит он, делая шаг назад.

Надо отдать Игорю должное, мужчина лет пятидесяти, с которым мои люди, скорее всего, не слишком бережно обращались по дороге сюда, оказался проворнее, чем я мог предположить. Он в мгновение ока оказывается на ногах, кулак размахивается прежде, чем я успеваю уйти с дороги.

Он попадает мне в челюсть - не самый сильный удар, который я когда-либо получал, но он на мгновение дезориентирует меня. Я слышу щелчок всех пистолетов в комнате, когда все мои люди одновременно целятся в Игоря, и качаю головой, потирая челюсть и мрачно глядя на другого мужчину.

— Не стреляйте — говорю я им категорически. — Отлично. Хочешь драки? — Я возвращаю пистолет Джио, держа его за рукоятку. — Мы разберемся с этим. Конец будет одинаковым.

— Ты будешь истекать кровью на полу, пока я пойду и найду твою жену? — Игорь усмехается, его лицо становится жестким и бесстрастным, когда он снимает пиджак, позволяя ему упасть на пол. Он тянется вниз, засучивая рукава рубашки, обнажая руки, которые все еще мускулисты, несмотря на возраст. — Или мне сначала поискать твою дочь? У меня есть покупатель на нее, да? Один человек за границей. Может, мне оставить тебя в живых, чтобы ты знал, что я их забрал. Или дать тебе истечь кровью, чтобы ты немного подумал об этом.

С каждым словом гнев, свернувшийся внутри меня, сжимается все сильнее, и я сужаю глаза, выпуская резкий вздох.

— У меня десять человек только в этой комнате. Ты не выйдешь отсюда живым, Игорь. Неважно, что ты со мной сделаешь.

Он тяжело вздыхает.

— Может, это и правда. Тогда я заберу тебя с собой.

На этот раз я готов к удару. Я уклоняюсь, годы практики активизировали мои мышцы без раздумий, мое тело автоматически двигается, чтобы избежать удара. Я делаю шаг в сторону, замахиваюсь, наношу сильный удар по почкам Игоря, обходя его.

Он стонет, спотыкаясь. Он ловкий и все еще сильный, но не быстрый, хотя он поворачивается и снова замахивается, попадая мне в плечо, так как я двигаюсь слишком медленно, и моя рука болит от удара.

Я слишком привык драться в спортзале, с обмотанными руками или в перчатках. Даже много лет назад, когда я иногда дрался с другими боксерами или тренировался с другими, я не дрался голыми руками. Рука болит, и Игорь, чувствуя это хихикает, снова кружась вокруг меня.

— Ты неженка, сволочь. Человек, которому не приходилось жить в условиях насилия, не знает, что делать, когда нужно по-настоящему драться. — Игорь снова замахивается, и я уклоняюсь, но несильно. Он придвигается, сокращая расстояние между нами, и наносит мне сильный удар по ребрам.

Я кашляю, делая шаг назад, а Игорь смеется.

— Ты слаб, думаешь, они смогут убить меня раньше, чем я убью тебя?

— Сейчас узнаем, не так ли? — Я вдыхаю и сосредотачиваюсь. Это бой, который я могу выиграть. Не то чтобы я вышел из него совсем невредимым, но я вполне способен победить. И я не позволю Игорю обмануть меня.

Я быстро приближаюсь к нему. Удар в бок, апперкот в челюсть, и он отшатывается. Он замахивается, снова нанося удары по ребрам, но теперь я прижимаю его к пресловутым канатам и не отпускаю. Я играл в его игру, но не собираюсь затягивать ее.

Еще один удар в челюсть, в боковую часть головы. Игорь шарахается в сторону, сильно ударяет меня в спину, и я поворачиваюсь, выбивая одну ногу, чтобы поймать его ногу и выбить ее у него из-под ног.

Он тяжело приземляется на спину, хрипя.

Когда он пытается подняться, я позволяю ему это сделать. Его лицо окровавлено, на нем синяки, и он выплевывает на пол полный рот крови.

— Еще разок, сволочь? — Говорит он, скалясь кровавой улыбкой, и я качаю головой.

— Умри с достоинством, Ласилов.

Он делает шаг вперед, выплевывая в мою сторону еще больше крови, и снова замахивается. Я хватаю его за кулак и отвожу руку назад, протягивая вторую руку, и, даже не глядя, ощущаю в ладони вес пистолета, который мне протягивает Джио.

Я поднимаю пистолет, прижимая его к виску Игоря, а другой рукой все еще сжимаю его кулак, выкручивая его за спину. Мы стоим близко, почти нос к носу, и я смотрю ему прямо в глаза, когда говорю:

— Ты здесь, потому что вошел в мой дом. Ты угрожал моим детям. Ты отнял у них часть невинности, чувство безопасности, которое они уже никогда не смогут вернуть. Ты травмировал Беллу, как будто того, что сделал с ней твой сын, было недостаточно. А потом ты забрал ее и угрозами хотел заставить лечь в твою постель, чтобы она родила тебя ребенка, и ты угрожал продать мою дочь людям, которые причинят ей немыслимый вред.

Я наклоняюсь вперед, вставляя пистолет чуть сильнее.

— Я пытался позволить дону разобраться с этим делом. Я пытался позволить тебе и тебе подобным прийти к мирному решению. Но я был прав, когда решил, что тебе нельзя доверять. Я был прав, когда решил, что ты всего лишь животное, эгоистичное и бешеное, думающее только о своих желаниях. А я знаю, что нужно делать с животным, которое попробовало крови и думает только о большей.

Игорь смеется, как будто не смотрит в лицо собственной смерти.