Глава 44

Джулиан

Несмотря на все мои попытки отвлечь Далию от текущей ситуации, я не раз за ночь замечал, что она погружается в свои мысли. Мне неприятно видеть, как она накручивает себя, но я мало что могу сделать, находясь в тюремной камере.

Я знаю, что она сожалеет о том, что призналась мне в чувствах. Так же как я знаю, что она планирует бороться со мной на каждом шагу, пока либо она не примет правду, либо я не сдамся.

Я все еще плох в разговорах, поэтому вместо того, чтобы давать ей обещание, которому она все равно не поверит, я молчу и крепко прижимаю ее к себе, пока Робертс не вернется.

Помощник шерифа не спеша идет к нам, останавливается перед дверью и поворачивается к Далии.

— Бен рассказал мне о розыгрыше, который вы планировали. Извините, что я все испортил.

Засранец не выказывает ни малейшего сожаления.

— О каком розыгрыше он говорит? — спрашиваю я.

Она поднимается со скамьи и вытягивает ноги.

— О глупом.

Робертс прислонился к решетке.

— Далия планировала, что тебя бросят на заднее сиденье патрульной машины и отвезут к дому твоей матери с включенными сиренами, чтобы поднять шум среди всех соседей.

Хотя моя мама с радостью сняла бы все это на камеру, я бы умер от смущения, даже не дойдя до подъездной дорожки.

Он пожимает плечами.

— Жаль, что я разрушил план Клубничной Милашки.

Щеки Далии вспыхнули.

— Не называй ее так, — огрызаюсь я.

Его губы кривятся.

— Задел за живое?

Я заставляю себя закрыть рот.

Далия смотрит на меня целых десять секунд, не моргая.

— Клубничная Милашка?

Мои руки упираются в боки.

Она хмурится.

— То есть то, под каким именем я записана у тебя в контактах, это не «Отродье Сатаны»?

Mierda². Неудивительно, что она сомневается, стоит ли влюбляться в меня, если считает, что записана в моем телефоне именно под таким именем.

Робертс отпирает дверь с особым блеском в глазах.

— Вы оба свободны, хотя не уверен, что вы почувствуете это, когда увидите своих матерей.

— Gracias por eso, pendejo⁸⁶, — бормочу я себе под нос.

Далия плетется за мной, пока Робертс ведет нас через участок. Она затягивает неизбежное, просясь в туалет и выпивая по стаканчику воды, что только сильнее подстегивает Робертса.

— Удачи, — он возвращается к своему столу, где может с ликованием наблюдать за реакцией наших матерей.

Далия вздрагивает от выражения лица матери, когда мы подходим к ним.

— Мама.

— Не здесь, — шипит она, прежде чем выйти на улицу. Еще темно, а значит, мы не могли провести в камере слишком много времени, хотя казалось, что прошла целая вечность.

Далия следует за матерью с опущенными плечами, а моя сцепилась со мной локтями и посвистывает.

— ¿En la camioneta de tu papá? ¿En serio?⁸⁷

— Ма.

— Не думала я, что ты такой.

Я спотыкаюсь о свои ноги.

Она со смехом шлепает меня по руке.

— Все в порядке. Эта развалюха много повидала за эти годы, так что не мне судить, хотя хорошо, что ты ее отремонтировал.

Я вздрагиваю всем телом, когда мы выходим на улицу и видим, как Роза поднимает руки вверх и негромко кричит, а глаза Далии опускаются в пол.

— Я лучше тебя воспитывала.

Далия вздрагивает.

— Я ожидала чего-то подобного от твоей сестры, но от тебя? Nunca en mi vida⁸⁸.

— Perdón, Mami⁸⁹.

— Завтра утром об этом будет знать весь город.

Далия выглядит такой же взволнованной этим, как, наверное, и я.

Роза разводит руками.

— Что я скажу, когда Отец Энтони спросит, как я отношусь к тому, что моя дочь попадет в ад за добрачный секс?

— Сделай одолжение, спроси его, там погода жаркая круглый год или нет, чтобы я могла заранее подобрать соответствующие образы.

— Далия Изабелла Муньос! ¡No empieces conmigo!⁹⁰

Мама подталкивает меня.

— Пойдем, спасем Далию, пока она не передумала переезжать сюда.

Слишком поздно для этого после ее звонка по поводу «Арчер».

— Роза! — мама хлопает в ладоши. — Давай расслабимся. Они же дети. Кто знал, что так все обернется.

— Дети? Я родила Далию, когда была в ее возрасте.

— И ты очень хорошо ее воспитала – не считая этого маленького инцидента в машине, — моя мама обхватывает подругу детства и направляется с ней к машине. Готов поспорить, что за две минуты она уговорит Розу прекратить свою тираду.

Я обхватываю Далию за талию и веду к тротуару, а не к маминой машине.

— Что скажешь, если мы пройдемся пешком?

Ее взгляд несколько раз перебегает с маминой машины на меня, пока она кусает внутреннюю сторону щеки.

— Хорошо.

Далия молчит, пока мы идем к закусочной. Я выдерживаю всего шестьдесят секунд, прежде чем нарушить молчание.

— Твоя мама действительно верила, что ты бережешь себя для брака?

— Если и верила – а я почти уверена, что так оно и было, – можно с уверенностью сказать, что больше не верит.

Я вздрагиваю.

— Она меня возненавидит.

— Возможно. Ты – человек, который украл у ее девственной дочери билет на небеса.

— Уверен, что ты заработала себе поездку в ад в один конец много лет назад, но ладно, я возьму на себя вину за твое падение с небес.

