– Давай найдем спальни.

Пришлось немного поплутать, но мы подняли чертежи и нашли, куда идти.

– О боже, да тут весь мой дом поместится!

Он немного преувеличивал, но на самом деле не сильно.

– Эта кровать больше, чем California king, – сказал он, опуская чемодан. – На ней может поместиться человек десять.

– Тебе нужна эта комната? – спросил я, все еще держась за чемодан.

Он повернул ко мне голову.

– Мы оба останемся здесь. Я ни за что не услышу тебя из другой комнаты. Мы будем вести себя хорошо и спать по разные стороны кровати.

– И что команда подумает по этому поводу?

Он указал на два огромных кресла, стоящих по бокам камина и раскладывающихся в шезлонги.

– Я скажу им, что буду спать там.

Я наклонил голову к встроенному развлекательному центру, расположенному через комнату от кровати.

– Интересно, есть ли в доме и на территории замкнутая система видеонаблюдения?

Быстрое сообщение техническому персоналу подтвердило, что ФБР установило аудио- и видеонаблюдение во всех помещениях, кроме ванных комнат и спальни. Даллас категорически запретил вторгаться в мою личную жизнь, но на случай, если кто-то проигнорирует эту просьбу, мы с ним визуально проверили комнату, заглянув за зеркала и картины, в камин, под кровать, поднимая и заглядывая под все, что не было прибито. Мы выключили свет и поискали зеленые или красные светодиоды, указывающие на наличие камер, а также использовали небольшой детектор радиочастотных сигналов профессионального уровня, который Оуэн доставил ночью, чтобы проверить наличие жучков. Убедившись, что в комнате все чисто, я присел на кровать.

– Что ты думаешь по этому поводу? Два дня, максимум? – я хотел понять, как он себе это представляет.

– Или меньше. Это зависит от того, что они хотят от Лейн, и насколько им нужно увидеть, что мы делаем, чтобы заглотить наживку и заключить соглашение, чтобы мы могли совершить налет.

– Я хочу, чтобы это было сделано, – сказал я ему.

– Я тоже, – согласился он, встал и подошел ко мне. – А пока мы здесь вместе. Я знаю, что не могу прикоснуться к тебе, но я могу видеть тебя и говорить с тобой, и этого будет достаточно, как и в течение недели, когда мы будем врозь.

– Может, хватит об этом?

– О чем? О том, что мы живем в разных городах?

– Да.

– Хорошо, – согласился он и на мгновение замолчал. – У меня есть вопрос.

Я подождал.

– Почему у тебя такие дорогие костюмы?

– Мне нравится, как они сидят.

Он кивнул.

– К тому же, мой морской костюм от Ermenegildo Zegna создан для путешествий.

– Ты взял три разных.

– Смешиваю и сочетаю, – поддразнил я его. – Я не ожидал, что проведу так много времени голым.

– Ты жалуешься?

– Было похоже, что да?

Он тихонько кашлянул.

– Нет.

– Тогда?

Он жестом подозвал меня, и я с улыбкой переместился в его пространство, а он скользнул рукой по моей шее и притянул меня к себе, его губы разошлись, чтобы принять меня. Перед началом безумия ему нужен был этот последний момент связи и близости, а поскольку я тоже жаждал этого, мы сошлись в жестком, горячем порыве, который был заземляющим, возбуждающим и всем, что было между ними. Мы разошлись, когда у Далласа зазвонил телефон.

Достав его из нагрудного кармана пиджака и облизнув губы, почувствовав на них вкус меня, он ответил.

– Да? – он подождал мгновение, не глядя на меня, и я увидел румянец на его шее и щеках, увидел, как он сжимает и разжимает левый кулак. – Мы выходим.

Положив трубку, он повернулся ко мне и вздохнул. Ему было трудно перейти от поцелуя к отступлению. Я понял, в чем дело; я тоже был выбит из колеи.

Мы оба схватили выданные нам кейсы, в которых лежали наушники и микрофоны, такие маленькие и незаметные, что они выглядели прямо как из фильма о Бонде.

– Проверка. Мы в эфире? – спросил я агента связи.

– Да, сэр, мы в эфире, – ответил мне на ухо мужчина, его голос был насыщенным, теплым и четким, как будто он стоял рядом со мной. У федералов была хорошая техника. – Специальный агент Бауэр, использующий псевдоним Джесси Хикок, и Крой Эска, использующий псевдоним Нэш Колтер, мы в прямом эфире и в цвете, два внедорожника проехали через главные ворота и направляются к вам.

– А вы? – спросил я, так как думал, что там будет Труздейл.

– Специальный агент Райдер Лунд, к вашим услугам, второй номер на месте, подстраховывающий всегда веселого маленького Банни Боя Бауэра[2] в это прекрасное пятничное утро в Городе грехов, штат А.

Я медленно повернулся к Далласу, чье лицо сжалось от боли.

– Банни Бой? – пробормотал я.

Он покачал головой.

– Не то чтобы я не был в восторге от того, что ты вернулся из Вашингтона, Лунд, но где, черт возьми, Труздейл?

Он хмыкнул.

– Твой босс, мой босс, босс всех и каждого, великий и могучий специальный агент Александр Хига, вернулся из отпуска раньше времени и отправил специального агента Эдварда Траусдейла обратно в Саут-Лейк-Тахо, откуда он родом.

