Глава двадцать третья

День игры. И не просто игры. Чертова финала. Матча на Кубок Стэнли. Этот трофей наш. Я чувствую это. Это мечта, то, к чему я стремился всю свою жизнь. Кэтрин и Грейси наблюдают за игрой из семейной ложи, и то, что они здесь, со мной, ― значит для меня все.

Я всегда хотел получить этот трофей, но осознание того, что за этим наблюдает моя дочь, заставляет меня хотеть победить еще больше, еще яростнее бороться за этот Кубок. Тренер напутствует нас, рассказывает о разных приемах и стратегиях. Я выслушиваю почти все. Ничего нового не узнаю. Нам просто нужно выйти на поле и выложиться.

― Хорошо, вперед. Вы, ребята, готовы к этому. Это ваш вечер, ― говорит тренер.

Я с воодушевлением иду по туннелю. В Замке сегодня шумно, как никогда. Мы выходим на лёд. С одной стороны от меня Кинг, с другой ― Люк, мы стоим и слушаем национальный гимн.

Когда песня заканчивается, я смотрю слева направо.

― Ты в порядке? ― спрашиваю я Кинга. Этот ублюдок выглядит так, словно он не в своей тарелке. Хотя, возможно, это просто нервы.

― Отлично, ― ворчит он и устремляется к месту вбрасывания шайбы, которое он проигрывает. Теперь она у соперников, и они не собираются так просто ее отдавать.

К концу второго периода у нас ничья. Все измотаны.

Я сажусь на скамейку в раздевалке и стягиваю свитер. Один из массажистов подходит и начинает работать с моими плечами. Я его отпихиваю. Мне не нужно это дерьмо. Что мне действительно нужно, так это позвонить дочери. Услышать ее голос.

Я беру телефон и набираю номер Винни. Он сидит с Кэтрин и Грейси.

― Грей, ты должен готовиться к следующему периоду, а не звонить мне, ― говорит он.

― Отвали и дай трубку моей дочери, ― говорю я ему.

― Папочка, ты скоро победишь. ― В динамике раздается голос Грейси, и я улыбаюсь.

― Да, так и будет. Тебе весело? ― спрашиваю я ее.

― Очень весело. Дядя Винни купил мне хот-дог и шоколадное молоко, ― говорит она.

― Это хорошо. Дай мне снова дядю Винни, детка. ― Я жду, пока она передаст трубку брату.

― Да? ― говорит Винни.

― Приведи Кэтрин и Грейси на скамейку запасных за пять минут до конца. Я хочу, чтобы они были там, когда мы выиграем, ― говорю я ему.

― Будет сделано. А теперь иди и делай то, что вы делаете в перерывах, а потом возвращайся на лёд и, блядь, завоюй этот трофей. Я не хочу слушать дерьмо старика, если вы не выиграете, ― ворчит Винни.

― Мы оба. ― Я завершаю звонок и бросаю телефон на полотенце рядом с собой. Затем я машу рукой, и массажист возвращается.

Не успеваю я оглянуться, как наступает третий период. Я смотрю на часы. Осталось пять минут, Кэтрин и Грейси стоят прямо за скамейкой. Люк, Кинг и я устремляемся к воротам. Я передаю шайбу Кингу и с ужасом наблюдаю, как она пролетает прямо над чертовой сеткой, отскакивая от плексигласа.

Я прижимаю Лиама к борту, пока сам борюсь за шайбу.

― Что с тобой происходит? ― спрашиваю я его.

Он ничего не отвечает, только смотрит в сторону ложи, где сидит моя сестра, прежде чем решимость появляется на его лице. Чертовски вовремя. Парню нужно вытащить голову из задницы и, блядь, играть на победу. Эти цифры дразнят меня, пока я смотрю, как секунды ускользают, словно песок в песочных часах. Я не хочу, чтобы дело дошло до овертайма. Я хочу взять этот Кубок в руки прямо сейчас.

