Глава 10

Когда я открываю глаза, то понимаю, что лежу боком на полу у подножия лестницы.

Медленно поднимаю голову и держу ее в руках, так как голова кружится.

Что случилось?

Когда я смотрю вниз, то вижу кровь.

Чья это кровь?

Она не может быть моей. Нет.

Конечно, это...

Еще одна резкая боль пронзает мою голову, и я вздрагиваю. Я медленно опускаюсь на колени, затем держусь за стену, чтобы подняться. Ребра болят, и каждый вдох требует усилий. Я смотрю вниз. Мои белые брюки испачканы и окровавлены, а сумка и ее содержимое разбросаны по лестничной площадке. Я поднимаю взгляд на вершину лестницы, и все возвращается ко мне.

Прижавшись лбом к прохладной стене, я сдерживаю слезы.

Я сдерживаю душераздирающие рыдания, которые пытаются вырваться наружу.

Как он мог так поступить со мной?

Из-за такой материалистической вещи?

Он столкнул свою дочь с лестницы. Он столкнул меня с лестницы.

Вытирая выступившие слезы, я снимаю туфли на каблуках и опускаюсь на колени, чтобы собрать содержимое сумочки. Я осторожно перекидываю ее через плечо и медленно начинаю спускаться по лестнице. К счастью, я работаю на седьмом этаже, и путь до первого этажа не займет много времени, но боль, отдающаяся во всем теле, не дает сделать шаг.

Когда я дохожу до пятого этажа, я сдаюсь. Этого не выдержать.

Опустившись на ступеньку, я делаю глубокий вдох.

Успокаиваюсь.

Все хорошо.

Но слезы текут по моему лицу. Я не могу их остановить.

Я не в порядке.

Как будто каждый раз, когда я думаю, что есть что-то, чему стоит радоваться, чему стоит улыбаться, Вселенная решает, что пришло время проверить меня еще раз. Я не хочу проходить испытания. Я не хочу больше участвовать в этих битвах.

Поднявшись через несколько минут, я наконец-то дохожу до гаража и сажусь в машину. Бросив сумку на пассажирское сиденье, я завожу машину и выезжаю. Не зная места назначения, не зная, что меня может ждать, и не зная, будет ли кто-нибудь меня преследовать.

Мне все равно.

Мне нужен Ремо.

Мне нужно, чтобы он просто обнял меня и сказал, что все будет хорошо. Что он останется.

Он не оставит меня.

Как только я подъезжаю к его дому, я паркую машину и выхожу из нее, поднимаясь на лифте из гаража прямо на его этаж. Когда двери лифта закрываются и я вижу свое лицо, на глаза наворачиваются еще большие слезы. Я не похожа на Аврору.

Я не похожа на... себя.

Я выгляжу разбитой.

Я выгляжу уставшей.

Я выгляжу так, будто не хочу жить.

Нет. Я хочу жить.

Как я смогу испытать любовь? Счастье? Мои друзья будут скучать по мне, а я...

У меня вырывается сдавленный всхлип, но я зажимаю рот рукой и останавливаю его.

Нет.

Будь сильной, Аврора.

Ты уже боролась, пережила столько всего.

С тобой все будет хорошо. Все будет хорошо.

Двери лифта открываются, и я вижу, как Амина откусывает от своего сэндвича с багетом. Она поднимает взгляд, и ее глаза расширяются. Она роняет бутерброд на стол перед собой.

Я слабо улыбаюсь ей и качаю головой. Она останавливается, спеша ко мне.

— Миссис Кэйн, с вами все в порядке? — Ее обеспокоенные глаза не отрываются от меня, пока я, прихрамывая, иду к кабинету Ремо.

Я ничего не отвечаю, и у меня нет сил даже на то, чтобы чувствовать себя плохо. Комок в горле и боль в груди мешают мне что-либо сделать.

— Он там. Сейчас время обеда, так что он будет только есть. Я уберу его расписание на день, — говорит она, и я не останавливаю ее.

Нажав на ручку, я медленно вхожу внутрь, держа в руках туфли на каблуках и сумочку.

Ремо ест какой-то стейк. Он откусывает кусочек, его глаза скользят по мне, а потом он просто... останавливается.

Наступает мгновение тишины, мы оба застываем на месте.

Я слышу, как мое сердце медленно бьется внутри меня, пытаясь остаться в живых, но не чувствовать, потому что если бы я чувствовала, то не стояла бы сейчас здесь. Если оно хоть на секунду попытается что-то почувствовать, я не выживу.

— Привет, красавчик.

Мой голос слабый, тихий и совершенно надломленный.

Я пытаюсь улыбнуться ему, но ничего не получается. Улыбка сразу же исчезает с моего лица.

— Я…

Я пытаюсь объяснить ему, почему я пришла сюда, а не обратилась в полицию или больницу.

Я не знаю, о чем я думала и думала ли вообще.

Я слышу, как падают вещи, шуршат бумаги, а потом он оказывается передо мной.

Ремо смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица сломлено, брови сведены вместе. Его лицо напряжено, челюсть щелкает, когда он окидывает взглядом мою окровавленную фигуру.

Обе его трясущиеся руки обхватывают мои щеки. Он заставляет меня смотреть на него, изучая мое лицо, тело, кровь. Сумка и каблуки выпадают у меня из рук, губы дрожат, глаза наполняются слезами.

Прекрати. Перестань плакать.

Ремо, похоже, с трудом подбирает слова. Он то открывает, то закрывает рот, сглатывая, прежде чем попытаться еще раз.