Затем раздались аплодисменты, а также улюлюканье и свист всех остальных людей на связи. Судя по всему, Траусдейл действовал на нервы не только Далласу, но и всей команде.

– И толпа сходит с ума, – усмехнулся Лунд.

– Он мне нравится, – прошептал я Далласу.

Он громко застонал.

– Ты в порядке, ковбой? – спросил Лунд у Далласа. Я мог только предположить, что «ковбой» относится к Далласу, но Банни Бой?

– Не мог бы ты просто...

– И поскольку ваш босс вернулся, а Моран отправился в Рино, где ему самое место, это уже не совместная операция ФБР и УБН, а операция ФБР под присмотром УБН.

Снова аплодисменты, свист и даже несколько «ура»[3] от морских пехотинцев.

– Для протокола, мои преданные слушатели, на связи нет, повторяю, нет агентов УБН, поскольку они предоставляют свои знания из безопасного места, где их охраняет многострадальная Рейна Монтес, помощник ответственного специального агента.

Еще один раунд восторженных возгласов.

– Скажи что-нибудь своим поклонникам, Рей-Рей, – подтолкнул Лунд своего босса.

– Я прикажу убить тебя, Лунд, – сообщила она ему. – Бауэр, Эска, вы двое готовы?

– Да, мэм, – быстро ответил Даллас.

– Отлично, – ответила она, а затем вздохнула. – Лунд, ты держи связь.

– Все припарковались на своих местах, и мы... в прямом... эфире.

– Ну что, пойдем? – сказал Даллас, одарив меня призраком улыбки.

Мы вышли из спальни вместе, но как только мы подошли к входной двери, он замедлил шаг, позволив мне вести его, и когда я вышел на улицу и спустился по ступенькам, ведущим к подъездной дорожке, я стоял один, ожидая своих гостей.

Из первого внедорожника высыпали шестеро мужчин, из второго - еще четверо мужчин и две женщины. Все они подошли, но мужчины остановились неподалеку от своих машин. Женщины, однако, не остановились. Когда они достигли подножия лестницы, женщина слева притормозила и сняла солнцезащитные очки. Это был сильный ход, и я оценил его смысл. Она хотела, чтобы я посмотрел ей в глаза.

Элла Гусман стояла передо мной и ждала моей реакции.

Прошли годы с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Мы были друзьями в колледже. Она была, по сути, единственной, кому я позволял видеть себя. Случайно оказавшись в разных классах, мы сблизились, чего я никак не ожидал. Дружба, которая включала в себя те редкие выходные, когда я был свободен и проводил их с ее семьей.

Она была единственным человеком, за которого я хотел держаться, когда уезжал из Калифорнии, но я также был сторонником чистого разрыва, поэтому, как бы холодно и жестко это ни было, к лучшему, что я никогда не оглядывался назад. Но, глядя на нее, я чувствовал, что не успел увидеть, как она превратилась из той девушки, которой была тогда, в ту женщину, на которую я смотрел сейчас.

Длинные густые волосы цвета красного дерева с бликами хны остались прежними, как и ее удивительные глаза цвета тикового дерева. Но новыми были морщины смеха вокруг глаз, гладкие мышцы рук и ног, жизненная сила, исходящая от нее, а также грация и уверенность, с которой она держалась. Теперь она была грозной, и я это отчетливо видел.

Мне так хотелось поговорить с ней, но в тот момент я был благодарен своей склонности все обдумывать, прежде чем говорить. Я всегда так делал, и меня критиковали за излишнюю осторожность, но в этот момент это было моим главным достоинством. Я больше никогда не буду воспринимать свою способность держаться отстраненно как критику. Вместо того чтобы выкрикнуть ее имя, вместо того чтобы задать очевидный вопрос: «Какого черта ты делаешь посреди моей операции?» Элле Гусман, я подождал. В голове все крутилось, но я сдержался и постарался ничего не показать на своем лице.

В свою очередь, она надела солнцезащитные очки и стала подниматься по ступенькам, а ее коллега не отставал от нее, пока они оба не оказались передо мной.

– Доброе утро, – поприветствовал я обеих женщин. – Надеюсь, ваше путешествие прошло без происшествий, – женщина, стоявшая рядом с Эллой, сняла свои солнцезащитные очки «кошачий глаз» и посмотрела на меня. – Вы Колтер?

– Вы знаете, что да, – сказал я ей со скучающим видом, прищурившись. – А вы?

– Я Мария Елена Ортис, – сказала она, а затем положила руку на плечо Эллы. – А это моя помощница, Лусия Диас.

Мой взгляд встретился со взглядом Эллы.

– Приятно познакомиться с вами обеими.

Она отрывисто кивнула мне.

– Не хотите ли пройти в дом, чтобы не замерзнуть? – спросил я Марию Елену.

– Да, пожалуйста, – ответила она, делая шаг вперед, но каблук ее туфли зацепился за неровную мостовую и вывернулся.

Элла двинулась, мужчины, пришедшие с ними, тоже, но я был ближе всех, поэтому протянул ей руку, чтобы она могла ухватиться за нее, если понадобится. Много лет назад я понял, что иногда инстинкт предложения помощи может показаться на первый взгляд агрессивным и даже угрожающим. Я был особенно осторожен с женщинами и детьми, потому что по долгу службы именно их я часто видел избитыми и окровавленными.