Трясущимися руками Джордан поднесла бокал к губам.
— Спасибо, – наконец заговорила она после оглушительной тишины.
— Не за что.
Джордан покачала головой.
— Я не имела в виду вино. – Она намекала на ссору с моим отцом. — Спасибо, – повторила она. — Никто раньше не заступался за меня. – Джордан допила вино и пробормотала: — Боже, как приятно было видеть, как он падает на дурацкую башню из шампанского, которую сам заставил меня собрать.
Мои губы изогнулись.
— Поэтическая справедливость.
— Часть меня хотела бы быть лучшим человеком и не получать от этого удовольствия, но...
— Поверь мне. Важность того, чтобы быть лучшим человеком, переоценивают.
Меня годами называли старой душой, хорошим человеком, миротворцем. Это не принесло мне счастья. Ближе всего я к нему был, когда воздал должное своему мудаку-отцу, а Джордан признала, что я сделал это ради нее.
Мы были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, пока я прижимал завернутый лед к ее щеке. Мое дыхание упало на ее губы, когда я наклонился и прошептал:
— Я научился ставить свои потребности на первое место. – Я не стал скрывать то, как мои горящие глаза наблюдали за ней, позволяя ей сделать выводы. — К черту последствия.
Джордан нахмурила брови, пытаясь разгадать смысл моих слов.
Я наполнил ее бокал, опустошив бутылку, пока эти блестящие глаза изучали мои. От того, как она смотрела на меня, у меня сжалось горло.
После пережитого сегодня ей меньше всего нужно было, чтобы я пялился на нее так, словно она – добыча, а я – охотник, жаждущий хорошей погони. Но Джордан облажалась, подарив мне этот невинный взгляд. Разве она не знала?
Если бы она дала мне свой палец, я бы откусил всю руку.