Глава двадцатая

― Папа сегодня возвращается домой! ― Грейси практически подпрыгивает от восторга. А я? Не особо.

Я пыталась найти способ сбежать, пока он отсутствовал. Но мне не повезло. Куда бы я ни сунулась, с меня не спускали глаз головорезы его отца.

― Да, так и есть. Держу пари, он тоже будет рад тебя видеть, ― говорю я ей.

― Думаешь, он скучает по нам? ― спрашивает Грейси.

― Я уверена, что он скучает по тебе, детка. Давай, собирайся в школу.

― Я не хочу идти. Разве я не могу остаться дома и подождать папу? ― Она пытается использовать взгляд щенка, который так хорошо действуют на ее отца. Разница в том, что за эти годы у меня выработался иммунитет к нему.

― Нет, ты не можешь пропускать школу. Я уверена, что к окончанию занятий он будет ждать тебя здесь, ― говорю я ей.

Высадив Грейси, я возвращаюсь в дом Грея. Я чувствую себя такой потерянной, когда ее нет рядом со мной. Когда я жила у мамы, мне было чем заняться. Уборка, готовка, мелочи по дому. Я даже начала разбирать мамины вещи, понимая, что ее конец близок. Я была занята. До этого я постоянно работала на двух или трех работах одновременно. Пыталась свести концы с концами. Старалась изо всех сил, чтобы оплатить счета и сохранить крышу над головой.

А здесь? Я не знаю, что здесь делать. У Грейсона есть люди, которые все делают для него. Для нас. И я чувствую себя бесполезной.

― Эй, Грейси в школе? ― спрашивает Лилиана, неожиданно появляясь у двери в спальню. Я даже не слышала, как она прокралась сюда.

― Да, а ты что здесь делаешь? ― Я думала, она ушла домой.

― Ну, я тоже чертовски рада тебя видеть. ― Она гримасничает ― передразнивая меня ― и плюхается рядом со мной на кровать.

― Ты же знаешь, я не имела в виду ничего такого. Я просто подумала, что ты ушла домой. И вообще, как ты сюда попала? Это место охраняется тщательнее, чем Форт-Нокс, ― говорю я ей.

― Да, тут почти так же, как дома, ― говорит она. ― Но когда твоя фамилия Валентино, двери сами открываются перед тобой. ― Она смеется. А потом поворачивается ко мне лицом.

С тех пор как умерла моя мама, у меня депрессия. Я только и делаю, что валяюсь в постели, пока не приходит время забирать Грейси из школы. После этого я делаю с ней домашнее задание, играю, слушаю ее рассказ о том, как прошел день, веду ее в ванную и занимаюсь остальными повседневными делами.

― Как ты? ― спрашивает Лилиана.

― Я в порядке. ― Я вздыхаю.

― Нет, это не так. Поговори со мной, Кэтрин. Если ты будешь продолжать держать все в себе, это сожрет тебя изнутри.

― Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Лил. Я застряла в этом месте. ― Я обвожу рукой комнату. ― Выхода нет. Поверь мне, я искала. И я знаю, что это лишь вопрос времени, когда они найдут меня…

― Прежде чем кто найдет тебя?

― Ты же знаешь, я не могу тебе этого сказать. ― Я качаю головой.

― Откуда ты знаешь, что ситуация настолько плоха, как ты думаешь? Я имею в виду, что это может быть не так. Если ты расскажешь мне, я смогу помочь. Мы сможем разобраться. Ты заслужила свой счастливый конец, Кэтрин.

― Я ничего не заслужила, ― говорю я, действительно так думая. ― Я не могу исправить то, что сделала.

― Ты кого-то убила? ― спрашивает она.

― Что? Нет, я никого не убивала. ― Я хмурюсь.

― Ничего страшного, если бы ты это сделала. У меня есть контакты чистильщиков. ― Она пожимает плечами. Иногда я забываю, кто она такая. То есть, я знаю, кто она. Но знать и быть свидетелем ― две разные вещи. Даже если это кажется бессмысленным.

