13

Марго

Как бы я ни хотела, я не могу вечно избегать Бека.

Хотя мне кажется, что я могла бы вечно оставаться взаперти в этой комнате и быть довольной, если бы у меня была еда. Я почти хотела выбрать самую маленькую комнату здесь, просто чтобы доказать свою точку зрения Беку, но, подумав еще больше, я поняла, что ему, вероятно, все равно, какую комнату я выберу. Выбор самой маленькой комнаты тут, только закончился бы тем, что я пожалела бы. У него по-прежнему будет, я уверена, лучшая комната внизу, и ему все равно, в какой комнате я нахожусь. Придя к пониманию, я выбрала самую большую комнату здесь, наверху.

Это больше похоже на номер в роскошном отеле, чем на гостевую спальню. Я не жалуюсь. Кровать с королевским размером больше, чем на которой я привыкла спать. Я не знаю, из чего сделан матрас, но мне казалось, что я сплю на облаке.

Я должна была отлично выспаться.

“Я этого не сделала.”

Вместо этого я мечтала о желании в глупых великолепных, но хитрых глазах Бека. Я мечтала о том, как его губы будут ощущаться рядом с моими. Я даже подумала обо всех грязных вещах, которые могли произойти на всех поверхностях его кухни. Когда солнце заглядывает сквозь окна моей спальни от пола до потолка, я переворачиваюсь на матрас и стону. Там, где я должна чувствовать себя бодрой и готовой снова испытать Нью-Йорк, все, что я чувствую, — это истощение и частичное возбуждение.

Мой телефон вибрирует на тумбочке. Вздохнув, я отталкиваюсь от кровати, чтобы схватить его. В тот момент, когда я беру трубку, чтобы ответить, я слышу знакомый звук спора моих лучших подруг.

— Спроси ее, трахала ли она Бекхэма. — Я узнаю голос Эммы где угодно.

Я также узнаю неодобрительный вздох Винни где угодно. Эмма и я постоянно получаем это от нее. — Эмма! — Винни ругается. — Он ее босс. Они не могут спать вместе.

— Заткнись, они вполне могут, и она должна. Увидев этого мужчину лично, я бы честно отреклась от нее как от подруги, если бы она не позволила ему устроить ей поездку всей ее жизни.

Улыбаясь, я качаю головой им обоим. Не прошло и дня с тех пор, как я видела двух самых близких мне людей в этом мире, и я уже ужасно скучаю по ним. — Доброе утро, — говорю я.

Это привлекает внимание обоих, их спор немедленно прекращается. — Марджи! — взволнованно говорит Винни, используя прозвище, которое она дала мне, когда впервые покурила травку.

— Привет, Вин, — отвечаю я. Я сажусь в постели, подтягивая колени к груди и включаю громкую связь.

— Ты слышала все, что мы только что сказали? — осторожно спрашивает Винни.

— Ты знаешь, что она это сделала, — встревает Эмма. — Я имела в виду каждое слово, которое я сказала, Мар. Лучше бы тебе скакать на нем, как на пони, в следующий раз, когда мы тебя увидим. Я хочу услышать все о том, какой у него большой член.

Я фыркаю, собирая спутанные волосы в пучок на макушке. — Я его помощница, Эм. А не его секс-игрушка. Никокого члена не будет. Извини, что разочаровала.

Мне не нужно быть с Эммой, чтобы знать, что она драматично выпячивает губу с щенячьей мордочкой. Она использует это лицо с тех пор, как мы познакомились в колледже. Это не работает, как раньше, тем более, что я не могу видеть ее прямо сейчас. — С тобой не весело, — она драматично вздыхает. — У меня период засухи, и я хотела жить за счет тебя.

Наступает тишина, а затем с другой линии слышен вздох. — Винни! — кричит Эмма.

— Что происходит? — Я спрашиваю.

— Винни, тебе нужно объяснить этот текст прямо сейчас, — требует Эмма. Шорох, громкий треск, а потом линия обрывается.

Я в замешательстве смотрю на свой экран. — Эй? — Никто не отвечает. Когда я снова пытаюсь позвонить Винни, она переходит прямо на голосовую почту. Я набираю номер Эммы, но он только звонит, прежде чем по линии раздается голос, сообщающий мне, что ящик голосовой почты Эммы переполнен.

— Я хотел бы думать о себе больше как о жеребце, чем о пони.

Я визжу, чуть не спрыгивая с кровати, узнав, что я не одна.

— Какого черта, Бек! — кричу я, швыряя в него подушкой. Он опирается на открытый дверной проем, совершенно не обращая внимания на перьевую подушку, которая ударила его прямо в пресс.

Говоря о прессе, я помню, как прошлой ночью я видела их. Мне действительно нужно было прикоснуться к ним, почувствовать, как они напрягаются под моим прикосновением. Было чертовски жарко.

— Я должен быть тем, кто говорит, какого черта. Твои подруги называли меня пони. — Он делает несколько шагов в комнату, оставляя за собой дверь в коридор открытой.

Только сейчас я осознала, что Бек одет небрежно. По крайней мере, небрежно, если говорить о стандартах Бека.