Шайба снова у Кинга. Он отдает ее Люку, но промахивается. Шайба отскакивает от конька одного из нападающих Нэшвилла, и этот ублюдок бежит к нашим воротам. Я бросаюсь за ним. Не знаю, катался ли я когда-нибудь так быстро в своей жизни. Я заставляю себя нестись вперед, мои мышцы горят, но я не чувствую ничего, кроме прохладного ветерка на лице. Мне удается отобрать шайбу и каким-то чудом обогнуть наши ворота

Кинг кричит. Он открыт. Он готов забить. Но что-то в моем нутре подсказывает мне, что нужно сделать это самому. Так я и поступаю. Я делаю бросок и смотрю. И все происходит как в замедленной съемке: шайба пролетает над щитком вратаря Нэшвилла. Звучат гудки, толпа, черт возьми, взрывается, и все становится ясно.

Мы сделали это. Мы действительно, блядь, сделали это. Мы победили.

И тут Кинг тихо чертыхается, и я вижу, как он бросается к скамейке запасных и перепрыгивает через борт. Затем этот ублюдок исчезает в туннеле, а остальные члены команды прыгают на меня. Я расталкиваю их и бегу туда, где Грейси подпрыгивает вверх-вниз. Кэтрин чертовски широко улыбается, и мне приходит в голову, что я не видел ее такой со времен колледжа.

Я тянусь вниз, подхватываю дочь на руки, а затем обнимаю ее мать и притягиваю ее к себе ― нас по-прежнему разделяет борт. Мои губы прижимаются к губам Кэтрин, и мой язык проникает в ее рот.

― Поздравляю, у тебя получилось. ― Она улыбается мне, когда я отстраняюсь.

― Спасибо, ― говорю я ей.

― Хочешь сделать со мной победный круг, детка? ― спрашиваю я Грейси.

― Правда? Я могу? ― спрашивает она.

― Конечно, можешь. Это же твой Замок, помнишь?

Не думаю, что что-то могло подготовить меня к этому чувству. Я чертовски счастлив от нашей победы, от того, что держу на руках мою дочь, совершая победный круг. Это лучшее, что есть в этом гребаном мире. Пока мои отец и брат не машут мне руками, стоя по обе стороны от Кэтрин с одинаково мрачными выражениями на лицах. Это точно не тот вид, который должен быть у владельца команды после того, как его ребята только что выиграли Кубок Стэнли.

― Что случилось? ― спрашиваю я.

― Нам нужно уходить. Сейчас же, ― говорит папа.

― Что? Мы только что выиграли…

― Закрой ей уши. ― Он обрывает меня и указывает на Грейси.

Я передаю ее Кэтрин и кладу ладони на голову Грейси с каждой стороны. Затем я жду, пока мой отец скажет, что происходит.

― В Кинга только что стреляли на парковке, прямо на глазах у твоей сестры. Пошли.

Я опускаю руки, перепрыгиваю через скамейку запасных, беру Кэтрин за руку и тащу ее и Грейси в сторону раздевалки. Я смотрю на отца на брата.

― Что, черт возьми, случилось?

― Я расскажу по дороге. Винни отвезет девочек домой, ― говорит папа.

― Папочка? Что случилось? ― спрашивает меня Грейси, пока я лихорадочно развязываю шнурки.

― Ничего, детка. Просто мне нужно помочь дедушке кое с чем. Ты пойдешь с мамой и дядей, а я вернусь домой, как только смогу, хорошо? ― говорю я ей.

― Хорошо, но мы приготовили торт. Я испекла для тебя праздничный торт. ― Она улыбается, глядя на меня.

― И я не могу дождаться, когда смогу его съесть. ― Я бросаю коньки через всю раздевалку, подхватываю сумку и целую дочь в макушку. ― Убедись, что они в безопасности, ― говорю я Винни.

― Всегда, ― отвечает он.