― Значит, ты не поможешь мне похоронить тело? Ты просто избавишься от него?

― Именно. Захороненные тела можно найти. А несуществующие тела? Без шансов.

― Я очень рада, что ты моя лучшая подруга. Точнее, была ею. Конечно, я больше не жду этого от тебя. Ну, ты понимаешь, о чем я, ― продолжаю я.

― Кэтрин, прекрати. Я люблю тебя. Мне все равно, что ты сделала. Мне все равно, сколько времени прошло с тех пор, как мы виделись последний раз. Я по-прежнему люблю тебя. И что бы ты ни натворила, поверь мне, все не так плохо, как ты себе это представляешь.

― Возможно.

― Я знаю, что я права, и ты тоже знаешь, что я права, ― говорит она. Некоторое время мы лежим в тишине, пока Лилиана не спрыгивает с кровати. ― Ладно, я дала тебе достаточно времени. Давай, вставай.

― Зачем? Для чего?

― Пора навести красоту. Грейсон сегодня возвращается домой, и когда он вернется, ты собьешь его с ног. ― Она улыбается.

― А, нет, не думаю.

― Нет, ты пойдешь. Грей ― это твой счастливый конец, Кэтрин. Я знаю это, всегда знала.

― Я злодейка в этой истории, Лил. Я не получу парня. У меня не будет счастливого конца.

― Чушь. Что за глупые сказки ты читала? Все любят хорошие искупительные истории. Я имею в виду, кто хочет читать об идеальных персонажах? Наши недостатки делают нас интересными. Кроме того, все знают, что злодеи гораздо веселее.

― Я действительно иногда беспокоюсь о тебе, ― говорю я ей, когда она берет меня за руки и поднимает с кровати.

― Просто… давай сделаем это. У нас не было спа-дня вместе уже шесть лет, Кэтрин. Мне это нужно. Ты даже не представляешь, сколько хоккейных заек бегает за Трэвисом после каждой игры. Мне нужно выглядеть так, чтобы он не нашел себе другую.

― Ты шутишь, да? Он будет чертовым идиотом, если сделает это.

― О, я знаю, и я бы отрезала ему член, а потом заставила бы подавиться им. Ходят слухи, что моя тетя Анжелика однажды так поступила с одним парнем, знаешь? ― Лил гордо улыбается. ― Она лучшая.

― Уверена, ― отвечаю я ей, чувствуя, как дрожь пробегает по спине от одной мысли об этом. Валентино ― это другое измерение.

Не успеваю я оглянуться, как уже сижу в кресле, завернутая в парикмахерский пеньюар, а стилист расчесывает мои рыжие локоны.

― Рыжий выглядит неплохо, но все же… ― говорит парень, который сейчас держит в руках мои волосы, расчесывая концы.

― Точно. Неплохо, но на самом деле она натуральная блондинка, ― говорит ему Лил.

― Ладно, приступим к работе. И не смотри так испуганно, милая. Я Джеймс, и я собираюсь превратить тебя из просто «вау» в конфетку, ― говорит он мне.

Я смотрю на Лил, которая сидит на таком же стуле рядом.

― Правда, Лил? Я не могу снова стать блондинкой, ― напоминаю я ей.

― Ерунда. Просто расслабься. Если тебе не понравится, ты всегда сможешь изменить прическу позже. ― Она протягивает мне бокал шампанского и громко говорит: ― За тебя!

― Твое здоровье, ― говорю я, чокаясь с ней своим бокалом, а затем ставлю его на стол перед нами.

― Ты ведь знаешь, что должна это пить? ― говорит Лилиана.

― Знаю. Но мне нужно забрать Грейси через несколько часов.

― Вообще-то, я написала Грею и сказала, что он должен сам забрать ее из школы, потому что мы заняты.