На нем темно-синие брюки чинос, рубашка с белым воротником и свитер, надетый поверх нее. Это не самая повседневная вещь, которую может носить мужчина, но для Бека это в основном то же самое, что носить пару мешковатых спортивных штанов и старую футболку.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, меняя тему. Он стоит у входа в мою комнату, одетый так, словно собирается пойти на воскресный бранч [Прим.: Традиционный воскресный завтрак, который плавно переходит в обед]. Что, я думаю, могло быть правдой. На самом деле сегодня же воскресенье.

Его глаза осматривают пространство, как будто он впервые видит комнату. Может быть и правда так. Он сделал вид, что его комната была внизу. Возможно, он никогда не придет сюда, если в этом нет необходимости. Когда я вчера вечером заглянула наверх, я нашла еще две комнаты, обе меньше, чем та, которую я выбрала, а затем офисное помещение с книжными полками от пола до потолка на двух стенах.

— Ты достаточно долго спала. У нас есть планы, и, поскольку ты не собиралась просыпаться сама, мне пришлось стать будильником. — Он перешагивает через мой чемодан, который я оставила на земле, одежда разлетается во все стороны, потому что прошлой ночью я сердито искала удобную пару пижамы. — Вот только оказалось, что тебе не нужен был будильник. Твои подруги достаточно разбудили тебя ссылками на мой член. Или извини, как ты “скачешь” на моем члене.

С унизительным стоном я падаю обратно на пушистые подушки. Однажды я действительно убью Эмму за ее большой рот. Даже когда мы находимся в двух разных штатах, ее выходки доставляют мне неприятности. Закрыв глаза, я натягиваю одну из подушек на лицо. Может быть, если я закрою глаза достаточно сильно и пробормотаю какую-нибудь молитву богу смущения или что-то в этом роде, я смогу исчезнуть в матрасе и никогда больше не смотреть Беку в глаза.

— О, не стесняйся, — размышляет он, его голос стал немного ближе, чем раньше. — Это было не самое худшее, что можно было представить.

Я снова стону, беспорядочно тряся головой под подушкой. Я собираюсь взорвать каждую из неловких историй Эммы по всему Интернету. Более того, я собираюсь нарисовать очень подробную картину того времени, когда ее вырвало на симпатичную пару перед нами в Кабо. У нас была сильная похмелье, чтобы идти на экскурсию, но мы собрались и все равно пошли. По крайней мере, мы попытались сплотиться. Эмма закончила тем, что разнесла куски по всему фургону с двенадцатью пассажирами — и его пассажирам — через пятнадцать минут после начала поездки.

Я выдумываю все другие неловкие истории, которые у меня есть об Эмме, чтобы отомстить ей, когда я чувствую две теплые руки поверх своей. Это заставляет меня вздрогнуть. “Что он делает?”

— Марго, — говорит он ровным голосом. Он тянет меня за пальцы, пытаясь высвободить их из моей крепкой хватки на подушке. Я изо всех сил впиваюсь кончиками пальцев в подушку, так сильно прижимая ее к лицу, что едва могу дышать.

— Нет, — рявкаю я, изо всех сил держась за подушку. Я должна была просто посмотреть Беку в глаза и сказать ему, что я ни за что не оседлаю его. Я могла бы сделать гримасу отвращения и отпустить какую-нибудь шутку, чтобы было не так неловко.

— Почему ты прячешься? — Он хмыкает, дергая за край наволочки, чтобы высвободить ее из моих рук.

Я хватаюсь за него, как за спасательный круг. — Потому что я занята планированием смерти моец лучшей подруги. Оставь меня. — К сожалению, Бек безжалостен и намного сильнее меня. Одним легким рывком он вырывает подушку из моих рук.

Я зажмуриваюсь, чувствуя, как надо мной нависает Бека.

— Открой глаза, — требует он. Я чувствую, как матрац слегка прогибается под моим телом. Этот мудак только усугубляет ситуацию, садясь и не исчезая.

— Уходи. — Я вытягиваю руку, пытаясь столкнуть его с кровати. Я так сильно зажмуриваю глаза, что мне приходится ощупывать его. Мои пальцы касаются того, что, как мне кажется, является его бедром. Я ощупываю его, когда чувствую его большую руку поверх своей.

— Ого, Фиалка. — Низкий рокот смеха вырывается из его груди. Он нежно направляет мою руку от того, что, как мне кажется, было его кончиком. Это было бы дико, потому что, черт возьми, если бы это был кончик его члена, эта штука огромна.

Он прав. Определенно не меньше пони и больше жеребца.

От осознания того, что у него между своих бедер, у меня распахиваются глаза. Он смотрит на меня с дерзкой ухмылкой. Мои щеки так горят от смущения, что я делаю единственную логичную вещь, которую может сделать вспыльчивая женщина, когда старший, гораздо более горячий брат ее бывшего, который является ее боссом и вот-вот станет ее фальшивым женихом, смотрит на нее вот так. Я сталкиваю его с кровати, прилагая усилия всем телом.

Может быть, теперь он поймет намек.

За исключением того, что я вкладываю в это слишком много своего тела. Вместо того чтобы сбросить Бека с кровати, пока я торжествующе смотрю на него с уютного матраса, мы оба падаем на землю.

К счастью или к несчастью, в зависимости от того, как на это посмотреть, я приземляюсь прямо на Бека. Мы ударяемся о землю с громким стуком, несмотря на мягкий коврик под нашими телами. Моя щека прижимается к его твердой груди. Его руки мягко прижимаются к моим бедрам с достаточным давлением, чтобы убедиться, что я устойчива.