— Кто… — Его голос срывается. — Кто, черт возьми, сделал это с тобой, малыш?

И плотина прорывается.

Я даю волю слезам, и из меня вырывается рыдание. Но боль в груди обрывает его.

— Прости, — задыхаюсь я, чувство вины гложет меня. Ему больно, и он беспокоится обо мне. Я - причина его состояния сейчас, а он даже не знает об этом.

Он возненавидит меня, когда узнает, что я могла бы предупредить его.

— Ремо, мне так жаль, — снова говорю я ему, но он лишь качает головой и прижимает мой затылок к своей груди. Сердце замирает в груди, и я чувствую, что нахожусь в мире и в то же время в состоянии войны с самим собой.

— Я знаю, кто сбил твою машину, Ремо. Это моя вина, что я не сказала тебе, но я обещаю… — Еще один задохнувшийся вздох вырывается из меня, и все, что делает Ремо, - это обнимает меня.

Он держит меня на месте.

— Шшш, перестань говорить, Аврора.

Закрыв глаза, я впитываю его тепло, его комфорт. Его мускусный мужской одеколон дарит ощущение дома и безопасности. Не в силах сдержаться, я наклоняюсь ближе к его груди.

Мои руки обхватывают его талию, и я обнимаю его в ответ.

Его сердцебиение взывает к моему, приказывая замедлиться и обрести покой, который он предлагает.

Когда я успокаиваюсь, Ремо откидывается назад и смотрит мне в глаза, вытирая слезы подушечками пальцев. В его глазах столько ярости, что большинство людей были бы вынуждены отвернуться, не в силах выдержать зрительный контакт с ним.

Мой взгляд падает на диван, стоящий сбоку от его кабинета, и когда он видит, на что я смотрю, то без всякого предупреждения подхватывает меня, обнимая одной рукой за колени, а другой за плечи. Мои глаза расширяются, а рот открывается в шоке, когда он несет меня к дивану и садится, усаживая на колени.

На этот раз я не могу справиться со своим сердцем.

Ремо откидывается на спинку дивана, его голова на секунду откидывается назад, прежде чем он снова смотрит на меня.

Он как будто пытается держать себя в руках. Как будто гнев не поддается контролю, и он пытается сохранить рассудок ради меня. Его руки трясутся, а челюсть подрагивает.

— Мне жаль, — шепчу я, пытаясь найти хоть что-то похожее на отвращение, отвращение, хоть что-то, направленное на меня.

Но ничего.

Его глаза пусты.

Пустые.

Его руки опускаются на мою талию, его глаза обшаривают мое тело, синяки на нем.

Руки крепко сжимают мою талию.

— Кто сделал это с тобой? Мне нужны имена, и я не хочу слышать ложь, чтобы защитить этого ублюдка, Аврора.

Я глотаю воздух, его слова пронзают меня насквозь.

Он не позволяет мне отвести взгляд. Я не могу отвести взгляд. Тьма окружает его, словно это его злейший враг, но именно она помогает ему выжить. Его призрачные глаза с плавающими в них тенями ясно показывают мне, почему он занимает столь влиятельное положение.

Лондонская элита - ничто по сравнению с Ремо Кэйном.

Его власть, его охват, связи, его приказ и командование превосходят всех.

Он молчит, держится в стороне от СМИ и скрывается в тени, но таинственность и тишина вокруг него наводят страх.

Похоже, женитьба на мне и получение наследства повысили его значимость, его переполненный банк теперь больше, чем когда-либо.

Этот человек, тот, на чьих коленях я сижу... Я должна бояться его.

Его власти и того, как он может уничтожить меня в считанные секунды.

И все же я думаю о том, как сильно мне нужна его защита, его любовь, его привязанность, его лучшие и худшие стороны.

Я сглатываю, пытаясь набраться смелости и уверенности. У меня есть и то, и другое. Но сейчас я нахожусь в логове монстра, который собирается уничтожить все на своем пути. Для меня.

Монстра, который заставил расцвести цветы в моем разбитом сердце.

Сделав дрожащий вдох, я смотрю ему в глаза, и слезы снова собираются, когда я понимаю, что мой отец убил последнюю часть того, что во мне осталось.

— Мой отец.

Воцаряется тишина, а у Ремо отвисает челюсть. Его ноздри раздуваются от нескрываемой ярости.

— Это он столкнул меня с лестницы.

Ремо испускает долгий вздох и медленно опускает голову на диван. Мгновение спустя на его лице появляется медленная садистская ухмылка.

Страх сжимает мое сердце, как колючая проволока.

Из его уст вырывается зловещая усмешка.

Когда он снова смотрит на меня, его глаза сверкают чем-то невообразимым. Чем-то чудовищным. Чем-то совершенно больным.

— Спасибо, что рассказала мне, детка, — пробормотал он, наклоняясь вперед.

Его губы скользят по моей шее, затем он отводит мое лицо в сторону, чтобы иметь возможность исследовать мою шею. Мое сердце взрывается.

Сейчас Ремо выглядит как человек, готовый убить любого на своем пути. Он тих и спокоен, но при этом не может выглядеть более угрожающе и устрашающе.

Мои бедра сжимаются вокруг его бедер, и он ухмыляется мне в шею.

— И кто же стал причиной аварии? — спрашивает он мягко, как будто мы обсуждаем чертову погоду.

Я открываю рот, но тут же закрываю его.

— Мой преследователь. Тот, о котором я тебе сегодня рассказывала. Я собиралась лично рассказать тебе о нем.

Мой голос не тихий, а четкий, и я даже сама себе удивляюсь.