― Что ты сделала? ― восклицаю я. ― Ты не можешь так поступать. ― Я хватаю свой телефон со стола и набираю номер, который дал мне Грей. Я ни разу не звонила ему с тех пор, как он вернулся в нашу жизнь, и каждый раз, когда он звонил мне, я сразу отдавала телефон Грейси. В любом случае он звонит для того, чтобы поговорить с ней.

― Привет, как дела? ― отвечает он, и его голос прокатывается по мне волной мурашек.

― Тебе не нужно забирать Грейси из школы сегодня. Я могу это сделать. Прости. Лилиана не должна была просить тебя об этом.

― Чем ты занимаешься? ― спрашивает он.

― Ничем таким, чем бы я действительно хотела заниматься, ― стону я.

― Что ты делаешь, Кэтрин? ― повторяет он.

― Я у тебя дома, сижу в кресле, рядом стоит стилист, который, как настаивает Лилиана, мне нужен.

― Ты права. Он тебе не нужен. Но можешь не беспокоиться. Я заберу Грейси. И отвезу ее на тренировку после школы, а потом домой. Кроме того, мне нужно разобраться с маленьким ублюдком, который назвал мою дочь толстой.

― Нельзя бить детей, Грей, ― напоминаю я ему. Потому что что-то подсказывает мне, что это не будет лишним.

― Все так говорят. Я не совсем сошел с ума, Кэтрин. Расслабься. ― Он сбрасывает звонок.

― Ну? Что он сказал? ― Лилиана улыбается, пытаясь скрыть это, поднеся бокал с шампанским к губам.

― К черту, ― бормочу я и поднимаю свой бокал. Пузырьки попадают мне на язык, а за ними следует сладкий, приторный вкус, который я только сейчас вспомнила. ― О боже, как вкусно.

― Я бы не принесла дерьмовое шампанское, ― говорит она. ― А теперь откинься на спинку кресла, расслабься и позволь бедному Джеймсу сделать свою работу.

Четыре часа спустя я смотрю на себя в зеркало. Ну, не на себя, а на свою прежнюю версию. Как будто Лилиана показала стилисту фотографию, какой я была раньше, потому что они снова превратили меня в ту девушку.

― Добро пожаловать домой, Кэтрин. ― Лилиана обнимает меня сзади. Ее губы касаются моей щеки.

― Я не могу быть этой версией себя. Это небезопасно, ― шепчу я.

― Оглянись вокруг. Неужели ты думаешь, что кто-то может проникнуть сюда? Здесь ты в большей безопасности, чем когда-либо была.

Я слышу визг Грейси, доносящийся снизу, и вскакиваю.

― Грейси дома. Пойдем, проверим, не арестовали ли ее отца за избиение ребенка, ― говорю я Лилиане.

― Он не настолько сумасшедший, ― говорит она.

Я искоса смотрю на нее.

― На днях на тренировке мальчишка назвал Грейси толстой.

― Вот дерьмо, покойся с миром, парень. ― Лил делает крестное знамение, а я складываю руки на груди и смотрю на нее. ― Что? Маленький говнюк получил по заслугам. ― Она пожимает плечами.

― Иногда я очень, правда, очень беспокоюсь о тебе. ― Я качаю головой.

― Ты уже говорила. ― Она берет меня за руку, и мы спускаемся вниз, где находим Грея и Грейси на кухне, оба сидят за стойкой, а между ними стоит огромный стакан шоколадного молока.

Я улыбаюсь, глядя на эту сцену. Бывают моменты, когда я хочу, чтобы моя дочь принадлежала только мне. Чтобы она снова была только моей. Я знаю, что это эгоистично, но я не привыкла делить ее со столькими людьми. Однако, когда я вижу ее с отцом, у меня замирает сердце. Она заслуживает этого. Она заслуживает его. И он тоже ее заслуживает.

― Мама, ты красивая. Ты вернула свои волосы, ― говорит Грейси. Она пару раз видела мои фотографии, когда я была блондинкой. Но эта девочка ничего не забывает.