— Это так неловко, — простонала она. — Что все подумают?

— Что самое время, черт возьми.

Она останавливается на полпути.

— Нас застукали за сексом на парковке. Это точно не скандал года, — я прижимаю руку к ее спине и слегка подталкиваю.

— Никто не знает, что мы вместе.

— Теперь знают.

— Джулиан, — умоляет она, но о чем, я не знаю. Она обхватывает себя руками. — Между нами ничего не получится.

— Из-за большого расстояния или из-за твоих проблем с доверием? — комментарий вырывается, прежде чем я успеваю его сдержать.

Ее шаг замедляется, как и дыхание.

Я потираю лицо с проклятием.

— Мы разберемся с этим.

До конца прогулки никто из нас больше ничего не говорит, что дает мне время разобраться в ситуации.

Ожидал ли я, что Далия оттолкнет меня, когда поймет, что чувствует ко мне? Да, ожидал, но все равно разочарован тем, что она так легко отказалась от нас из-за нескольких проблем с расстоянием.

Я уже не тот парень, которого она ожидала увидеть. Я изменился, и если мне придется бороться с Далией на каждом шагу, чтобы доказать ей это, то так тому и быть.

К тому времени как мы добираемся до парковки закусочной, в моей голове уже начал формироваться план.

— Ты голодна? — я отпираю машину и открываю пассажирскую дверь.

— Нет, — от ее длинного выдоха образуется облако конденсата.

Я хватаю ее за бедра и сажаю в кабину, прежде чем она успевает ступить на подножку.

Как только двигатель зашумел, я включил обогрев.

— Тебе нужно что-нибудь съесть.

Она морщит нос.

— Обязательно.

Сообщение получено громко и до боли ясно.

— Так это и есть твой план? — мой вопрос не дает покоя.

Она хмурит брови.

— Что?

— Оттолкнуть меня, потому что ты предпочитаешь избегать своих чувств по отношению к нам.

— Я… я не знаю.

— Думаю, да.

Ее ноздри раздуваются.

— Раз уж ты такой умный, почему бы тебе не сказать, о чем я думаю?

— Мне не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, что ты боишься.

— Я не боюсь, Джулиан. Я чертовски напугана.

На моем лбу появляются морщины от нахмуренных бровей.

— Я не хочу влюбляться в тебя.

Мое прерывистое дыхание совпадает с ее.

— Я не хочу ни в кого влюбляться. И точка. В прошлый раз это чуть не уничтожило меня, и я не уверена, что смогу пережить такую боль снова, — под конец ее голос дрогнул. — Ты заслуживаешь того, кто будет тебе доверять, а я не уверена, что смогу это сделать, когда не могу доверять даже себе.

Боль в моей груди превращается в настоящую сердечную боль.

— Я не могу забрать ту боль, через которую ты прошла, как бы мне этого ни хотелось, но я могу пообещать, что никогда не причиню тебе такой же боли, как он.

— Слишком поздно для этого, — она не может выдержать мой взгляд дольше секунды.

— Далия, — я обнимаю ее за подбородок, несмотря на боль, пронизывающую мою грудь. — Я не собираюсь сдаваться, потому что ты этого от меня ждешь.

— Потому что тебе нравится вызов?

— Потому что ты мне нравишься настолько, что я понимаю, что за тебя стоит бороться.

Она смотрит в окно.

— В январе я возвращаюсь в Сан-Франциско для съемок нового шоу.

Я в курсе, поскольку последние несколько часов провел в тюремной камере, обдумывая этот факт.

Но что ты собираешься с этим делать?

Каким-то образом за короткий промежуток времени я перешел от планирования остальной части своей жизни в Лейк-Вистерии к тому, чтобы поставить все на кон ради женщины рядом со мной. Потому что если Далия хочет вернуться в Сан-Франциско, то я планирую поехать с ней, и никакие «против» в мире меня не остановят.

Я потянулся к ее сжатой руке.

— Когда мы сообщим маме новость о переезде, сделай мне одолжение и скажи, что ты в меня влюблена. Это поможет смягчить удар.

Ее затуманенные глаза задевают что-то в моей груди.

— Ты же не можешь всерьез рассматривать возможность переезда.

— Могу.

— А как же твоя компания?

— Оказывается, я лучше построю дом с тобой, чем тысячу домов в одиночку.

Она отворачивается, шмыгая носом.

Я беру ее за подбородок и поворачиваю ее голову к себе.

— Что из того, что я влюблен в тебя, тебе непонятно?

— Та часть, где ты отказываешься от всей своей жизни ради меня.

— Жизнь без тебя вряд ли можно назвать жизнью, так что я ни от чего не отказываюсь, отправляясь за тобой в Сан-Франциско.

— Нет, но, оставаясь со мной, ты отказываешься от шанса иметь собственную семью, — она смотрит на свои колени, как будто там хранятся все секреты мира.

— Так вот в чем дело?

Ее лицо остается равнодушным, но вена на шее пульсирует.

Почему ты не подумал об этом раньше?

— Ты думаешь, я буду жалеть о том, что я с тобой, потому что ты не можешь иметь собственных детей?

— Я знаю, что так и будет, потому что однажды это уже случилось.

— Я уже говорил тебе, что не хочу иметь детей таким образом.

Она качает головой.

— Я уже не первый раз слышу, как кто-то говорит мне это.

Я могу найти сотню разных способов сказать ей, что она мне не безразлична настолько, чтобы выбрать ее, но ни один из них не будет иметь значения, пока я не найду способ показать ей это.