24

Роман

Глупая девчонка не слушает. Когда я вошел сюда раньше, у меня не было намерения трахать ее. Я просто хотел напугать ее – чувства самосохранения, которого ей явно не хватает. Но в очередной раз ей удалось взять верх.

Она предлагает мне свое тело в надежде, что я не раскрою ее маленький секрет. Аукцион ее девственности.

Она с ума сошла, если думает, что Анатолий не заметит. Он ценит ее девственность, как редкий драгоценный камень.

Более достойный мужчина повернулся бы и ушел, но, оказывается, я не такой. Не после того, как я уже попробовал ее на вкус и жажду продолжения.

Я стряхиваю с себя пиджак и с бешеной энергией расстегиваю рубашку, позволяя ей упасть на пол. Она не видит меня без рубашки, но чем меньше одежды между нами, тем лучше.

Свечи в комнате купают ее тело в свете, мерцающем на ее груди при каждом вздохе. Мне отчаянно хочется впиться в нее ртом, провести языком, зубами и губами по каждому сантиметру ее блестящей кожи.

— Роман, это... Мне нужно больше.

Я раздвигаю ее киску и погружаюсь в нее языком, проталкиваясь так глубоко, как только могу. Ее тихий скулеж наполняет воздух, и ее извивания усиливаются, когда ее жидкое тепло заполняет мой рот.

— Ты знаешь, как я изголодался по тебе? Ни одна женщина еще не заставляла меня так изнываться, — говорю я ей, вдавливая свой ноющий член в матрас.

Я пощипываю чувствительный бутон, кружа языком в устойчивом ритме вокруг ее клитора. Вводя палец обратно в ее мокрую дырочку, я чувствую, как она нуждается. Ее киска крепко сжимается вокруг моего пальца. Моя маленькая невинность хочет, чтобы я заставил ее кончить.

Она выглядит такой чертовски сексуальной. Между ее раздвинутыми бедрами блестит потребность, и она жаждет меня - моего языка, моего пальца, а вскоре и моего члена, чтобы довести ее до предела.

Я тихо смеюсь.

— Полмиллиона долларов, и ты стоишь каждого пенни, — шепчу я, касаясь ее складок.

Черт, я бы с легкостью потратил и больше. Она может забрать все мои деньги, потому что это самое живое, что я чувствовал с тех пор, как... не могу вспомнить. И все же мысль о том, что она готова продать себя почти любому, разжигает мою кровь. Я хочу, черт возьми, знать, почему.

Пора подвести ее к краю пропасти.

Я делаю это медленно, вводя палец в нее и выводя из нее, а затем вставляю второй, поглаживая ее клитор, используя щетину своей бороды, чтобы усилить удовольствие между ее ног.

Она не единственная, кто находится на острие ножа. Я хочу наслаждаться каждым ее стоном, каждым ее хныканьем и каждой каплей влаги, размазанной по моему лицу.

Но я также хочу получить ответы.

— Скажи мне, на что тебе действительно нужны деньги, — шепчу я, касаясь ее внутренней поверхности бедра, мои пальцы мягко входят и выходят из нее.

Лиза дрожит и трепещет. Она так близка, что я чувствую ее вкус.

Она мотает головой, отказывая мне в ответах, которые я хочу получить.

Я на взводе, из моего члена течет сперма в штаны, потому что я не доверяю себе, не могу освободить свой член, зная, что мое самообладание висит на волоске.

— Давай, milaya. — Мое дыхание обдувает киску. — Ты можешь рассказать мне.

Она стонет, прикусывая нижнюю губу, когда я даю ей еще один вкус удовольствия, просовывая свой язык внутрь. Ее соски вздрагивают в ответ на мои прикосновения.

— Хорошо. Я люблю ходить по магазинам. Мне нужны деньги на одежду и прочее.

Такая милая маленькая лгунья. Она за это заплатит.

Я провожу кончиком носа по ее щели, вдыхая ее в последний раз. Затем я отстраняюсь от нее полностью, руками и ртом. Я даже схожу с кровати, оставляя ее холодной.

— Роман? — прошептала она.

Такая нуждающаяся.

— Я знаю, детка. Я знаю. — Я вытираю капельки пота с ее лба, успокаивая ее своим прикосновением. Если бы она только знала, как дорого мне это обходится. — Все, что тебе нужно сделать, - это быть честной со мной. Я заслуживаю правды, не так ли?

Ее губы дрожат, пот покрывает верхнюю губу. Ее тело протестует против моих прикосновений, но разум держится стойко - я могу судить об этом по упрямому положению ее челюсти и по тому, как она напряженно лежит.

Я знаю сотню разных способов заставить пленника говорить, но все они включают в себя методы, которые я и не мечтал применить к Лизе.

Я никогда не причиню ей вреда - впрочем, как и никому другому, - но я буду играть с ней, доведу ее до такого безумия и исступления от удовольствия, что она не сможет сдержаться и расскажет мне все.

Она еще не знает об этом, но я собираюсь заставить ее почувствовать больше, чем она когда-либо думала, что это возможно.

Лиза

— Роман, пожалуйста, — умоляю я, стоя на краю.

Мне отчаянно нужно, чтобы его рот и пальцы вернулись туда, где они были до того, как он начал задавать свои глупые вопросы. Несмотря на свою потребность, я не пророню ни слова. Роман может желать меня, но, в конце концов, его лояльность лежит на Анатолии - человеке, с которым у него бизнес. Не со мной.

