— Мы скоро закончим, — в худшем случае, Далии потребуется операция, хотя я сомневаюсь, что гипс не сможет вылечить ее травму.

— Слава Богу, что ты был рядом и помог ей, — говорит ее мама.

Мои пальцы впиваются в бедра. Дело в том, что мне следовало быть там раньше, чтобы этого вообще не случилось.

Мой телефон постоянно вибрирует от сообщений в нашем семейном групповом чате с вопросами, как дела у Далии. Они не прекращаются с тех пор, как я рассказал им о ее травме, хотя Далия продолжает молчать.

Лили: Как дела?

К. М.: Лучше не бывало.

Далия прикрепляет фотографию своей сломанной руки, от которой у меня сводит живот.

Роза: Далия!

Лили: В следующий раз добавь предупреждение о содержании, идиотка.

После этого она отправляет три эмодзи с зеленым лицом⁵⁷.

Мама: Как ты сейчас переписываешься?

К. М.: Одной рукой.

Лили: Талант.

К. М.: Скорее, тоска.

Рафа: Нико спрашивает, сможет ли он нарисовать что-нибудь на твоем гипсе в это воскресенье.

К. М.: Конечно.

Ночь проходит мучительно медленно, пока я жду Далию, давая мне достаточно времени, чтобы обдумать свое эгоистичное решение оставить ее одну.

Я сто раз говорил себе, что мне нет дела до нее, что все романтические чувства, которые я испытывал к ней, давно умерли – и вот я здесь, переживаю из-за того, что она пострадала по моей вине.

Правда в том, что Далия мне небезразлична, независимо от того, хочу я этого или нет.

Забота о ком-то – это не конец света, говорю я себе.

Вот только Далия – это не кто-то.

Она намного больше.

От этой мысли я вскакиваю со стула. Вместо того чтобы сидеть и предаваться размышлениям, я налетаю на торговый автомат и покупаю в кафетерии несколько снэков. Мне нравится быть полезным, а все, что происходит сегодня, вызывает у меня совершенно противоположные чувства.

Еще через час из двух дверей выходит Далия с левой рукой в фиолетовом гипсе и карточкой-напоминанием о приеме, назначенном через четыре недели.

Облегчение обрушивается на меня мгновенно, как удар мячом в грудь.

С ней все в порядке.

Конечно, она в порядке, тупица. Это же перелом руки, а не операция на сердце.

— Привет, — она теребит оторвавшуюся нитку на своей перевязи.

— Красивый цвет.

— Мой любимый.

Знаю. Я поднимаю с пола полиэтиленовый пакет со снэками и протягиваю ей.

— Что это? — она смотрит на него, как на заряженную бомбу.

— Еда, — мой дергающийся правый глаз говорит громче всяких слов.

Она роется в пакете.

— Ты купил мне мини M&M's! — детский визг, вырвавшийся у нее, полностью оправдывает мою миссию по их поиску. — Я не ела их уже много лет.

— Почему? — я не могу представить, чтобы она прожила без них хоть неделю, не говоря уже о годах.

Ее щеки раскраснелись.

— Съемки, диеты и все такое.

— Это глупо, — судя по тому, как она похудела, ей бы не помешали все конфеты M&M's в мире.

Она закатывает глаза.

— Я и не думала, что ты поймешь, — она пытается разорвать пластиковую обертку. Несмотря на свои попытки, она отказывается просить меня о помощи, и я вырываю упаковку из ее рук.

— Отдай! — она пытается выхватить ее обратно.

Я держу их над ее головой и разрываю пластик. Чтобы насолить ей, я высыпаю немного себе в рот, после чего отдаю упаковку обратно.

Она заглядывает внутрь.

— Ты съел почти половину!

Я лезу в пакет и достаю второй пакетик, спрятанный под боксом с индейкой и упаковкой чипсов.

Ее удивленный вздох похож на победу.

— Ты купил две? Почему?

— В кафетерии были только они, — соврать получается вполне легко.

— Если ты продолжишь делать подобные вещи, я могу подумать, что ты хороший парень или что-то в этом роде.

— Ни в коем случае, — я потянулся за пакетом, но она отмахнулась от меня.

— Забудь. Твоя репутация мудака жива и здорова.

— И не забывай об этом, — я поворачиваюсь и направляюсь к выходу, скрывая свою улыбку от женщины, которая всегда находит способ ее вызвать, знает она об этом или нет.