Стоянка оцеплена, на каждом углу зеваки и представители СМИ, а копы снуют вокруг, как муравьи под увеличительным стеклом. Усадив Грейси в машину брата, я иду за отцом к его машине и забираюсь на пассажирское сиденье.

― Так, что, черт возьми, происходит? ― спрашиваю я, как только мы отъезжаем от хаоса, который мы оставили в Замке.

― Мне угрожают. Угрозы направлены на твою сестру. Я должен был проиграть матч за Кубок, в противном случае они угрожали убить ее, ― ворчит он.

― Какого черта? Почему я не знал об этом?

― Я сказал Кингу слить игру, и он, черт возьми, неплохо справлялся с этим.

― Повторюсь, какого хрена мне никто не сказал? ― рычу я.

― Я знал, что ты заведешься с пол-оборота. Я думал, если мы проиграем, у меня будет больше времени, чтобы найти этих гребаных мудаков, которые мне угрожают, и покончить с ними.

― С Алией все в порядке? ― Это должен был быть мой первый вопрос.

― На ее глазах только что стреляли в мужчину, которого она любит. Так что нет, твоя сестра ни хрена не в порядке. Физически она цела. Кинг поймал пулю, предназначенную ей, ― говорит отец.

Этот ублюдок заслонил ее собой? Черт побери, неужели я все-таки позволю этому мудаку жениться на ней?

― Кинг? Насколько все плохо?

― Пока не знаю.

Когда мы приезжаем в больницу, там уже развернулся медийный цирк. Репортеры повсюду, и я не помогаю ситуации, приехав в форме, носках и без обуви. Папа дергает за какие-то ниточки, и нас провожают прямо в палату Лиама. Я вижу сестру и иду к ней.

― С ним все будет в порядке, Лия, ― говорю я, обнимая ее за плечи и притягивая к себе.

― А что, если нет? Это моя вина. Я не должна была втягивать его в наш мир, ― всхлипывает она, прижимаясь к моему свитеру. Могу только представить, как от меня сейчас пахнет. Но ей, похоже, все равно.

― Как будто ты могла его остановить. Этот тупой сукин сын любит тебя. Черт, он выбрал тебя, а не гребаный хоккей, Лия. Если это не любовь, то я не знаю, что это, ― говорю я ей. ― Я просто, блядь, хотел бы, чтобы меня тоже кто-нибудь поставил в известность. Я мог бы предотвратить все это.

Снова это чувство в моем нутре. То, которое периодически посещает меня. Всякий раз, когда моя ярость берет верх или я не могу разобраться в том, что происходит прямо у меня под носом. Всякий раз, когда я сближаюсь с Кэтрин, я отстраняюсь, потому что не могу отпустить прошлое. Не могу найти способ простить ее. Когда моя дочь смотрит на меня, а я вижу, что это ее мать смотрит на меня глазами, которые так похожи на мои.

Верно, это чувство вины. Теперь я это понимаю.

Вскоре после того, как я вошел в палату, Лиам приходит в себя и просит мою сестру выйти за него замуж. Я знаю, что они шутили об этом уже несколько недель, делая все возможное, чтобы задеть меня за живое. Но почему-то мне кажется, что сейчас дело не в этом. И лекарства тут ни при чем. Он чертовски серьезен.

― Кинг, ты гребаный засранец. Ты должен был сказать мне. ― Я тычу в него пальцем.

― Я сказал ему не делать этого, ― вклинивается мой отец. ― Лиам, врач говорит, что с тобой все будет в порядке. Просто пара сквозных ранений. К счастью для тебя, этот ублюдок не задел ничего важного.

― А как же хоккей? ― Голос моей сестры напряжен.

― Ну, ему предстоит несколько месяцев восстановления, прежде чем он снова выйдет на лёд, ― говорит папа. ― Но…

Лиам останавливает его.

― Что случилось? Вы нашли его? ― Очевидно, что он имеет в виду стрелка.