Его кончики пальцев касаются моей правой груди, вызывая каскад незнакомых, острых ощущений.

— Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты продавала свою невинность на аукционе за деньги на шмотки? Пожалуйста. — Его голос звучит рядом с моим ухом, и его глубокое хриплое дыхание ничуть не охлаждает разгорающуюся во мне потребность.

Когда его язык обхватывает мой сосок и втягивает его в тепло своего рта, меня пронзает шок удовольствия, настолько сильного, что оно кажется чужим. Разве это должно быть так?

— Просто скажи мне, что я хочу знать, и я сделаю так, что тебе будет чертовски хорошо.

Я пытаюсь образумить его.

— Тебе не нужно этого делать. Это не имеет значения.

Его усмешка темная и сексуальная.

— Если это неважно, почему ты отказываешься мне сказать?

Мои инстинкты срабатывают, и я пытаюсь сомкнуть бедра, ища хоть какую-то форму освобождения, но путы держат крепко. Я обнажена и отдана на его милость, меня можно исследовать, дразнить и отвергать.

— Забудь об этом, — прохрипела я. — Развяжи меня, и давай уйдем отсюда. В этом нет никакого смысла.

— Сегодня правила устанавливаю я. — Он опускает поцелуй на мой ноющий клитор, отчего по телу пробегают искры электричества. — Я решаю, когда мы закончим, когда мне будет достаточно. — Он дразняще облизывает мои складочки. — Я даже не близок к тому, чтобы покончить с тобой. Может быть, к концу ночи ты будешь готова рассказать мне то, что я хочу знать.

Боже, этот мужчина чертовски разочаровывает. Может, он и упрямый, но я чертов мул, когда хочу, и он скоро это поймет.

— Ладно. — Я сдвигаюсь на кровати, желая, чтобы мое тело остыло, чтобы бороться с потоком потребности, которую он возбудил во мне своими нечестивыми пальцами и языком. — Делай все, что в твоих силах. Ты ничего от меня не добьешься.

Его голос низкий и с оттенком веселья, когда он дразнит:

— Полагаю, мы еще посмотрим.

На этот раз его рот настойчив, он сильно всасывает этот пучок нервов, срывая с моих губ резкий вздох. Его пальцы делают движение "иди сюда" внутри меня, заставляя меня извиваться от потребности.

Ради всего святого, что это за магия вуду, которую он использует на мне? Никогда в самых смелых мечтах я не могла представить себе такой интенсивности. Он первый и единственный мужчина, который заставляет меня чувствовать себя так. С каждым посасыванием и облизыванием я попадаю под его чары, оргазм нарастает, как надвигающаяся буря. И в тот момент, когда с моих губ срывается глубокий, горловой стон... он отстраняется.

Я задыхаюсь, беспомощная, и пытаюсь отдышаться от его прикосновений. Хорошо, что я связана, потому что, если бы мои руки были свободны, я бы задушила Романа - это абсолютная пытка.

Несмотря на то, что я сдерживаю свою реакцию, он не одурачен. Ни капельки. Он смеется над тем, как я кусаю губу и стискиваю зубы, зная, как сильно мне нужно кончить.

— Уже готова к разговору?

Я качаю головой.

— Не о чем говорить. Все это бессмысленно.

Он громко вздыхает.

— В таком случае у меня есть кое-что еще, что может изменить твое мнение.

Он поднимается с кровати, роется где-то - может быть, в ящике? - и снова ложится на кровать между моими раздвинутыми бедрами. Мое тело напрягается от предвкушения, но на минуту ничего не происходит. Он не двигается, ничего не говорит. Он абсолютно неподвижен, и это заставляет меня напрячься.

Затем раздается нежное жужжание, за которым следует самое сильное ощущение, которое я когда-либо испытывала. Если бы не ограничители, уверена, я бы соскочила с кровати.

— Вибратор? — Я выдавливаю из себя слова. — Это низкий удар.

— Хочешь кончить? Ты знаешь, что делать. Скажи мне, зачем деньги.

Мягкая головка игрушки вибрирует между моих ног. Святые угодники, его язык и пальцы опасны, но это? Это будет моей смертью, и он это знает.

— Роман, черт бы тебя побрал! — кричу я, слезы собираются под повязкой, а вибрации становятся все интенсивнее.

Как раз когда я уже близка к краю, он убирает игрушку.

— Господи, ты невозможен! — взрываюсь я.

— Я бы сказал, что это ты невозможна.

Я стиснула зубы, готовясь к следующему всплеску наслаждения. Я никогда не чувствовала такого мощного прилива. Осознание того, что это прикосновение Романа, возбуждает во мне что-то яростное - глубокую, дикую потребность, о существовании которой я даже не подозревала.

Он запускает вибрацию, попеременно проводя языком по моему входу и вращая игрушку вокруг моего набухшего клитора.

Выдержу ли я еще один близкий оргазм? Я даже не хочу знать. Я вспотела, устала и просто очень хочу уже кончить.

— Ладно, — кричу я. — Хочешь правду? Сними с меня повязку, и я скажу тебе.

Он делает паузу, затем я чувствую, как он сдвигается, забирается на кровать и снимает с меня повязку, так что мы оказываемся глаза в глаза. Я уверена, что выгляжу просто ужасно: тушь размазана под глазами, кожа блестит.

Но когда его глаза встречаются с моими, они мягкие и теплые.